«Поразительная честность. Или брезгливость ко всему мирянскому?..»
– Обед, гере лейб-капитан, – отвёл его от размышлений тихий девичий голос. – Где прикажете для трапезы расставить?..
Черноволосая худощавая девица в платье горничной кофейного цвета, с опрятным белым фартучком, в скромном чепце. Лицо её выражало лишь чинную предупредительность, вежливость и покорность, но большие серо-зелёные глаза смотрели как-то настороженно.
«Что это она?.. Я ведь не жандарм-каратель, не обижу. Уж моя-то форма – гарантия от наглости».
Во второй черёд, с запозданием, его привлекло слово «трапеза». Слишком торжественное, устаревшее. Так говорят на обеде у архиерея, в монастырях, на сцене, в горных замках Куруты – но в имении принца, известного передовыми взглядами?..
«Явно не поповская дочь. Поповна в горничные не наймётся».
– На малом столике, – указал кивком белогвардеец, и пока горничная спиной к нему негромко звякала судками, заглянул в список младшей женской прислуги: – Как тебя зовут, милая?
– Мелиса, гере.
«Место жительства» – прочерк. «Выдано денег» – прочерк.
– А по фамилии?
Звуки посуды прекратились.
– Может, у тебя есть другое имя? Настоящее?
– Разве я в чём-то провинилась? – сдавленно спросила она, не оборачиваясь.
Может быть, впервые за годы службы лейб-капитан видел мориорку настолько близко. Таких жгут на аутодафе по большим праздникам, чтобы народ крепче верил в победу. Здесь же, по документам, она служит второй год за платье и еду. Как горная холопка! От обычаев родины капитан отвык – на Синей половине они выглядели дико, несуразно.
И лицо, вполне людское лицо, даже симпатичное. Правильная речь, приличные манеры.
– Ты очень похожа на человека, – невольно молвил он.
– Вы тоже, гере.
Он расхохотался, откинувшись на спинку стула:
– Мне счесть это за комплимент?
– Как вам будет угодно. – Она потупила глаза, а тонкие губы её сжались, словно пряча улыбку.
– Огня, – приказал он, но когда она зажгла спичку, поднёс к пламени не папиросу, а листок со списком, над которым столько трудился. – Те, кто честно служат, достойны награды, а не кары. Я уважаю чужие обычаи, а ты уважь мой…
Со строгим видом она отступила, отрицательно поводя головой:
– Быть личной служанкой и согревать постель мне запретно.
– Да, как брать деньги за работу. Но не подарки? – достав карманные часы, лейб-капитан открепил от них серебряную цепочку. – Возьми. Дарю.
В глазах горничной словно вспыхнули маленькие солнышки. Она поцеловала сжатые кончики пальцев и, как в церкви на молитве, сложила ладони перед лицом:
– Вы истинный господарь, гере.
Всё-таки курутские традиции на что-нибудь годятся! В горах дать рабу денег – оскорбить раба; он не продажный наёмник, а живая часть клана. Зато одаривать вещами – право господина.
Приняв дар с поклоном, горничная хлопнула в ладоши:
– Шемет из стана Гиджа, к вашим услугам! Нижайшая просьба – не зовите меня так при посторонних…
– Я познакомилась с одним жандармом, – призналась Шемет, стоя носками на вощёном паркете и метёлкой из перьев смахивая пыль с позолоченной картинной рамы. – Мы встречались днём у пруда. Там нет подземных ходов, некому подслушать.
О подкопах своих соплеменников она помалкивала, но порой на прогулке осторожно вела лейб-капитана в сторонку: «Сюда ходить не надо. Там стоит акустический датчик. Пожалуйста, идёмте вправо».
Зная порядок караулов, легко было выбрать место и время для свидания, чтобы не попасть на глаза своим солдатам. Иначе пойдут разговоры: «Наш-то – женатый, а с горничной шляется». Втолкуй им, что у тебя на уме вместо галантных приключений!
Самым надёжным укрытием сейчас был пустынный Большой дворец с его анфиладой залов, множеством извилистых коридоров и укромных уголков. Посты – снаружи. Старший офицер входит через служебное крыльцо – проверить помещения, замки. Поддерживать чистоту и порядок управитель предписал младшей прислуге, прежде доступа во дворец не имевшей – для этих был чёрный ход.
– Мой друг совершил преступление, – откровенничала молодая дьяволица, – и поэтому вступил в полк. Синий повелитель вычеркнул его грехи. Гере, кто здесь нарисован?
– Принц Кордель, прозванный Безумным. Он построил Бургон.
– Красивый мирянин, с клинком. Так богато одет, весь в золоте.
– По тогдашней моде. Он был несчастлив и прожил недолго.
– Погиб в сражении?
– Искал запретной мудрости. В тысяче миль к югу лежит великое княжество, «кузница королев». Там озеро След Молота. По преданиям, оно – знак избрания небес, где зарыты алатырь-камни… Видишь, в его руке белый камень? Впрочем, тебе это чуждо.
– Я люблю сказки. Расскажите, гере! – ластясь, Шемет потеребила его за рукав. Сегодня она была в игривом настроении, не то, что в прошлые дни.
– Это языческие пережитки, церковь осуждает их. Всё прошло, и вспоминать не стоит. В наши дни старинных амулетов днём с огнём не сыщешь.
– Но вот же, – возражала горничная, указывая на потемневший парадный портрет и как бы ненароком прижимаясь боком к капитану, – он держит! Значит, вправду было?
