Глава 1
Рита вернулась на кухню и изо всех сил делала вид, что для нее нет большего счастья, чем помогать Дуньке. Почистить картошку? Пожалуйста, правда, она даже не представляла, как держать в руке нож, но все-таки взялась. В итоге Дунька сунула ей в руки ножницы и отправила снимать дурацкие сердечки с цепочками, которые были приделаны к ногтям, и подстригать ногти.
Время шло, а Рите никак не удавалось заглянуть в кабинет Хохрякова. Вот уже и обед прошел, и дело к ужину движется, а у Риты все больше и больше поручений, и никак она не могла от них отвязаться – роль не позволяла.
И тут повезло – Дунька отправилась убираться в летней кухне. Рита выглянула в окно: в беседке с книгой в руках сидела Настена, из летней кухни то и дело выбегала Дунька – похоже, окно снаружи решила помыть. Отлично!
Рита бесшумно поднялась на второй этаж, осторожно заглянула в комнату Матрены Ивановны – та, как и положено больной, вышивала, лежа в кровати.
Прикинув, где находится кабинет Хохрякова, Рита двинулась по темному коридору и шла до тех пор, пока не наткнулась на какое-то препятствие. Быстро и гулко забилось сердце. Нащупала ручку – значит, это дверь. Дернула на себя – не открывается. Толкнула – то же самое.
Рита не знала – огорчаться или же радоваться. Огорчаться, потому что не выполнила просьбу Никиты и мольбу дома о помощи, радоваться, потому что она даже понятия не имела, что должна делать в кабинете Хохрякова. Она уже собралась повернуть обратно, как вдруг случилось странное… В замочной скважине сам собой повернулся ключ, и дверь стала медленно открываться. С бьющимся сердцем Рита вошла в кабинет в надежде, что если увидит что-то страшное, тут же выскочит обратно, но дверь быстро с шумом захлопнулась. Опять повернулся в скважине невидимый ключ.
Рита поняла, что это дом помог ей войти. Помог, чтобы она смогла спасти Хохрякова. Но как? Постояв немного посреди кабинета и придя в себя, Рита огляделась. Хотя и оглядываться-то было нечего: здесь всего-навсего был стол, стул, сейф и большое кожаное кресло рядом с окном.
Никаких признаков ограбления в виде перевернутых стульев (да он и был всего-то один), разбросанных по полу бумаг, как это нередко показывают в детективах, не было. Сейф оказался закрытым.
Рита, будто мешок с песком – так, как это сделали бы Тюльнева, Зюзева и Князева, – плюхнулась в кресло.
Тюльнева, Зюзева и Князева…
Первый раз в жизни Рита поняла, что она хочет общаться с одноклеточными, как называет их мама Семикотова, – Тюльневой, Зюзиной и Князевой. Даже несмотря на то, что живут они не в коттедже, как Рита, а в обычных домах с туалетом на улице, что в свободное от учебы время ковыряются в земле – помогают родителям, что нет у них шмоток, как у Риты, но… какое отношение все это имеет к дружбе?
Между тем, в кабинете ничего не происходило. За окном был слышен голос Дуняшки, пение птиц, время от времени вой пароходной сирены, а Рита продолжала сидеть. Интересно, сколько ей еще здесь находиться?
«Терпенье, терпенье и только терпенье», – сказала сама себе Рита.
И вдруг до нее донесся знакомый аромат духов.
Матрена Ивановна!
Рита вскочила с кресла, спряталась между его спинкой и стеной и замерла. И как раз вовремя! Спустя несколько секунд в кабинете появилась Хохрякова собственной персоной.
Было слышно, как она вставляет в сейф ключ, открывает дверцу, вытаскивает из сейфа бумаги, нервно перебирает их на столе.
– Это же было где-то здесь, – донесся взволнованный голос Матрены Ивановны. На этот раз он вовсе не был мелодичным и не напоминал бегущий ручеек – в нем слышались изрядные нотки металла. Примерно такие же, какие были у Риты, когда она разговаривала с одноклассниками.
Снова шуршание бумаг.
