— Знаешь…, - снова мужской голос. Грубый, охрипший. Словно это его сейчас душили, а не девушку. Оксана не упустила шанса, и мотнула головой, ударяя напавшего по лицу затылком.
Еще одно невнятное ругательство, и мужчина отпустил удавку.
Почти свобода. Оксана смогла сделать рваный вдох, почувствовав облегчение. Если можно вообще почувствовать его, когда тебя почти голую неизвестный прижимает своим телом к столу. Согнув раком.
Мужская ладонь одним движением скользнула по затылку, хватая волосы почти у самых корней. Рывок — и Оксана больше не прижимается щекой к своим вещам. Спина выгибается, в надежде хоть чуть ослабить боль от этого натянутого захвата.
— Маленькая сука, — прошипел мужчина, свободной рукой стараясь ограничить движения девушки. — Знаешь, Ольховский заказывал только убийство…
Ольховский… Чужая фамилия врезалась в сознание, ни о чем не говоря.
— Но ради такой задницы… — блондин провел языком по ее шее, и вжался в бедра девушки своим пахом. Оксана ощутила, как каменный стояк выпирает на уровне его ширинки, и почувствовала, что готова потерять сознание.
«Нет, нет, нет. Держись девочка», — к горлу подступил ком. Ее замутило от одной мысли, что может сейчас произойти.
— … Я чуть расширю свои услуги. Думаю, заказчик не будет против.
— Ублюдок, — Оксана еще раз попыталась рвануться, ударить мужчину. Мимо. Каждая попытка — мимо. Блондин потянулся к ее трусам, и одна рука оказалась свободна. Девушка не мешкая, направила ладонь к его лицу и, коснувшись колючей щетины — выпустила когти. Скрючивая пальцы, она с силой царапнула кожу. Один, затем второй раз, собираясь добраться до глаз.
— Маленькая сучка, — снова повторил мужчина, по-хозяйски накрывая клитор девушки своей ладонью. Даже сквозь ткань трусиков прикосновение обожгло. Блондин старательно отводил лицо в сторону, видимо не в силах сделать выбор, что ему дороже — похоть или глаза. — Небось, уже вся намокла…
— Трусливый ублюдок, — прошипела Оксана.
— Интересная реакция, — щелкнул языком мужчина, перехватывая руку девушки. Все-таки глаза оказались дороже. А Оксана с удовольствием заметила кровь на своих пальцах — ей получилось ранить этого урода. — Детка, и почему же я трус?
Мужчина выпрямился и потянул девушку за собой. Прижал ее к себе, чуть покачивая. Чуть ли не нежно, чуть ли не ласково.
«Больная скотина», — но передышке Оксана обрадовалась.
— Трус… — еще раз выплюнула она с презрением. — Со спины нападаешь, — сердце обещало вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки, но нужно хотя бы казаться увереннее. Пусть голос перестанет дрожать. А как не дрожать, когда чужая ладонь вновь обхватывает горло, и чуть сжимает, давая ощутить легкое головокружение. И отпускает, чтобы вернуть кислород. — Слабо с девчонкой справиться?
— Я отлично справляюсь, — голос блондина приобрел игривые нотки. — Киска. Не беси меня, — акцент мужчины становился сильнее. — Я уже сказал тебе. Это моя работа. И давай закончим побыстрее. Сладкая… — и снова его язык на ее шее. — Побудь хорошей девочкой, и мы вместе получим удовольствие. А после я не стану сильно уродовать твое тело. Чтобы папочка смог узнать свою любимую дочурку.
«Отец… Ольховский…» — Оксана застонала, прикрывая глаза. Все его игры, наконец, довели до беды. Урод.… И теперь девушка злилась на папу намного больше, чем на ублюдка, который прижимал ее к себе. И совершенно не торопился устраивать расправу. Он и правда собирается убить ее?
— Отпусти, и дерись как мужик, — бросила девушка отрешенно. Она столько раз повторяла отцу, что его грязные дела не закончатся ничем хорошим. И что слышала в ответ? «Будь благодарна за ту роскошь, что я тебе даю. А откуда у нас деньги — не твоего ума дело. Наслаждайся, и не лезь, куда не просят».
Лже-охранник разомкнул руки, отпуская Оксану. Девушка поспешно сделала шаг в сторону, и так же шустро обогнула стол, радуясь хоть какой-то преграде между ней и блондином. Мужчина лениво стянул перчатки с рук и начал расстегивать на себе рабочую форму.
— Малышка хочет развлечься? — мужчина поиграл бровями, довольно улыбаясь. На его щеке горела кровавая царапина. Пока он снимал с себя рубашку, Оксана оперлась руками на край стола, стараясь максимально трезво оценить ситуацию. Времени на панику не было. Ей нужен расчет. Холодный, четкий.
Дверь не запиралась на ключ, ей нужно пробраться к выходу. А там… длинные, путанные коридоры. Но это, мать их, Америка. Здесь должны быть пожарные сигнализации везде. И пожарный выход. И другие люди. Что она может против этой горы мышц? Разве что стукнуть несколько раз, если повезет…
— Ich ficke dich wie eine dreckige Hure, — блондин расстегнул бляху ремня, и одним рывков вырвал его из петель.
— Нихт шпрехен.
«Пошел он со своими угрозами», — Оксане жить хотелось. А не отвлекаться от скрупулезных попыток что-то придумать.
— Я трахну тебя, как грязную шлюшку, — повторил блондин по-русски. — И теперь тебе это точно не понравится.
[1] Дрянь (нем.)
