Реально в холодный пот бросило. Какие на хрен раздельные номера? Издевается?!
И отец, и дочь косятся на меня. Один с сомнением, вторая с беспомощной злостью. Поворачиваюсь к Анжелике и взглядом убеждаю, что пусть только попробует возразить. Секундная зрительная дуэль, и Эндж сдается. Поджимает губы и недовольно цедит.
– Да все хорошо, пап. Вместе подойдет…
Выдыхаю, снова расслабляясь. Конечно, подойдет, Кудряха. Тебе очень понравится…
– Ладно, вместе так вместе, – вздыхает отец, с трудом смиряясь с тем, что его маленькую доченьку уже хотят взрослые мальчики, – А что с лицом то, Ярослав? Кто тебя так?
– Да вот, с Богданом и подрались. И лучше просто Яр, Владимир Анатольевич.
Глава 13. Ярик
Дорога до гостиничного комплекса занимает около часа. И за это время Эндж, руку которой мне все-таки приходится отпустить, когда она берется за телефон, как будто успокаивается и принимает мою близость как должное.
Больше не пытается отодвинуться, дышит ровно, с лица сходит нервный злой румянец, а взгляд кофейных глаз становится обычным – глубоким и сдержанным, с томной поволокой.
Но только от нее мне все так же горячо. Для меня ее спокойствие и плавность вообще всегда были в тысячу раз горячее – в своем воспаленном воображении я проецирую это на выматывающий затяжной секс.
Потому адреналиновые волны, бурлящие во мне первое время после нашего приземления, не стихли, а лишь замедлились, погружая в привычное знойное наваждение, которое испытываю каждый раз, когда мы находимся слишком близко.
В салоне негромко играет нейтральная попса, Анжелика с отцом переходят к обмену новостями и обсуждению абсолютно незнакомых мне людей. А я дремлю, растекаясь по заднему сидению и положив ладонь на голое колено своей "девушки", которая, смирившись, ее не убирает.
За стеклом мелькают симпатичные виды, солнце жарит так, что слепит даже сквозь лобовое, и очень скоро лазурное спокойное море начинает радовать глаз.
– Мог бы и прислать за нами кого-то, там наверно такая суета, подготовка, – пеняет Эндж отцу, что бросил остальное семейство и рванул в аэропорт.
– Вот именно, суета, Ликуш, ты же знаешь, я не люблю, – отзывается Коршунов старший.
– Мама, наверно, ругалась, – улыбается Эндж сочувственно.
– А когда она не ругалась, ты ж знаешь ее, – хмыкает на это Владимир Анатольевич, а Кудряха понимающе кивает.
Я не подслушиваю, скорее просто лениво плаваю в низком для девушки, слегка простуженном тембре голоса Кудряхи, но тут цепляет что-то. И я начинаю перебирать в памяти, а что вообще знаю о ее семье?
Оказывается, что совсем немного. Меня в Эндж всегда интересовала чисто физическая сторона вопроса. Какое мне дело до родственников девчонки, которую тупо хочется трахнуть? Не потомственные сифилитики – спасибо и на этом.
Но тут я вроде как в гости еду. Надо вникать.
Знаю, что у отца янтарный бизнес. Не сильно большой, но устойчивый. Вроде бы переработка и ювелирка. Что для региона живут они хорошо, впрочем у нас в универе по пальцам можно пересчитать у кого дела обстоят по-другому. Мать у нее вредная, деспот в юбке, что-то такое Лида говорила. И до зубовного скрежета идеальная сестра. Больше ничего из памяти не могу достать.
Ну и плевать, скоро увижу своими глазами.
Думая так, рассеянно глажу коленку Энджи, на что она в ответ протестующе дёргает ногой. Улыбаюсь, лениво прикрывая глаза и отворачиваясь к окну. Строптивица. С шелковой горячей кожей.
Уж не знаю, что там за сестра, но сильно сомневаюсь, что в принципе можно быть идеальнее Кудряхи. Разве что такая же секси, но не шипит, а с улыбкой сразу дает.
Гостиничный комплекс, снятый на все выходные для торжества, оказывается очень симпатичным местом. На самом берегу Куршского залива, опрятный ландшафтный дизайн, тенистые кроны деревьев, пахучие розы, гравийные дорожки, подвесные качели и гамаки, пирс с лежаками, огромный белоснежный шатер -купол у самого пляжа, открытый бассейн с джакузи, и главная фишка – банный комплекс в виде деревянного корабля с баром на верхней палубе.***
Я одобрительно присвистываю, потягиваясь и озираясь по сторонам, пока старший Коршунов достает наши сумки из багажника. Забираю у него свою, он подхватывает дочкину.
– Пойдемте сразу в номер вас отведу, – командует, идя первым по парковке, – И скажу матери, что привез. Ее бегать искать тут смысла нет сейчас, сама в номер придет, как узнает.
– Так давай я позвоню, – Энджи, шагающая рядом с отцом, набирает маму.
– Ну давай.
Переговариваются в ожидании ответа. Я сзади плетусь, продолжая осматриваться. Гости съезжаться пока не начали, но вокруг все равно суета. Осветители, аниматоры, организаторы, какие-то девчонки в цирковых костюмах, официанты, в общем активно готовятся. Везде развешивают гирлянды из белых цветов, организуют фотозоны, накрывают велком. На поляне у шатра и вовсе не протолкнуться, как перед большим концертом.
Сворачиваем к главному корпусу – двухэтажному длинному зданию в немецком стиле.
– Не берет, – вздыхает Эндж, сбрасывая.