– Странно… – Опять шуршание бумаг. – Нету! Неужели… Ну Василий!
Тяжело больная Матрена Ивановна стремительно поднялась и выбежала из кабинета, забыв запереть дверь. Рита выскочила из-за кресла и устремилась следом. Пронеслась через коридор, спустилась со второго этажа, выбежала на крыльцо, на мгновенье увидела бирюзово-зеленое платье, которое тотчас же исчезло за калиткой.
Глава 2
Выбежав на улицу, Рита изо всех сил припустила следом за Матреной Ивановной. Ничего себе – лежачая больная!
Рита такую скорость, как у нее, набрать не могла: мягкие, удобные хохряковские опорки, большеватые всего-то размера на три, сваливались то с одной, то с другой ноги. Пока Рита их надевала, Матрена Ивановна совсем исчезла из виду. Хорошо, что Рита догадалась, что та бежала в амбулаторию к Василь Васильичу. Завернула за угол – и точно!
Возле амбулатории, как и рассказывал Никита, толпились люди. Увидев Матрену Ивановну, тот час же обступили ее, стали жаловаться на теперешнюю жизнь – урдалаки по ночам спать не дают, животина гибнет. Матрена Ивановна успокаивала их, а сама шаг за шагом подбиралась к амбулатории. Но как же ей, Рите, узнать, о чем они будут говорить с Василь Васильичем? Наверняка о чем-то очень важном, не зря же Хохрякова так всполошилась, что забыла о болезни.
К счастью, на Риту никто не обратил внимания. Постояв немного, она завернула еще за один угол, размышляя о том, как все-таки ей поступить. Кажется, придумала!
Надо вычислить, где находится сад Булдыгеровых. И если окно в кабинете выходит в ту сторону, то, возможно, ей удастся хоть что-нибудь узнать.
Кажется, здесь. Рита остановилась. Улица была пуста. Там, с другой стороны толпился народ, тут же не было ни души. Рита подоткнула платье за резинку трусов, подтянулась, уперлась одной ногой в какую-то перекладину, перебросила вторую ногу через забор и свалилась в куст, потом осторожно встала и прокралась к дому. Приподнявшись на цыпочках, быстро заглянула в одно из открытых окон. И как раз – то, что нужно! За столом, спиной к ней, сидел, видимо, Булдыгеров-старший и что-то писал. Скрипнула дверь.
– Дядюшка, Матрена Ивановна просятся!
– Сейчас-сейчас! – послышался звук отодвигаемого стула и легкий шлепок о подоконник. Над головой у Риты появился уголок тетради, в которой, видимо, только что писал что-то Булдыгеров. Рита снова заглянула в окно, увидела спину Булдыгерова-старшего, идущего к двери, не раздумывая, схватила тетрадь и снова пригнулась.
– Ну наконец-то! – послышалось из глубины комнаты. – Соскучился ужас как! Устал я, Матренушка, вот так, урывками, видеться!
– Скажи, Василий, из сейфа бумаги исчезли – твоих рук дело? – изменившимся голосом спросила Матрена Ивановна.
– Ну… почти. Арсений постарался. Молодец!
– Но… зачем?
– А затем, Матренушка, что новости неважные очень.
– Что случилось?
– Веретенников на воле. Выпустили раньше за примерное поведение…
– Не может быть…
– А вот может!
– И что же будет…
– Потому-то я и решил, что бумаги должны быть у меня. Не ровен час, заявится Веретенников, расскажет все Митрофану – и что тогда?
– О Господи!
С улицы донеслись недовольные голоса, и Рита не поняла, что ответила Матрена Ивановна. Так же, как не могла разобрать и часть сказанного Хохряковым. Наконец, стало тихо, и теперь опять был слышен голос Булдыгерова:
– …документик-то тот у меня лежит. Ну вот представь, придет нотариус, начнет рыться в бумагах… Да не приведи Господь! – На какое-то время в комнате повисла тишина. – Я вот еще что думаю, Матрёнушка. Конечно, говорить об этом пока рановато, но все-таки…
Опять шум с улицы.
– …Я вот уже и билеты заказал.
