— Какому идиоту это нужно?
— Однако, всё так. Но братья обязательно выяснят. В наших интересах хранить Ваш покой. По многим причинам. Вы же работаете над нашим заказом?
На прямой вопрос Стефан не ответил, зато задал встречный:
— А что ещё в ваших интересах? Сделка?
— Ох, вижу, что вы не доверяете братьям. Совсем не верите в наше бескорыстие. Светлый лик вам судья.
«Судья и палач», — подумал Стефан. А Тарвит, видимо, прочёл по лицу молодого мага.
— Папеньке своему «спасибо» скажите. Ах, да, он же уже покинул нас. Как и Бертран.
Привычка ревнителя лика при каждом разговоре больно уколоть оставалась неизменной.
— Признайте, что вы же и убили учителя, — нанёс Стефан ответный удар, внимательно изучая обманчиво мягкое лицо ревнителя.
Только Стефан знал, что это лицо может быть и иным. Знал и ненавидел.
— Горько слышать, замечательнейший господин Стефан, такие слова, — жрец вскинул руки и все же понизил голос. — Разве нам выгодна смерть мастера?
— У вас есть я со всеми потрохами.
— Два мага лучше, чем один, согласитесь.
— Мне нужны все бумаги из крипты. Всё, что старик успел написать. Он же оставил там что-то?
— Братья ревнители передали вам всё полностью, — улыбка внезапно сошла с лица Рюта Тарвита, сменившись задумчивостью. — Я уверен, что всё.
— А кольцо?
— Братья найдут его, уверяю. Сейчас у нас в нём нет необходимости.
«Нет необходимости, зато мне оно нужно», — размышлял Стефан, покинув Дом Дивного бога. — «Кольцо обязательно должно быть у меня».
Вне стен Дома ему полегчало, озноб почти прошёл, пришло успокоение, если такое возможно в его ситуации. Но некая иллюзия покоя коснулась сердца. С сожалением приходилось признать, что человек и правда привыкает ко всему. Вот и Стефан, похоже, привык к мерзкому Рюту Тарвиту, его манере изъясняться, да и своему положению. С ужасом мужчина подумал, что когда-то настанет время — он сломается до конца, действительно станет куклой в руках жестокого кукловода, перестанет сопротивляться. И собственной жизнью он не может распоряжаться. Так просто принять решение и кинжалом по горлу, будет кончено. В лаборатории много ядов, можно уснуть спокойно. Нет. Не сбежать, не уйти. Повязали тысячами жизней.
Нельзя отступать, нельзя. Стефан нашёл в себе силы для борьбы. Отчаянье подступало так часто, но может быть не всё потеряно. Учитель намекал на возможность спасения. Не успел рассказать старик. Сотни раз маг все бумаги перечитал — ничего не нашёл. Значит снова и снова искать выход.
А теперь где-нибудь выпить вина, пройтись по улочкам и к костру на главной площади. В его обязанности младшего лорда входило посещение вечерних празднований. Так себе удовольствие.
Стефан испытывал нечто похожее на зависть к простым горожанам, веселящимся, беззаботным, опьянённым вином и музыкой. Он же не пьянел никогда так, чтобы забыться. Счастливчики! Поистине, незнание — великий дар! Искренне счастливы и свободны, они будут танцевать до утра, а после завалятся спать и видеть чудесные сны, а не кошмары слишком похожие на реальность.
И девчонка из трактира здесь с каким-то увальнем. Странная парочка. Такая воздушная, хрупкая, быстрая и несообразительный медлительный гигант. Рыжий огонёк ритмично мечется по площади, улыбка во всё лицо, глаза зелёные и сияют светляками. Глупышка, небось ещё и в сказки верит. Слишком страшные у Стефана для неё сказки.
Не выдержал Стефан, отвернулся к костру. Так спокойнее в своём одиночестве. Не для него это всё — девчонки, танцы, рыжие локоны, поцелуи.
«Куда это тебя занесло? — удивился, одёрнул сам себя. — Не вздумай и мечтать. Любую погубишь. А такого Бельчонка тем более. Да и разве способно мёртвое на любовь».
Самому стало смешно, смеялся бы в голос, но разучился давно. Вместо смеха внутри заныло раной. Навсегда закрыта для него эта дверь. Ничего не будет — ни ласкового взгляда, ни жаркого прикосновения, ни живого тепла в объятиях любимой. Только пустота и долг. Привык к мысли, навсегда отсек лишнее. А тут эта рыжая, как сама жизнь манит, опаляет огнём.
Ознобом отозвалась мысль. Возле костра сделалось холодно. Завернулся в плащ, придержал рукой. Пальцы свело судорогой. Нечто приближалось. Он не ошибался, узнавал жуткую поступь. Помнил до мелочей каждым органом чувств. Глаза мага закатились под веки.
Неистово закричали люди, разлетелись стаей испуганных птиц. На площади осталось несколько фигур. И сквозь веки Стефан мог видеть, как белые пульсирующие нити-черви рассекают пространство и присасываются к людям. Марионетками пляшут жертвы, простому глазу не заметно. Нити вплетаются в нервы, создавая единый организм с неведомым кукловодом. Опустошающий страшный танец мёртвых оболочек. Насытившись нити-черви резко дёргаются, потянув за собой саму суть человеческую, что руками не потрогаешь никак.
Все кончается быстро. Намного быстрее, чем ведомо самому Стефану. Тела распадаются в гниль и прах. Он один в пустыне мертвецов. И лишь рыжий огонёк горит впереди. Согревает и манит.
