«Нет, — сказал я себе, выключая свет, — пусть она сама отправляется в Сорренто. А я не поеду. Пусть поищет другого дурачка. Я поеду в Ишию».
Но через два дня я сидел в вагоне поезда, направляющегося из Неаполя в Сорренто. Я все еще продолжал говорить себе, что я дурак и совсем сошел с ума, но это не давало никакого результата. И мне казалось, что поезд идет слишком медленно.
2
Перед отъездом я около десяти часов заглянул к себе в офис, чтобы в последний раз проверить, все ли в порядке, и заодно посмотреть, нет ли писем, адресованных лично мне.
Максвелла не было, а Джина занималась разборкой почты.
— Есть что-нибудь для меня? — спросил я, присаживаясь на краешек стола.
— Лично для вас — нет, — сказала она, перебирая телеграммы тщательно наманикюренными пальчиками. — Вы еще не уехали? Я думала, что вы отправитесь раньше.
— У меня еще куча времени.
Мой поезд на Неаполь отходил после полудня. До этого я сказал Джине, что еду в Венецию, и имел неосторожность предупредить ее, чтобы она не утруждала себя бронированием для меня места в экспрессе Рим — Венеция.
Зазвонил телефон, и Джина сняла трубку. Я подошел к столу и начал бегло просматривать телеграммы.
— Кто это говорит? — спрашивала Джина. — Миссис — кто? Вы не подождете минутку? Я не уверена, что он здесь. — Она, нахмурившись, посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах вопрос. — Вас спрашивает миссис Дуглас Шерард.
Я хотел было сказать, что никогда о ней не слышал и не хочу с ней говорить, когда звуки этого имени тревожным звонком прозвенели у меня в голове. Миссис Дуглас Шерард! Это было имя, которое Хелен использовала, когда снимала виллу в Сорренто.
Стараясь не показать свой испуг, я подошел и взял трубку. Немного повернувшись, чтобы Джина не могла видеть моего лица, я спросил:
— Кто это?
— Привет, Эд. — Конечно, это была Хелен. — Я знаю, что мне не следовало звонить тебе в офис, но дома тебя не было.
— В чем дело? — спросил я резко.
— Тебя кто-нибудь слышит?
— Да.
Вдобавок ко всему в этот момент дверь офиса открылась, и вошел Джек Максвелл.
— Вот так встреча! Ты еще здесь?! — воскликнул он, увидев меня. — Я думал, ты уже едешь в Венецию.
Я махнул ему, чтобы он замолчал, и тихонько проговорил в трубку:
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Да, пожалуйста. Ты не сможешь привезти для моей кинокамеры светофильтр номер восемь? Он мне нужен, и я не могу найти его в Сорренто.
— Конечно, — сказал я. — Привезу.
— Спасибо, дорогой. Я с нетерпением жду, когда ты приедешь. Здесь такие восхитительные пейзажи…
Я забеспокоился, что Максвелл может услышать ее голос, и решил закончить разговор.
— Все сделаю. А сейчас до свидания.
Я повесил трубку, и Максвелл с любопытством посмотрел на меня.
— Ты всегда так говоришь по телефону со своими дамами? — спросил он, вороша телеграммы на столе. — Зачем ты так резко, а?
— Я только заскочил, чтобы посмотреть, нет ли какой-нибудь почты лично для меня, — сказал я, закуривая сигарету, чтобы скрыть замешательство. — Сейчас ухожу.
— Ты просто хочешь сделать вид, что ничего не случилось, — сказал Максвелл. — Если бы ты не был таким матерым газетчиком, который умеет держать себя в руках, я бы, глядя на тебя, сказал, что у тебя какие-то крупные неприятности. Не так?
— О, не неси ерунду! — сказал я, не вполне уверенный, что мне удалось скрыть дрожь в голосе.
— Ну! Ты какой-то кислый сегодня утром, а? Я просто пошутил. — И, так как я ничего не ответил, он продолжил: — Ты едешь на машине?
— Нет, поездом.
— Но ты же не один поедешь? — спросил он, выразительно смотря на меня. — Надеюсь, ты захватил с собой какую-нибудь блондинку, чтобы она развлекала тебя, если пойдет дождь.
— Я еду один, — сказал я, стараясь не выдать волнения.
— Держу пари, что это не так! Уж я-то знал бы, что мне делать, если бы у меня был месячный отпуск.
— Может быть, у нас на это разные взгляды, — промолвил я, подходя к Джине. — Присматривай за этим парнем, — сказал я ей. — Не давай ему делать слишком много ошибок и сама не вкалывай от зари до зари. Увидимся двадцать девятого.
— Хорошо провести время, Эд, — промолвила она. Улыбки на ее лице не было. Это обеспокоило меня. Что-то в ней вызывало жалость. — Не волнуйся за нас. Все будет в порядке.
— Не сомневаюсь. — Я повернулся к Максвеллу: — До свидания и хорошей охоты.
— Тебе хорошей охоты, братишка, — сказал он, пожимая мне руку.
Я вышел из офиса и, спустившись в лифте на первый этаж, поймал такси и сказал водителю, чтобы он отвез меня на Барберини. Там я купил светофильтр, снова взял такси и приехал к себе домой. Здесь я закончил сборы, проверил, все ли закрыто, и отправился на вокзал.