Вдруг Булдыгеров разволновался.
– Кстати, Матрена, тут тетрадь была, когда ты пришла… Ты случайно не взяла ее? Там расчеты фармацевтические.
– Бог с тобой…
– Ну а все-таки… Сумочку покажи.
– Не веришь?
– Да нет, мало ли что… Бывает, машинально какую-то вещь сунешь…
– Ну вот тебе сумка, видишь, пусто!
– Вижу. Странно… Ты зашла – я в ней писал!
– Да не писал ты! Ты навстречу мне вышел!
– Тогда ничего не понимаю! Может, на подоконник бросил, да она упала? – Булдыгеров высунулся из окна, Рита успела отскочить в сторону. – Странно, не видать. Как сквозь землю провалилась! Сейчас Арсения в сад отправлю, пусть поищет. Не могла же она исчезнуть! Арсений, а Арсений!
Рита отлетела от окна, в несколько прыжков добежала до забора, спряталась за кустами. Было слышно, как Арсений ходит вокруг дома.
– Нету ничего, точно нет! – крикнул он в окно.
– Как нет? Не могла же она испариться? Смотри хорошо!
– Ну точно нет!
– Ладно, иди, – Булдыгеров-старший высунулся из окна, – сейчас вместе поищем.
Спина Арсения исчезла за домом. Подождав немного, Рита, сунув тетрадь за пазуху, перелезла через забор и помчалась по улице. И даже не заметила, где и когда слетели с ног хохряковские опорки.
Глава 3
«Только бы с Дунькой не столкнуться», – думала Рита, осторожно открывая калитку и стремглав устремляясь к бане. Про баню она еще по дороге придумала – вот где есть возможность спокойно прочитать то, из-за чего так нервничал Булдыгеров-старший. Интересно, что там? Может, вообще ничего не значащие записи? Или же значащие, но только для него?
В бане было прохладно и темно. Пристроившись возле маленького оконца, Рита с волнением открыла тетрадь.
«Тетрадь № 6. Только для своих!» – прочитала она.
Интересно, кто это свои?
Из сада опять послышался вой сирены – что-то Настена сегодня разошлась не на шутку.
Рита пролистала тетрадь. Почерк был мелкий. Каллиграфический, с завитушками. Вернулась к первой странице.
«Оглавление.
Дневникъ.
Для потомковъ
Расчеты.
Деяния.
Мысли.»
Остановилась на первой попавшейся странице. «Сентябрь, 1911».
И углубилась в чтение.
Тетрадь была пухлая, чтобы схватить самую суть, приходилось некоторые страницы просматривать по диагонали. В любой момент может забежать Дуняшка.
Рита читала и порой не могла удержаться от тихого вскрика:
– Ну, подлец! Ну, сволочь! Ну надо же! А я-то дура!
Но самое главное, теперь все вставало на свои места. Те подсказки, которые давал ей дом, – оправдывались. Все непонятные места стали понятными. Для нее были поставлены все точки над I. Почти все. Кроме самой главной: что с Никитой?
Дверь открылась, когда осталась всего одна страница.
– Ах вот ты где! – закричала Дунька. – Я-то было подумала, что ты человек, а ты!
– Подожди, Дунька, – перебила ее Рита. – Послушай, вот, оказывается, что…
– Че еще?
– Вот, читай!
– Ты че? Я ж не умею!
– Тогда слушай…
Все это время Дунька ходила от одного угла к другому.
– Че, спокойно посидеть не можешь? – рассердилась Рита.
– Не сидится! Читай дальше.
– Тут много очень. Кое-что буду своими словами пересказывать. Итак, Митрофан Ильич открыл свою лесопилку…
– Значит, это Арсений Гриху того… – сказала Дунька, когда кое-что было прочитано, а большая часть – пересказана, – и не подумаешь на него. Вот гад!
– Жаль, Хохряков на работе, можно было прямо сейчас его предупредить.
– Ничего. Вечером Булдыгеровы придут со своим лекарствочком, мы им такой цирк устроим! Ты че за голову схватилась, болит, что ли?
