— Я беременна, — произношу, чтобы до него дошло.
— Ты что? — уточняет мужчина.
— Беременна, — произношу тихо, зная, что за этим последует.
Мне кажется, что он даже не понимает, что происходит. Он вообще слышал, что врач сказал?
— То есть как? — Ахмед сглатывает. — Мы же планировали…
— Я уже беременна, понимаешь? — произношу и чувствую, как дрожат руки.
Я хочу, чтобы он понимал, что я уже беременна и этого не изменить.
— Мы не можем рисковать.
— Наш сын уже взрослый, Ахмед. Он здоров. И я уверена, что рожу здоровую девочку.
— Ты не можешь быть уверена, — отрезает он.
— Не могу, но я не могу избавиться от малыша.
— Можешь, — чеканит он. — Мы должны делать все, как запланировали.
Глава 4
Вика
Как запланировали — не получится. Я пытаюсь донести это до Ахмеда, но он не слушает меня, разговаривает с докторами по телефону. в чем-то их убеждает, заставляя мое сердце съежиться от страха. Я боюсь, что он просто прикажет мне сделать это, а если откажусь — силком потащит на аборт. Будет ли у нас после будущее? Я уверена, что нет, но молчу, не желая подливать масла в огонь. Будет, как будет. Уверена, Ахмед прислушается не только к разуму, но и к сердцу.
Я перечитала кучу литературы, советовалась с докторами, узнавала. Синдром Дауна не передается по наследству и то, что так произошло с мамой и бабушкой Ахмеда — совпадение. Об этом же говорят и доктора, отказываясь проводить мне ЭКО с выбором пола малыша.
Я не знаю, сколько длятся эти препирательства, может день, может два, а может неделю. Это время я все равно не живу. Существую. Пытаюсь сделать вид, что все хорошо, что я не нервничаю, а еще мне плохо. Беременность дает о себе знать утренней тошнотой и дикими спазмами в желудке. Я хочу этого ребенка не смотря ни на что. И готова требовать у Ахмеда разрешения его родить.
Правда, как это сделать я пока не знаю. С тех пор, как он узнал, что я беременна, мы даже спим по разным комнатам. Ахмед в нашей спальне, а я в детской. Не могу себя заставить пойти к нему, лечь рядом и не начать говорить, убеждать, плакать. Я хочу сказать так много, что в горле образуется ком. Разве можно так? Знать, что твой ребенок уже растет в животе, относится к нему, как к чему-то неодушевленному? Наверное, да.
Мужчины по-другому воспринимают беременность женщины. И когда она уже привыкает к малышу, начинает его любить и души в нем не чаять, они только воспринимают малыша в животе, как живое существо, а не что-то призрачное. Я пришла к этому выводу, пока Ахмеда не было дома несколько дней. Он уехал, не сказав куда и когда вернется. Сказать, что я не волновалась не могу, потому что сердце предательски стучало в груди. Я боялась, что Ахмед не вернется. Оставит нас с ребенком одних и только спустя несколько недель я узнаю, что мы в разводе.
Смешно, конечно же, но я действительно так думала и с каждым днем, когда его не было, плакала, сжавшись в комок на нашей кровати. Ибрагим, конечно же, понимал, что что-то не так. Видел, что я страдаю, плачу, нервничаю и тоже капризничал. Отказывался от еды, а на третий день отсутствия отца у него поднялась температура без каких-либо симптомов. К утру ее, конечно же, не было, но я успела переволноваться и даже несколько раз брала в руки телефон, чтобы позвонить Ахмеду, но так его и откладывала.
Ахмед приехал вечером. От неожиданности я подпрыгиваю на месте и растерянно смотрю на мужчину, который остановился в дверях гостиной. Он тяжело смотрит на меня, потом переводит взгляд на сына и на его лице отпечатывается улыбка. Ахмед подходит ближе, останавливается в нескольких шагах и приседает рядом с малышом.
— Ну, привет! — мужчина широко улыбается и протягивает сыну руку. — Скучал по мне?
Тот кивает и протягивает отцу руку в ответ. От этого жеста мое сердце замирает. Я хочу, чтобы у нас все было хорошо и Ахмед успокоился, но кажется, это будет еще нескоро. Как только он заканчивает общение с сыном, поднимается и делает шаг в мою сторону. А потом еще шаг и еще до тех пор, пока не оказывается рядом. Он кладет руку мне на талию и притягивает к себе, зарывается носом в волосы и выдыхает на ухо:
— Я скучал.
Такая резкая перемена не свойственна ему, поэтому первое время я не знаю, как реагировать, то ли обнимать мужчину в ответ, то ли нет. Наконец, я решаюсь это сделать, слезы стоят в глазах, когда моя щека касается тугого бугра его плечевых мышц.
— Прости меня, — шепчет Ахмед, прижимая к себе ближе. — Я буду рядом.
Его слова заставляют меня верить в лучшее, ведь он говорит о том, что будет рядом с нами. Со мной, Ибрагимом и малышом, который родится. Я не нахожу слов, чтобы сказать. Не знаю, как выразить благодарность, которую испытываю.
Вдох облегчения вырывается из моей груди прежде, чем я успеваю подумать об этом. Ахмед обнимает меня крепко и буквально убаюкивает своими теплыми и сильными объятиями. Мы стоим так непозволительно долго, а потом я бегу укладывать малыша, чтобы остаться наедине со своим мужем.