– Потом увидит, – отмахивается отец, – Она тут носится как белка ужаленная еще со вчерашнего вечера.
Входим внутрь гостиницы и попадаем в просторный светлый холл.
– А Полина? – спрашивает Анжелика, – Уже тут?
– Да какой там! У нее ж сначала утро невесты в отеле, там фотосессия, потом Свят пришел в отель, опять фотосессия, потом вышли из отеля, снова фотосессия, потом они решили на яхте сюда приплыть, и конечно тоже фотосессия. Лишь бы до регистрации с этими своими фотосессиями добрались, – ворчит Владимир Анатольевич, явно не одобряя такую любовь к фотографии.
– Ясно, – закусывает губу Анжелика, и мне чудится мелькнувшая печаль в ее глазах.
Э-эй, Кудряха… Это что? Зависть сейчас была? Отставить! Хочешь, я тебя тоже поснимаю… У меня даже есть пара огненных идей для… фотосессий…Мысленно предлагаю про себя.
Тем временем останавливаемся на рецепции.
– Ну, молодежь, располагайтесь, а я пошел Татьяну искать. Скажу, что дочь привез. Вообще до гостей еще три часа, так что можете отдохнуть пока. Расслабляйтесь.
Провожая взглядом Владимира Анатольевича, невольно расплываюсь в предвкушающей улыбке.С этими словами он как-то неуклюже обнимает Эндж, коротко целует ее в щеку, отдает мне ее сумку и оставляет нас на попечение девушке рецепционисту.
Ну наконец блять! Вдвоем…
Правда, радуюсь меньше секунды, потому что…
– Сейчас заселимся и нам надо серьёзно поговорить, Тихий, – негромко, но сурово выдает Эндж голосом, от которого непроизвольно скукоживаются яйца.
Блин, я даже был не в курсе, что она умеет так.
Перестаю улыбаться и, не скрывая вызова, дергаю бровью.
– Ну, давай…Поговорим.
Глава 14. Ярик
Захожу в номер первым. Кидаю наши сумки посреди светлой опрятной комнаты, большую часть которой занимает двуспальная кровать.
Бегло оцениваю обстановку. Скромненько, но чистенько. Из главных плюсов – просторный балкон и вид на залив.
Ну и постель конечно…
Отдернув штору, поворачиваюсь к Анжелике, которая так и застыла в маленьком коридоре, подперев спиной входную дверь и скрестив руки на груди.
Стоит нашим взглядам переплестись, как меня заражает ее нервным напряжением.
Настроена ругаться? Отлично… Ругаться я тоже люблю…
– Ты поговорить хотела? Говори, – предлагаю, пряча ладони в передних карманах джинсов и качнувшись с пятки на носок.
Эндж поджимает губы, а затем раздраженно сдувает прядку, упавшую на лоб.
– Я понимаю, для тебя это все игра, – начинает менторским тоном, – развлечься захотелось…
Примерно так же меня классуха отчитывала в попытке отыскать совесть. Гиблое занятие…Особенно, если так нудеть.
– Ближе к делу можно? В чем конкретно претензия? – предлагаю пропустить патетическую прелюдию.
– Но это моя реальная жизнь, моя семья! – повышает Анжелика тон, упорно продолжая в том же духе.
– Отлично, реальная. Претензия в чем?! – тоже говорю громче, повторяя вопрос.
– В чем?! – ее глаза вспыхивают темным огнем, и Эндж в обличающем жесте тычет в меня тонким пальцем, – Какого хрена ты целоваться полез?!
– Так я же твой “парень”, парочки обычно целуются, нет? – играю бровями, прекрасно видя, как это ее бесит только еще больше.
Бесит потому, что по факту крыть ей нечем!
– Не в метре от моего отца! – в порыве делает несколько шагов ко мне.
– Зато он сразу поверил! Ты разве не этого хотела?! – тоже делаю шаг.
Интуитивно. Тянет…
Между нами еще пара метров, а я уже улавливаю ее терпкое тепло, разогретое эмоциями и токами, потрескивающими в комнате. Делаю еще шаг, будто меня дергают за поводок. К ней.
– Я…я... Яр, не переворачивай! Ты же понимаешь, о чем я, – требует Анжелика тише и облизывает пересохшие губы.
Ее глаза широко распахиваются, увеличенные зрачки застывают на мне, обнаружив, что я уже слишком близко.
Во взгляде мелькает беспомощность. Какая-то очень притягательная, интимная. Провоцирующая нападать.
И я делаю еще шаг. И еще.
Она вынужденно отступает. Пятится неловко.
– Ты все время ставишь меня в дурацкое положение, из-за тебя я вечно сгораю от стыда, – частит почти шепотом, – Черт с ним в универе, плевать. Но не перед семьей…– достигает двери и прижимается спиной к ней, наблюдая, как я приближаюсь, – Пожалуйста. Мне это действительно важно, понимаешь? – вдруг с такой искренней мольбой, что с меня морок спадает.
Торможу в метре от Энджи. Кручу в голове ее последние слова, ероша на затылке волосы.
– В смысле "сгораю от стыда" ? Да я никогда тебя не подставлял! – выдаю, обдумав.
– Ты серьезно? – возмущенно охает Анжелика, – Да я перечислять устану!
– Ну давай, хоть один пример!
– Эм…– она на мгновение подвисает и при этом краснеет на глазах, воинственно сверкая своим кофейным манким взглядом, – А вот! Когда мы дне факультета танцевали, и ты в микрофон заорал, что давно не видел такого зажигательного бревна!