– Нет, не болит, – ответила Рита. – Просто мысль одна пришла. Ты это, иди занимайся своими делами, а я сейчас прибегу.
Рита вбежала в комнату, в которой ночевали они с Дуняшкой – там, на тюфяке лежало брошенное комком ее платье, а в том комке…
Спустя минуту Рита заглянула в комнату Насти – пусто.
«В беседке!» – поняла она и бросилась туда, заглянув по пути в комнату Матрены Ивановны. Она продолжала вышивать лежа в постели.
– Опять ты? – заревела сиреной Настя. – Я же тебе сказала, чтобы ты не попадалась мне на глаза!
Но Рита не обращала внимания на этот рев. Она-то знала – так ведет себя человек, которому не хватает любви.
– Это – тебе, – сказала она, протягивая Настене серебряные сережки с замочком и сердечками.
На глаза у Насти выступили слезы.
– Бери-бери, ты ж о таких мечтала!
Настена нерешительно приняла подарок. Она хотела что-то сказать, но Рита не дала:
– Прости, мне некогда. Потом поговорим, если, конечно, получится…
«А ведь за это время я могла бы с ней подружиться, – подумала Рита. – И Настена перестала бы чувствовать себя одинокой».
Подружиться? Только вот как? Ведь у Риты никогда не было подруг…
Глава 4
Вечером пришли Булдыгеровы. Как, видимо, здесь было принято, все расположились в большой гостиной. И Дунька там же – чтобы что-то подать, принести. Рита спряталась за дверями, возможно, Дуньке понадобится ее помощь.
– Ну что, как там у тебя на лесопилке? – обращаясь в Хохрякову, спросил Булдыгеров-старший. – Идут дела-то?
– Шли бы лучше, если б не сердце. Видишь, что вчера со мной приключилось?
– Да уж, – сочувственно произнес Булдыгеров-старший. – Еле откачали. Признаться, я уже испугался… Да, что ваш новый скотник? – спросил он у Дуньки, которая стояла возле дверей. – Что-то я его не видел. Позови хоть, познакомимся.
– А правда, где Никита? – спросил Митрофан Ильич.
Арсений застыл на месте и опустил глаза.
– Отпросился ненадолго, – сказала тихо Дунька. – У него здесь родственники. Вот я его и отпустила.
– Ну вот, опять без моего ведома! – рассердился Хохряков. – Дунька, уволю!
– Ладно, ладно, – вмешался Булдыгеров-старший, – мелочи все это. Подумаешь, скотник куда-то ушел, вот беда-то! Лучше здоровьем займись. Мы вот с Арсением тебе лекарствочко приготовили – из-за границы выписали. Денег стоит!
– Так я заплачу! Сколько!
– Да нисколько, Митрофан, это я так. К слову.
– Ну и где, где это чудо-лекарство?
– А вот оно, лекарствочко-то, доставай, Арсений!
Арсений с важным видом полез в карман, достал флакон, открыл и протянул Хохрякову.
– Как пить-то?
– Так прямо из флакона! Два глотка – и довольно.
Митрофан Ильич поднес флакон к губам.
– И правда, вкусно пахнет! Травы, поди?
Дунька, которая как бы случайно оказалась с Хохряковым, вдруг вырвала из его рук флакон и вылила лекарствочко на пол.
– Ты чего-о? – побагровел Булдыгеров-старший и бросился на Дуньку.
– Дунька, в чем дело? – закричал Митрофан Ильич.
– Не прикасайтесь ко мне, глаза выцарапаю! – сказала Дунька Булдыгерову, который тут же остановился. И, повернувшись к Хохрякову, добавила: – Отрава во флаконе-то. Яд!
Лицо Бурдыгерова-старшего покрылось красными пятнами.
– Что ты несешь! Сумасшедшая!
– Вас хотят отравить, Митрофан Ильич.
Матрена Ивановна побледнела и вскочила со скамьи, Настена с испуганным видом застыла в одной позе.
Арсений окаменел, выпучив глаза.
– Не верь ей! – закричал Булдыгеров-старший. – Надо же такое придумать!
