Теперь‑то она знала: единственный человек, готовый сражаться за тебя, – это ты. И порой сражение состоит в том, чтобы отступить подальше, спрятаться от всего, что может ранить. От надежд, любви или мечтаний. Но на какой‑то миг, шагая по коридорам с двумя восторженно чирикающими девочками, Алекс позволила себе пожалеть, что больше не верит в сказки.
Глава 6
Алекс обернулась на звонкий голосок и увидела девочку, которая изо всех сил догоняла ее по тропе. За последние дни сильно похолодало, деревья блестели от изморози, а трава побелела и хрустела под ногами.
– Доброе утро, Скарлетт! – Алекс поймала малышку прежде, чем та в нее врезалась, и улыбнулась, ощутив под руками несколько слоев теплой одежды. – Я вижу, ты с ног до головы одета в «Хоук». Вот это поддержка бренда!
– А как же иначе?
Финн поравнялся с ними, и у Алекс на миг сбилось дыхание. Ей казалось несправедливым, что с годами мальчик, которого она когда‑то любила, стал еще привлекательнее. Ему шли и взъерошенные волосы, и проклюнувшаяся на подбородке щетина, и спокойное выражение лица.
– Спасибо за праздник для прессы. Мне кажется, все прошло успешно.
– Я никогда не говорю об успехе, пока не прочитаю все отзывы, но вижу повод для осторожного оптимизма. Хорошо, что погода нас не подвела. Не уверена, что канатный парк и лесные велосипедные треки сумели бы показать себя с лучшей стороны, если бы их заливало дождем. Жаль, что участники пешей экскурсии по парку не застали его зеленым, но презентация была интересной и дала им представление, чего ты хочешь здесь добиться.
– Твои задумки сильно все украсили. Особенно – расселить журналистов и блогеров в домики для гостей. Понравилось даже тем, кто жил в хостеле, насколько я понял из разговоров за завтраком.
– Это моя работа.
– Зато возвращать двух мелких безобразниц в постели – совсем не твоя зона ответственности. – Финн с притворной строгостью взглянул на племянниц, которые взвизгнули и на всякий случай отбежали подальше. – Спасибо, что уберегла их от простуды.
– Не проблема, они милые девочки. – Алекс помолчала, не желая продолжать разговор на личные темы или вплетать в него общие воспоминания, но любопытство перевесило здравый смысл. – Должно быть, скучают по матери. Где Ники? Она была беременна, когда я…
Ей сразу же захотелось выругаться. Любопытный нос повернул ее к ночи, которую не стоило вспоминать по многим причинам. Из чувства самосохранения, например.
Самосохранение требовало от Алекс забыть множество вещей. Фигуру отца, нетвердо выходящего из озера с безжизненным телом на руках. Репортеров у ворот, яркие вспышки. Парализующий страх в полицейской машине по дороге на допрос. Интимные фотографии на страницах газет. Единственная мысль из прошлого, за которую следовало держаться, заключалась в том, что Финну нельзя доверять. Вне зависимости от того, с какой теплотой он смотрел на племянниц и как обаятельно улыбался.
– Ники наконец‑то передала мне опекунство этим летом. – Улыбка сбежала с лица Финна, нижняя челюсть напряглась, губы сурово сжались.
– Ты имеешь в виду, что ее здесь вообще нет?
– Она годами то пропадала, то возвращалась, обещая, что на сей раз все изменится. Я купил ей дом, обеспечивал деньгами для девочек, но она оставалась с ними лишь до тех пор, пока на горизонте не появлялся очередной бойфренд‑неудачник. Либо он переезжал к Ники, либо она к нему, а полгода спустя девочки оказывались у меня на «каникулах», чтобы не мешать матери строить отношения. Иногда это продолжалось две недели, иногда месяц, а то и дольше. Я устал потакать такому образу жизни. Детям нужна стабильность, особенно Саффи.
– Я заметила, что она легкоуязвима.
Они прошли несколько шагов в молчании. Когда Финн снова заговорил, его голос прозвучал жестко и нервно:
– Я должен был сделать что‑то раньше, но не хотел оттолкнуть Ники. Она могла запретить мне видеться с девочками. Вопреки очевидному, мне хотелось верить, что в конце концов она поступит правильно. Ты знаешь, как Ники защищала меня от пьяного отца. Даже когда она делала что‑то не так, ее намерения всегда были добрыми. Она заслуживала шанса все исправить. Но когда Саффи…
– Что с ней случилось?
Финн вздохнул, и Алекс прочла по глазам, что он не уверен, стоит ли отвечать на вопрос.
– Она напомнила мне тебя. Твой полный надежды взгляд, когда родители надолго уезжали, и ты ждала их возвращения. Или когда твоя мама проходила мимо, не обращая на тебя внимания. Этот взгляд и тогда разбивал мне сердце, а когда я увидел такое же выражение в глазах Саффи… У меня были деньги, дом, я мог дать ей стабильность, в которой она нуждалась. Ники любит дочек, поэтому я думал, что она не отдаст их без боя. Готов был решать вопрос через суд, если потребуется. Но сестра не стала бороться.
– Может быть, она сдалась именно потому, что любит их. И знает, что с тобой им будет лучше.