«Жива», — камень с души, выдохнул с облегчением.
И Стефан готов идти на зов, только не пускает сам себя. Ставит запрет. Сосредотачивается и творит портал. Срочно уходить, здесь ничем не поможешь. Необходимо искать и думать. Страшное грядёт в Фолганде и, похоже в этот раз, виноват именно он.
Глава 8
Шли дни. После праздника Дивного бога прошло немногим больше месяца. Весна начала поворачивать к лету, а радости у людей мало от тепла и солнца. То там, то тут случалась труханка, как говорили в народе. Другие же звали белой смертью. Жертв было не так уж много, но для паники и их достаточно.
Не только человеческие жизни забирала труханка — животные, птицы, растения. Слухи с окраин Фолганда утверждали, что белая смерть забирала в своё владение целые земельные участки, оставляя белый прах вместо травы и плодородной почвы. На такой земле ни сажать, ни сеять невозможно, а значит голодные годы впереди без надежды на спасение, новые смерти.
В «Пустой бочке» только и разговоров, что о событиях на празднике и слухов о труханке. Не забывали и брата лорда Аспера. Кто-то предлагал поджечь дом колдуна вместе с ним самим, раздувая страхи людей перед магом и болезнью. Жрецы же в Доме Дивного бога в специальных посланиях оглашали о невиновности молодого мага и обещали заступничество Дивного бога в обмен на подношения. Так и качало, как на качелях, людскую молву И, к счастью, дальше разговоров о расправе дело не шло.
Вельда не любила подобные разговоры. Её сказочный мир в общей зале трактира окончательно разрушался. Больше не было весёлых и интересных историй. Только страшные сказки о белой смерти и горькие воспоминания перепуганных людей. Новые сплетни о брате землевладельца, страшном маге Стефане Фолганде. Тяжёлым грузом ложилось это на душу девушки. Она как могла поддерживала посетителей, пыталась порадовать хотя бы в мелочах. Не выносила Вельда, когда рядом печалились, сама начинала страдать.
Не любила Вельда разговоры о брате лорда Фолганда и по другой причине. Да, она сама знала, как маг странно себя вёл на месте гибели людей. Никогда она не видала таких глаз, как у Стефана. Тут явно замешана магия, но, чтобы именно он был виноват Белка не могла и подумать. Не желала верить. Поэтому только заслышав подобные темы, девушка старалась уйти в другую часть залы или начинала беседу с вороном, который привык сидеть на её плече.
— Не слушай их, Черныш. Ерунду люди говорят. Мы же не верим, что Стефан виноват?
И чёрная птица наклоняла голову, смотрела внимательными бусинами глаз, соглашаясь. Крыло почти зажило, но ворон и не старался улетать от девушки. А она была рада новому интересному другу.
Постоянно приходил в трактир и другой друг — Григор. Они не возвращались к вопросу замужества, но Вельда постоянно помнила об этом. Поэтому так неудобно стало рядом с парнем. Чужим сделался Григор и предстояло узнавать его заново, а Вельда не торопилась. Даже тётя Рейна завела разговор о разладе с Григором, заметив, как племянница избегает встреч. Не стала Вельда скрывать, что её замуж позвали.
— А ты, глупая, и отказала? — охнула тётя.
— Я его не знаю почти, — вздыхала Вельда, помогая раскатывать тесто. — Страшно же за чужака и сразу замуж.
— Как не знаешь? Он же с самого твоего приезда к нам ходит! Сразу видно, парень хороший, добрый, защитить сможет. И слышала, дядя его в Вороньем замке работает. Для наших мест очень выгодная партия. Чем не муж?
— А как же любовь? — девушка даже удивилась словам тёти.
— Какая там любовь, — махнула та скалкой и вернулась к пирожкам. — Станешь хозяйкой в его доме, детей родишь, вот и полюбишь.
От мысли о Григоре и детях Вельде сделалось нехорошо.
— Нет, тётя, я так не могу.
— Значит и останешься как я одна на свете. Ни мужа, ни детей. Чужих кормить будешь в трактире. Тебе почти семнадцать, пора задуматься о будущем.
— Лучше уж так, чем без любви, — не унималась Вельда.
— А что такое любовь-то эта твоя, девочка?
Задумалась Вельда. Не могла она подобрать верных слов, только смутно чувствовала, как оно всё должно быть, если любовь есть. Так, чтобы смотреть и не насмотреться, чтобы сердце сжимало от счастья. Чтобы летать как на крыльях и падать в пропасть, но не испытывать страха. Так думалось рыжей Белке.
В середине третьего месяца весны в трактире появился и Стефан Фолганд, как обычно весь в чёрном, закутан в плащ, пусть и тепло на улице. Вошёл медленно, неловким движением иногда опираясь о мебель добрел до кухни. Сам бледный, худой, глаза лихорадочные и холодные. Увидел Вельду возле лестницы на второй этаж, тут же отвернулся, губы в тонкую нить сложились.
— Здравствуй, Рейна, — голос хриплый.
— Господин Стефан! Да на вас лица нет, — всплеснула руками тётушка. — Садитесь скорее к огню. Желаете вина?
— Это вам.
Осторожно он достал из-под плаща коробку, поставил на стол. Рейна разрезала верёвки, а под крышкой оказалось четыре бокала тонкого стекла. Намного лучше бокала, что был у них ранее.