– Да что происходит?! – рассердился Хохряков. – Дунька, чего это ты? Готовься к расчету! Уволена!
– Разбаловал ты их, Митрофаныч, вот и творят что хотят! – возмутился Булдыгеров-старший.
В кармане у Риты пискнул смартфон. Эсэмэска! Она открыла сообщение и впилась глазами в экран гаджета. «Игра закончена. Вы победили. Чтобы вернуться обратно, срочно нажмите три звездочки. Время зарядки батареи истекает».
Она растерялась. Чтобы вернуться обратно… Одной? Что же делать? Конечно, нажать, ведь Никиты все равно нет… И, судя по записям Булдыгерова-старшего, уже и не будет. Буквы эсэмэс-сообщения расплывались перед глазами, дыхание перехватило, словно на морозе…
Рита коснулась звездочки раз, другой… Замерла. Нет, она не может. А вдруг Никита жив? Вернется – а ее нет. А с другой стороны, написано же в булдыгеровской тетради – «прощай, новый скотник! Нет тебя – нет проблем!» И все-таки… Рита решительно нажала на сброс, вздохнув, сунула смартфон в карман, вцепилась пальцами в тетрадь. И, не удержавшись, вошла в гостиную.
Хлопнула входная дверь – и в комнату ворвался худой высокий человек с тощей бородкой. Он быстро обвел глазами присутствующих и, увидев Хохрякова, воскликнул:
– Слава Богу, живой!
Матрена Ивановна побледнела еще больше и откинулась на спинку стула.
А Митрофан Ильич уже пересекал гостиную:
– Господи… Ванька, Веретенников… – он подбежал к вошедшему и схватил за плечи. – Как? Василь Васильич сказал, что ты давно умер…
– Этот наговорит… – сказал Веретенников, презрительно взглянув на Булдыгерова-старшего. Тот громко взвизгнул:
– Не говорил я такого! Митрофан не понял!!
– Да я не один, – сказал Веретенников, – совсем не один.
И, словно фокусник, щелкнул пальцем, и в гостиную вошел… Никита. Рита и охнуть не успела, как Веретенников продолжал:
– Вот этот, – он бросил гневный взгляд на Арсения, – вчера сбросил пацана с висячего моста. Думал, утонет… Хорошо, пацан плавать умеет, да и я рядом оказался.
Рита подскочила к Никите и, обняв, неловко уткнулась ему в щеку – заплакала.
– Врет он все! – Арсений кинулся с кулаками на Веретенникова.
– Не верю! – закричал Хохряков. – Быть такого не может, чтобы Арсений жизнь чужую решил погубить!
– Он не то еще может, – сказал Веретенников. – Хорошо, что у меня с юности привычка ходить на речку по ночам. Помнишь, Митрофан? – Тот кивнул. – Когда просто так на берегу посидеть, когда искупаться.
– Подожди, – перебил его Хохряков, – так ты когда приехал-то? Почему сразу ко мне не пришел? Тоже мне, друг называется!
– Я, Митрофан, вернулся в Берёзовку два дня тому назад. И тотчас бы к тебе прибежал, кабы хворь не подцепил по дороге. Вчера поздно вечером стало легче, вот и я дернул на речку. Юность, молодость захотелось вспомнить. Но не успел. Едва пристроился на бережку, как услышал громкие голоса. Затем – как здесь говорят, сатанинский хохот. Луна была огромная, я увидел, что на мосту стоят две фигурки. Потом одна из них перелетела через перила и упала в речку. Я вскочил и нырнул в воду. Неплохо пацан плавает, только вот если бы не я – силенок доплыть до берега у него точно бы не хватило. Это, как вы догадались, был Никита. Пошли мы с ним ко мне домой, переоделись, он мне все и рассказал. Прости уж, что сразу с утра к тебе не отпустил – кое-какие дела нужно было сделать. – Он повернулся к двери, крикнул: – Входите!
В гостиную вбежало несколько полицейских.
– Булдыгеровы – Арсений и Василий, вы арестованы! – сказал один из них. – Пройдемте в отделение!
Арсений рванулся к двери.