Сердце Алекс колотилось так громко, что она едва слышала, что говорит. Ей всегда казалось, что она отлично скрывала страх быть отвергнутой от всех, включая Финна. Она старалась, изображая улыбчивую, импульсивную, плюющую на все с самой высокой колокольни девочку, которую хотели видеть ее родители. Никогда не плакала, не дулась, не следовала правилам. Очаровательная бунтарка, настоящее яблочко от яблони Бомонов.
Бомоны не нуждались ни в чьем одобрении. Правила их стесняли, стабильность утомляла. Алекс изо всех сил делала вид, что разделяет эти жизненные установки. Но если Финн раскусил ее притворство, значит, и родители могли догадаться?
– Может быть, – согласился Финн. – В то время я уже купил Блейкли, начал инвестировать в центр активного отдыха, решил сократить разъезды. Обосноваться здесь казалось самым логичным. Девочкам полезно жить на одном месте, ходить в одну школу.
– Ники вообще их не навещает?
– Она в Индии. Я оставил ей право видеться с ними, когда она захочет, при условии, что встречи будут происходить в Блейкли. Даже выделил отдельную спальню, которую она пока ни разу не видела. Я несу за девочек полную ответственность, пока они не получат образование.
– Ты взял на себя большие обязательства.
– Выбора не было. Я не мог их подвести. Я больше не хочу подводить людей, которых люблю.
Фраза повисла в воздухе, мешая Алекс дышать. Кого Финн имел в виду? Своего агрессивного, несговорчивого отца, который до последнего отказывался принимать помощь? Сестру, которая не нашла счастья в собственных детях и бросила их, чтобы продолжить поиски? Или речь о событиях десятилетней давности, когда он обещал защищать Лолу Бомон, как верный рыцарь, а потом предал ее?
– У тебя был выбор, и ты выбрал девочек. Твое богатство не отменяет альтруизма поступка. Даже благополучных детей трудно воспитывать в одиночку.
– Вот почему их интересы для меня важнее всего.
– Я не сомневалась.
Несмотря на все, что осталось несказанным между ними, на ложь, тайны и предательство, в этом случае Алекс могла только восхищаться Финном. Она даже позволила себе пожалеть, что никто не поставил ее интересы выше своих, когда она еще нуждалась в чьей‑то заботе.
Финн снова испытывал затруднения с догадками, что происходит в голове Алекс. Он понимал ее любопытство насчет девочек и оценил сочувствие, проявленное в разговоре, но молодую женщину по‑прежнему окружала непроницаемая аура отстраненности, словно она общалась с ним из другой, очень далекой реальности.
Возможно, именно это делало Алекс профессионалом такого высокого класса. Финн наблюдал за ее работой на банкете для прессы: она направляла собравшихся журналистов железной рукой в шелковой перчатке, не позволяла им удаляться от обсуждения бренда, следила, чтобы они получали только те впечатления, какие она хотела. Эта Алекс совсем не походила на знакомую ему девушку, которая реагировала на каждое жесткое слово, как на удар хлыста.
Конечно, ранимость Лолы оставалась секретом для всех, кроме Финна. Она хорошо умела прятать свою истинную натуру. Была ли нынешняя Алекс ее новой маской? Финн не мог сказать наверняка, но очень хотел выяснить.
– Дядя Финн, можно Алекс поможет нам выбрать дерево? – Раскрасневшаяся Скарлетт подергала его за рукав. – Мы нарядим елочку из нашего собственного леса. У дяди Финна много елочных игрушек, он привез их из путешествий.
– Я тоже коллекционировала елочные игрушки, – сказала Алекс, чуть побледнев. – Но мне пришлось оставить их дома, когда я оттуда уехала.
Алекс упорно отводила взгляд, но Финн знал, что они думают об одном и том же. Отправившись на свой первый показ в Нью‑Йорк под условным присмотром матери, пятнадцатилетняя Лола купила Финну в подарок елочный шарик – стеклянное яблочко, слишком деликатное для его самопальной елки и совершенно бесполезное для семнадцатилетнего паренька, который стремился поскорее закончить школу и вырваться из Блейкли. Но Финн поблагодарил ее, и с тех пор Лола привозила из каждого путешествия по две одинаковые елочные игрушки – для себя и для него.
Финн сохранил их все.
– Так мы идем за елкой или нет? – спросила подошедшая Саффрон.
– Я как раз объясняла Алекс, что мы собираемся делать, – ответила Скарлетт с необыкновенным достоинством. – И приглашала ее присоединиться к компании.
Рассмеявшись, Финн взглянул на Алекс и увидел, что она тоже смеется. Улыбка смягчила выражение ее серых глаз, подчеркнула сладкую полноту губ. В горле Финна встал жесткий комок. Лола выросла из красивой девочки в восхитительную женщину, однако в полной мере это проявлялось, лишь когда она позволяла себе быть естественной и улыбаться от души.
Оглушенный сердцебиением, он смотрел на Алекс и не мог насмотреться. Какое бы имя она ни носила, Лола‑Алекс оставалась единственной женщиной, которая заставляла его кровь кипеть. Сердце неистово колотилось: он бы поверил, что стук слышно в замке. Желание прикоснуться к ней причиняло почти физическую боль. Финн знал, какая она на вкус – сладкая, свежая, упоительная, как нектар. Помнил ощущение теплой шелковистой кожи под руками. А Алекс хранила интимные воспоминания о нем, хоть и не желала в этом признаваться.