Глава 5
Ахмед
Дурь из моей головы выветривается далеко не сразу. Я консультируюсь с лучшими врачами, объясняю ситуацию и все, как один, твердят мне, что с ребенком все будет хорошо, что шанс родить нездоровую девочку равен нулю, в принципе, нет и гарантии, что будет девочка. Мне говорят, что на десятой неделе уже можно сделать тест на синдром и если вдруг он подтвердиться — сделать аборт.
Я принимаю это решение.
Не говорю о нем Вике, чтобы не расстраивать и внутренне понимаю, что если вдруг будет подтверждение — силой поведу ее, но она сделает аборт. Я думаю об этом, пока обнимаю ее. Моя малышка еще не понимает, что сама не готова к подобному повороту, что она попросту не сможет воспитывать больного ребенка. Это сейчас, пока в ней уверенность, что он будет здоров, она герой, а потом? Я даже думать не хочу, уверяя и себя, что все будет в порядке. В конце концов не так просто у этих докторов их статусы и цены такие, что дешевле купить однушку в Москве.
Вечером я жду Вику к себе, хочу увидеть ее, обнять и отпустить себя, хочу ее до одури, потому что уже неделю не были вместе. Я ее не обнимал. Мы не трахались и даже не спали вместе. Вика упорно не приходила ко мне, а я не находил в себе сил встать и позвать ее.
Наконец, она заходит в комнату. Видимо, Ибрагим давно спит, а она выглядит так, что у меня на несколько минут сердце замирает. Она такая… прекрасная. Нежная, невинная. Даже спустя четыре года брака она умудряется все еще краснеть под моим взглядом и смотреть так невинно, что мне кажется, секс у нас будет впервые. Такое происходит нечасто.
Вика подходит ближе, ложится на кровать и пододвигается ко мне максимально близко. Она в моей власти. В моих объятиях. Вжимаюсь в нее своим каменным членом и понимаю, что нет ничего лучше. Помню ее до боли знакомый запах, шелковистость волос, бархатистость кожи. Да и как я мог забыть это все за пару дней? Нереально. Ее никогда невозможно было забыть. Четыре года пролетели, как два дня. Вроде бы только недавно забрал ее от того мудака-отца, с которым она жила, а после от настоящего, а сегодня у нас уже сыну четыре года и она ждет второго ребенка.
Не контролируя себя, провожу руками по ее бедрам, захватываю в плен соски и зажимаю их между пальцами. Ловлю губами ее всхлип и дурею. От запаха ее невероятного, от вкуса губ, которым она щедро со мной делится.
Вижу, как она выбывает из реальности. Ее взгляд затуманивается, Вика раскрывает рот и облизывает губы, чем напрочь лишает меня разума. Я рву на ней платье. Разрываю в клочья и отбрасываю материал в сторону.
Стаскиваю трусики и припадаю в поцелуе к ее животу. Дразню, хотя сам еле сдерживаю порыв трахнуть ее немедленно. Войти в нее на всю длину и почувствовать горячую плоть, окунуться в ее влагу.
— Пож-а-а-л-у-й-с-т-а-а-а, — тянет она, запрокидывая голову.
Хватаю ее за волосы на затылке, сжимаю их в кулак и дергаю на себя, заставляя смотреть в мои глаза.
В диком поцелуе припадаю к ее шее, втягиваю кожу, оставляя яркие отметины и чувствую ее руки на своих брюках.
Кое-как она справляется с застежкой ремня, расстегивает брюки и стаскивает их вместе с боксерами, освобождая член из-под одежды. Чувствую, что еще немного промедления, и я взорвусь.
Не выдерживаю.
Провожу пальцами по ее складкам, заставляя вздрагивать. Она дергается и сжимает расстегнутую рубашку.
Вхожу в нее одним резким движением. До упора. До основания. Вдалбливаюсь в нее на всю длину и дурею. Она такая горячая, невероятно влажная для меня.
Ее мышцы сжимаются вокруг члена, и я еле сдерживаюсь, чтобы не кончить. Сцепляю зубы и впиваюсь одной рукой в ее талию, а другой провожу по груди. Запрокидываю ее ноги на свои бедра и делаю несколько резких движений. Добавляю пальцы на клиторе и ловлю ее оргазм. Судорожные всхлипы и дрожь тела. Все это передается и мне, я чувствую импульсы тока, расходящиеся по пояснице.
Мы часто дышим, его грудь вздымается в такт дыханию. Вика трогает руками мою грудь и совсем не стесняется того, что полностью открыта передо мной.
Ее глаза заволокла пелена удовольствия, а я прижимаю ее к себе и целую в щеку, а затем в висок. Обнимаю за плечи и шепчу:
— Ты прекрасна.
Впрочем, она и так это знает. Моя Вика. Моя девочка. Малышка, которую я люблю до одури. Эта неделя порознь дала мне понять, что она та, без кого я не могу жить. Что бы между нами не случилось, я должен быть рядом, чтобы поддержать ее, ведь она такая хрупкая, нежная, я не могу позволить ей сломаться.
Глава 6
Вика
— Проходите, садитесь, — моя гинеколог указывает рукой на стул рядом со столом.
Я на дрожащих ногах подхожу и сажусь рядом. Знаю, что сегодня мне дадут направление на анализ, который с точностью скажет, что я ношу здорового ребенка. Всё это время я запрещала себе даже думать, что ребенок может родиться нездоровым.