Отсутствие машины создавало определенные неудобства, но Хелен взяла свою, а иметь две машины в Сорренто не было смысла. Я не ждал ничего хорошего от путешествия на поезде от Рима до Неаполя. Рассчитавшись с таксистом, я махнул рукой носильщику, который с удовольствием схватил мой чемодан, и мы поспешили к огромному зданию вокзала.
Я купил билет до Неаполя, посмотрел, нет ли у платформы поезда, подошел к киоску и купил несколько газет и журналов. Все это время я поглядывал по сторонам, не увижу ли кого-нибудь знакомого.
Меня очень беспокоило, что, благодаря моему складу характера, я имел в Риме очень много друзей. В любой момент мог появиться кто-то, кого я знал. Так как мне надо было ждать еще минут десять, я прошел к скамейке в углу и сел. Здесь я углубился в чтение газеты, закрывшись ею от окружающих. Эти десять минут доставили мне немало беспокойства. К счастью, на платформу мне удалось пройти, не встретив никого из знакомых. Я не без труда отыскал себе место в вагоне и снова сел, закрывшись газетой.
Пока все идет хорошо, сказал я себе. С этого момента я мог считать себя действительно в отпуске.
Но беспокойство меня не покидало. Мне не нравилось, что звонила Хелен. Мне не нравилось, что Джина слышала имя миссис Дуглас Шерард. Мне не нравилось, что у меня недостало твердости не дать свести себя с ума этой симпатичной блондинке. Теперь, когда мне немного приоткрылось ее прошлое, я понимал, что это женщина не моего типа.
Однако все эти причины были бессильны что-либо во мне изменить. Я понимал, что если и хочу чего-нибудь больше всего на свете, так это провести месяц в ее компании.
3
Местный поезд прибыл в Сорренто с опозданием в двадцать минут. В вагоне было полно народу, и мне понадобилось несколько минут, чтобы выбраться на привокзальную площадь, где выстроились в ожидании пассажиров такси и кабриолеты.
Я стоял на солнцепеке, осматриваясь по сторонам в поисках Хелен, но ее нигде не было. Я поставил чемодан на землю, отрицательно махнул рукой страстно жаждущему усадить меня в машину таксисту и закурил сигарету.
Я был удивлен тем, что Хелен меня не встретила, но, приняв во внимание опоздание поезда, решил, что она решила пройтись по магазинам. Поэтому я встал у вокзальной стены и стал ждать.
Толпа пассажиров постепенно рассосалась. Кого-то встречали друзья, некоторые ушли сами, кое-кто взял такси, и, наконец, я остался один. Минут через пятнадцать, когда Хелен все еще не было, я почувствовал нетерпение.
Может быть, она сидела в каком-нибудь кафе на площади, подумалось мне. Я взял чемодан и отнес его в камеру хранения. Затем, избавившись от излишнего груза, я пошел по улице к центру города.
По дороге я смотрел по сторонам в поисках Хелен, но ее нигде не было видно. Я заглянул на стоянку автомобилей, но там не было ни одной машины, которая могла бы принадлежать Хелен. Тогда я зашел в кафе, сел за столик и заказал чашку кофе-эспрессо.
Отсюда я мог наблюдать за привокзальной площадью и видел все проезжающие машины.
Время приближалось к половине пятого. Я выпил кофе, выкурил три сигареты, а потом, устав ждать, спросил официанта, где можно найти телефон. Мне стоило некоторого труда узнать номер виллы, но после небольшой задержки телефонистка его нашла и, еще через какое-то время, сказала, что там никто не отвечает.
Это было уже хуже.
Возможно, Хелен забыла, когда прибывает поезд, и сейчас только выехала с виллы по направлению к станции. Сдерживая нетерпение, я заказал еще чашку кофе и стал ждать, но без десяти шесть я был уже не в раздражении, а в растерянности.
Что с ней могло случиться? Я знал, что она уехала сюда. Тогда почему она не пришла встретить меня, как мы договаривались?
Из карты, которую она мне показывала, я более или менее знал, где находится вилла. До нее было приблизительно пять миль вверх по дороге от Сорренто. Я подумал, что лучше что-то делать, чем сидеть здесь в кафе, и поэтому решил пойти к вилле в надежде встретить Хелен, когда она будет спускаться вниз.
К вилле вела одна дорога, и поэтому мы не могли разминуться. Все, что мне нужно было делать, — это идти по дороге, и рано или поздно мы должны были встретиться.
Я потихоньку двинулся по направлению к вилле.
Первую милю я шел через толпу туристов, которые рыскали по магазинам, ждали автобусов и любовались пейзажами, но когда я вышел из города, мне попадались только мчащиеся навстречу машины.
Через две мили от шоссе отходила проселочная дорога, поднимающаяся вверх по холму. Я направился по ней в сторону виллы.
Наконец на вершине холма показалась вилла. Хелен была права, когда говорила, что вилла находится в очень уединенном месте. Никаких домов поблизости не было.
Я толчком открыл кованые ворота и пошел по широкой дорожке, обсаженной шестифутовыми георгинами. Дорожка выходила на бетонированную площадку, на которой стоял «линкольн» Хелен с откидным верхом. Что ж, хорошо хоть, что мы не разминулись в дороге, подумалось мне, — раз я вижу здесь ее машину.
Входная дверь была приоткрыта, и я распахнул ее.
— Хелен! Ты здесь?
Тишина в доме произвела на меня гнетущее впечатление. Я вошел в большую отделанную мрамором прихожую.