– Ну-ну-ну, – произнес полицейский, – куда ты, милок? Поди, без наручников-то не обойтись. Наручники сюда!
– А вот еще приобщите к делу! – вмешалась Рита и, сделав шаг вперед, протянула тетрадь полицейскому. – Пригодится!
– Вот, оказывается, чьих это рук дело! – закричал Булдыгеров-младший. – Селедка копченая!
– Гниль вонючая! – крикнула Рита.
– Вы узнайте сначала, кто эти двое! – закричал Булдыгеров-младший. – Ненашенские они!
– Вижу, что ненашенские, – сказал полицейский. – Придет время – и с ними разберемся.
Его взгляд упад на Дуньку.
– А вообще, если б не эта девушка, Евдокия, березовцы еще долго бы боялись выходить из дома. Ведь это они с Григорием, братом ейным, стали первыми делать вылазки по ночам, выслеживать злоумышленника. И, конечно же, они-то и догадались, что нет никаких вурдалаков, что кому-то из наших выгодно, чтобы люди по домам сидели. Зачем это делали – еще предстоит узнать.
– Узнаете! – вмешалась Рита. – В тетради все написано!
– И Гришке ведь удалось задержать и даже сорвать с головы черный мешок, – продолжал полицейский, бросив благодарный взгляд на Риту, – только вот этот, – он гневно посмотрел на Арсения, – тут же с ним расквитался. А у Гришки не было уже никаких сил сказать сестре, кто это.
На другой день эта девушка пришла в полицию, принесла черный мешок, который Григорий сорвал вот с этого, все рассказала, – он снова бросил взгляд на Арсения. – Мы хотели сразу приобщить мешок к делу, но она почему-то не дала… Тогда договорились, что когда будет суд – а рано или поздно мы бы все равно поймали негодяев, – мы используем его в качестве вещественного доказательства.
С тех пор кто-нибудь из полицейских по очереди каждую ночь патрулировал поселок, и всегда вместе с ним, как на дежурство, выходила Евдокия. Мы все удивлялись: зачем? И без нее бы справились!
– Отомстить хотела! – выкрикнула Дунька, глотая слезы.
– Правда, патрулирование, можно сказать, результатов не принесло, не встречали мы никого в маске-то…
– Вы не встречали, а я вас не раз видел, – воскликнул Арсений и засмеялся страшным сатанинским смехом.
Хохряков перекрестился.
– Нет, этого не может быть, чтобы Арсений… Но ведь ты-то, Васильич, не знал об этом, ведь так?
– Вот это-то Евдокии жизнь и спасло, – произнес полицейский. – То, что она была не одна… Уведите Булдыгеровых!
– Ничего не понимаю! – не унимался Хохряков, когда полицейские вместе с Булдыгеровыми ушли. – Не верю! Выдумки все это! Произвол! Нужно срочно ехать в отделение, потребовать объяснений… – Он вскочил. Остановился. Схватился за грудь. Дунька метнулась к нему, приобняла, подвела к креслу.
– Ничего не надо делать, – сказал Веретенников, – сейчас я все объясню.
– Что-то голова раскалывается, – схватившись за лоб, слабым голосом проговорила Матрена Ивановна, – пойду, пожалуй.
– Маменька, помочь? – подбежала к ней Настена.
– Нет уж, пожалуй, не уходи, – повысил голос Веретенников. – Тебя это тоже касается, Матрена. И хватит прикидываться больной. Всю жизнь только и делала, что Митрофана разыгрывала!
– Опять эсэмэска! – тихо сказала Рита. – Кажется, я знаю, что там написано.
И все же достала смартфон, открыла сообщение.
«Вы выиграли. Чтобы вернуться в свою реальность, срочно зарядите батарею!»
Рита с Никитой молчали. Никита думал о том, что он все сделал правильно – даже пусть ценой того, что теперь он уже никогда не вернется в XXI век.
Рита думала о том, что она все-таки молодец, что не нажала на три звездочки.
Они сидели рядом, взявшись за руки, и каждый думал о том, что совесть его чиста… А значит, можно жить дальше. Неважно, в каком времени.