– Что из того? Тогда художники и ангелов над головой изображали, так ведь ангелы живописцам не позируют. – Безмолвные намёки горничной были всё ярче, капитан позволил себе обнять девицу за плечико. Шемет запрокинула голову, облизнула губы, а взгляд её стал зовущим.
Ещё бы миг, и поцелуй случился, но вдали на лестнице послышался топот солдатских сапог. Мгновенно сменив тактику, лейб-капитан дал горничной крепкого шлепка и цыкнул, взглядом направив, куда ей спрятаться:
– Ну-ка, пулей за штору, сесть и не дышать!
Прислуга из кратера на диво понятлива – подобрав юбки, шмыгнула и скрылась в оконной нише. Вид коридора тотчас изменился; вместо скабрёзной картины «Обер-офицер мнёт служанку» глазам солдата предстало полотно «Гвардейский капитан глубокомысленно взирает на портреты давно усопших светлейших особ».
– Тебе чего, братец?
– Ваше благородие, осмелюсь доложить – к нам гости прибыли.
– Гости? – Капитан не поверил ушам. – Сюда?
– На заставе, ждут вашего соизволения. Сперва про них доложили управителю, а он: «Моё дело маленькое, теперь старший тут гере лейб-капитан, пусть он и решает, как быть».
– А что за люди в Бургон заявились?
– Иностранец, с виду благородный. Назвался древневедом – старину всякую ищет. Желает обозреть владение. При нём наш молодчик – компаньон или толмач, не разберёшь.
«Древневед… Археолог? – ломал голову лейб-капитан, идя вниз по лестнице. – Место проклято здесь или мёдом намазано? Однако профессор напророчил верно – лезут сюда, лезут. Ну, может, не Шемет, так они расскажут мне, в чём тут приманка».
Иностранец приехал богато – сам на электрокаре с каретным кузовом, в придачу трёхосный грузопассажирский паровик величиной с омнибус, на нём табор чернявых гибких слуг с посудой и припасами. Не теряя зря времени, смуглокожие слуги уже раскинули бивак вблизи заставы, разожгли костры, установили таганы и жарили блины на сковородках, под аккомпанемент дудки заунывно распевая какие-то басурманские песни. На электрокаре трепыхался жёлтый флажок «Нуждаюсь в подзарядке!»
Сам приезжий оказался импозантен – молодой, высокорослый, наголо обритый, со светло-бронзовым загаром и пшеничными бровями, в роскошном золотистом халате поверх белоснежной рубахи, подпоясан алым шарфом. Браслеты, ожерелье – литого золота со вставками из бирюзы, туфли – красной тиснёной кожи. Бледно-голубые глаза его смотрели настольно свысока, что лейб-капитан ощутил себя ниже, чем есть.
Компаньон – тонколицый парень с нездоровым лиловатым цветом губ, в лёгком летнем сюртучке и круглых синих очках, – терялся рядом с иностранцем, словно тот закрывал его своей тенью.
– Князь Мосекки, – назвался приезжий тоном, исключавшим предъявление визиток или рекомендательных писем. Мол, меня всякий знает.
«Из какого же он княжества?» – напрягал память капитан. Много всяких мелких государств на Великой земле! Войны прежних лет не все страны-малютки стёрли с карты Мира, а договоры держав закрепили их суверенитет. Звёздные войны прошли мимо малых стран. Что ж их князьям не разъезжать где хотят с музыкантами и поварами? Казна полна, знай себе гуляй, транжирь направо и налево…
«Или он с Вейских островов? Вроде, там есть княжества белых вейцев… если это не сказки вроде собаки-говорушки».
– Добро пожаловать, ваша светлость. Чему обязаны столь неожиданным визитом?
– Я путешествую по своим интересам. – Говорил чужестранец так же правильно, как Шемет. Сразу чувствуется, что язык не родной, а старательно выучен. – Изучаю и описываю древности Мира. Это коронное владение Бургон, верно? В хрониках сказано, что здесь собраны предметы искусства даже от позапрошлого века Эры Грома. Затем, изначальный замок Эремит…
«Нырище, что ли? О, а князь научно подкован! Из тех сведущих, кого нельзя сюда пускать с лопатой… Но с порога его в шею не прогонишь. Венценосная особа, канцлеру нажалуется. И умён вдобавок, меры принял, чтобы задержаться – сперва придётся зарядить ему аккумуляторы».
– Ваша светлость неточно осведомлены. Замок лежит в руинах, зарос непроходимыми кустами. Затем, владетель воспретил трогать руины. В его отсутствие коллекции заперты. Всё, что могу предоставить – офицерский обед, краткую прогулку по дворцу и парку, пока техники на машинном дворе заправят электрокар. Разумеется, если ваша светлость имеет письмо от министра двора о предоставлении вам покоев в Бругоне…
Барский жест его светлости означал, что бумажки от иноземных министров для него ничто. Наверно, в его багаже был златотканый походный шатёр, чтобы устроить ночлег по своему вкусу.
– Шести часов мне хватит. Проводите, офицер.
Царственно ступая, он шёл обок лейб-капитана, плавно поворачивая голову и порой задавая вопросы. Безмолвный компаньон держался сзади, держа лицо долу. Редкие встречные при виде экзотического князя отдавали неуверенный поклон – кто это? Если поп, почему налысо брит и без обруча?.. Даже Шемет в сторонке мелькнула – ну, ясно, девичье любопытство к каждому новому мужчине.