Айзек внимательно следил за каждым движением девушки. Он всего-то и хотел ее запугать. Еще сильнее. А то овечка оказалась слишком прыткой. Бок мужчины заметно саднило. Эта сучка чуть не сломала ему ребро. Чертова дверная ручка — он налетел на нее, когда девица решила оттолкнуться от стола. Но теперь он ее проучит.
Мужчина ответственностью отнесся к заказу. Как, впрочем, и всегда. Он любил работать с русскими. Платили исправно, и весьма щедро за какие-то свои мелкие разборки. Очередная подработка от господина Ольховского ничем не удивила. Проучить зарвавшегося конкурента, убить его единственную и горячо любимую дочурку? Все так просто.
Айзек смотрел на шатенку, как хищник на свою жертву. Юная Оксана бегала глазами по комнате, просчитывая свои скудные варианты. Ее взгляд каждый раз останавливался на двери за спиной мужчины. Нет, из этой комнаты девчонка все равно живой не выйдет.
Ольховский не оплачивал дополнительные… послания. Как сказал этот русский скупердяй Айзеку? «Я не стану платить за твои сексуальные извращения». Конечно. Репутация, тщательно создаваемая столько лет, опережала наемника. Только мужчина не любил, когда кто-то путает работу с развлечением. То, что Айзек умел качественно выполнять любые прихоти клиентов, еще не значило, что он получал хоть малейшее удовольствие от некоторых аспектов своей работы. Все-таки, не просто так за изнасилование он брал почти столько же, сколько за убийство. Грязное, унизительное действие.
Но сейчас… Что ж, Айзек действительно хотел эту девушку. Сильно, неистово, так что аж член до боли сводило. Интересно, в какой момент желание запугать переросло в решение исполнить обещанное? Черт возьми, если бы Айзек знал, что у него так встанет на эту сучку, спланировал бы нападение в каком-нибудь более уютном месте. Он же точно знал, где остановилась его жертва. Ее отель, ее расписание.
Но нет, решил же усложнить себе задачу.
И заигрался. Когда потребовал раздеться до белья. Когда подошел ощупать. Надо было сразу придушить. Чисто, почти быстро. И не чувствовать, как ее соски затвердели, когда Айзек просунул свои пальцы в этот чертов лифчик.
Мужчина сделал плавный шаг в сторону, и Оксана тоже сдвинулась с места. Между ними этот чертов стол, вокруг которого можно кружить бесконечно. Только стоит девице добраться до двери, и она попробует сбежать. Блондин улыбнулся. Адреналин бурлил в крови, глаза затягивала мутная дымка. Возбуждение. Оксана раззадоривает его, дразнит. Своими пустыми попытками обыграть его, своим почти обнаженным телом. Любая женщина невероятно сексуальна, когда до полной наготы остается лишь пара клочков белья. А Оксана…
Шаг, еще…
Пусть думает, что у нее есть шанс.
Оксана проделала половину пути вокруг стола, подкрадываясь к спасительному выходу, когда Айзек решил, что начинает скучать. Он перепрыгнул стол, на мгновение касаясь вещей девушки своей ладонью. Только для опоры, чтобы приземлиться четко перед Оксаной. Бок моментально обдало болью, но не слишком сильно.
Девушка даже не взвизгнула. Ударила его кулаком в челюсть, так что из глаз искры посыпались. Стерва. Сама зашипела от боли, но все-таки нанесла еще один удар — аккурат в больное ребро. Если до этого у мужчины сохранялась надежда, что кость, максимум, треснута, то теперь можно было с уверенностью сказать, что это перелом. И снова атака. Пока Айзек захлебывался собственным вдохом — подножка, и мужчина падает, со стоном встречая стальной пол затылком.
«Бойкая сука», — выдохнул Айзек, успевая схватить девушку за лодыжку и дернуть. Она тоже упала, едва успевая выставить руки, чтобы не разбить свою кукольную мордашку. Мужчина рывком поднялся. Боль, адреналин от нелепой борьбы и возбуждение. Дикий коктейль.
Оксана попробовала пнуть его, но Айзек увернулся. Мужчина согнулся, морщась от боли в боку. Бабы… За свою шкуру готовы бороться как бешенные медведи. Ему потребуется время, чтобы вспомнить, когда в последний раз его так отделывали.
Мужчина схватил девушку за шею, заставляя встать на ноги, и грубо впечатал ее в стену. Она зажмурилась и обнажила зубы.
— Я заплачу, — выдохнула Оксана, когда Айзек придавил ее собой. Так близко, что он улавливал запах ее тела. И страха. — Больше, чем Ольховский.
Блондин улыбнулся.
— У тебя ничего нет, — Айзек глубоко втянул воздух возле ее шеи. Член готов был прорвать брюки, так сильно он завелся. Какая-то девчонка, почему с ней хотелось быть диким зверем? А ведь он может себе это позволить. Все равно для Оксаны уже все кончено. — И я не бросаю заказы после оплаты.
Айзек с удовольствием впился губами в ее плечо, его руки прижимали предплечья девушки к стене, чтобы она перестала его бить. Ее кожа… чуть солоноватая из-за выступившего пота, но все равно сладкая. Словно молочный шоколад с морской солью. Зубы вцепились в бретельку лифчика, оттягивая ее, до треска ткани.
— Отлично, — Оксана улыбнулась. Расслабилась под ним, заставляя Айзека насторожиться. — Сделаем это. Потрахаемся. Давай, мальчик. Ты такой сильный, мощный. Настоящий мужик, любая потечет, — мужчина продолжал целовать ее шею, поднимаясь выше, к уху. — Давай, малыш…