— Природа, мать моя! С тобой же гулять нужно.
Ванька выводил собаку днём, буквально на десять минут.
Наверное, это было самая тяжкая сторона в уходе за собакой — необходимость каждодневных прогулок. «Сама подписалась!» — вздохнула Аня, нацепила комбинезон на Кусимиру, оделась и вышла из дома. Под ногами шуршали опавшие листья. В блёклом свете фонарей двор казался печально-запущенным. Лемурская медленно шла следом за псинкой. Неожиданно залаяла другая собака, и Кусимира устремилась навстречу, вырвав поводок из рук сонной Ани.
— Куська, зараза! — только и успела буркнуть женщина. Сначала она надеялась, что такса сама к ней вернётся, потом стала звать её. Но Кусимира носилась по огороженному низким заборчиком газону, не обращая ни малейшего внимания на взывания временной хозяйки. Аня была в отчаянии. Сил ловить собаку у неё не было, но и бросить животное она не могла. От усталости и нервов она была уже готова расплакаться.
«Тётя Люба звала Кусимирой Грызеславовной» — всплыло в засыпающем мозгу.
— Кусимира Грызеславовна, ну, будь человеком, пошли домой!
Такса, прекратив свой забег, повернула голову и почапала на голос. С усилием протиснулась сквозь решётку изгороди.
Аня наклонилась, схватила поводок, погладила собаку:
— Ты ж моя умница!
Чмокнула в порыве чувств чёрный лоб и заспешила к подъезду. Когда они поднялись на свой этаж, Ане, чуть замешкавшейся у двери из-за непривычного замка, показалось, что кто-то наблюдает за ней.
«Ну да, соседям бесплатное шоу. То Ванька на всю лестничную клетку орёт, то Мария Александровна, мать его, с Куськой ругается. Теперь вот я почётная собаковладелица».
III
Утро было чрезвычайно суматошным. Сборы в школу и на работу, кормёжка питомцев, завтрак для дочери — Аня металась по квартире, поминая недобрым словом бабу Тоню. В чужом доме все простейшие привычные действия занимали больше времени. Прогулку с Кусимирой было решено совместить с походом в школу, из-за чего Ия чуть не опоздала на первый урок.
А мать отвела собаку и помчалась на свою работу. В итоге на дорогу осталось совсем мало времени. Аня влетела на аудиторию в последний момент, воспользовавшись второй лестницей, чтоб не столкнуться с учебным отделом, охотящимся за опаздывающими. С места в карьер начала фонетическую разминку. И когда проверяющие заглянули в класс, пред ними предстала вполне себе достойная картина прилежных студентов под руководством чуть запыхавшийся наставницы. «Так это от восхищенья ответами в зобу дыханье спёрло», — мысленно усмехнулась Андромаха, невинно глядя на методиста учебного отдела. Та прищурившись осмотрела аудиторию, записала отсутствующих и отправилась инспектировать другие группы.
На перемене Лемурская едва успела перевести дух, как ей позвонила подружка.
— Ань, солнышко, выйди за меня!
— Наталья Аркадьевна! Что за разврат?!
— Ну, Ань! Будь ласка! Всего одна пара. Это второй язык. Вообще, два притопа-три прихлопа!
— Нет, я буду песец! Не заставляй меня подробно описывать, куда тебе идти, я ещё в универе.
— Вот! У тебя ж нет третьей пары! Всего-то на два этажа спуститься.
— Натка! Опять твоя совесть в отпуск отбыла? Мне ребёнка из школы забирать.
— А я заеду за Ией! Заодно привезу русские сказки, которые обещала.
— Не поняла, а почему тогда ты на пару не идёшь?
— Мне нельзя Вадимовне на глаза попадаться. Я ей кое-какие бумажки не сдала, и она меня преследует… почище брошенного возлюбленного. Кстати, дай свой темплан списать.
— Ох, Нат, достанется тебе…
— Ну, Анечка! Я тебя потом заменю!
— Я не заменима! Чтоб это было в последний раз! Вот жужелица!
Аня нажала отбой. Отказать Наталье она всё равно бы не смогла. Та всегда спешила на помощь, когда было необходимо посидеть с Ией, и даже забирала её летом к себе на дачу, пока мать пахала на вступительных испытаниях ради дополнительной оплаты.
— Натаха? — поинтересовался подошедший Ванька. Протянул кружку с кофе и печенье, — Вот, держи. Сегодня была моя очередь на кафедру закупаться.
— Спасибо. Она самая! От методистки бегает. С Кусимирой всё ок, гулена и кормлена.
— Я в тебе не сомневался. Только вы там осторожнее гуляйте. Представляешь, я вчера прихватил с собой один камень. Мать просила его как груз для солений притаранить. Так пока я машину открывал, у меня какая-то шпана пакет вырвала. Прям чуть руку не вывихнули. Хорошо, что кроме тётушкиного яйца ничего в мешке не было. И ещё! Обувь прячьте, Куська-коза мне стельку в ботинках сожрала.
— Ладно. Постараемся поздно не выходить. Фонарик из дома заберу. Ой, я ж не предупредила Натку, что в квартире тлен и безысходность.
Пока перезванивала и рассказывала про пожар и новую обитель, настало время мчаться на следующую пару, а потом ещё пришлось вести занятие у чужой группы.
Зато к возвращению Ани домой Наталья привезла уже сытую Ию. И даже захватила из грузинского кафе хачапури для голодной труженицы. Они вместе поднялись в новую квартиру, девочка очень хотела похвастаться Кусимирой Грызеславовной.
Такса встретила гостью громким лаем.
— Лучше б это был корги. Они симпатичнее, — заявила Ната.
— Кого уж бог послал. Хэллоу, мохнатые! — Аня присела, чтобы погладить Кусимиру, которая восторженно крутилась у неё под ногами. Она явно была рада, что квартира снова стала жилой.
Из комнаты потягиваясь вышел Блэки, поприветствовал всех кратким «мау» и направился на кухню. За ним заспешила и собака.
— Послушай, а что с ванькиной тёткой-то случилось? Она часом не повесилась? — услышала Аня Наткин голос, пока переодевалась.
— Машина сбила. На месте скончалась. А что такое?
— На кухню иди! Может, кто другой.
Ровно под люстрой валялась перевёрнутая табуретка, а рядом — растерзанная толстая верёвка.
— Наверное, призрак самоубийцы мучается. Старый фонд — он такой. В любой квартире был покойник.
— Не глупи! Думаю, моё зверьё в казнь декабристов играло.
— Не-не, я чувствую что-то не то в этой квартире. Ох, нечисто тут.
— Ага, прибраться не помешает. Вчера не до этого было.
— Ты, Анька, слишком прагматична. И толстокожа. А тут веет… веет странным, даже потусторонним.
— Это собачий корм так пахнет. Мне тоже не нравится, — Ия показала на открытую консервную банку. Аня рассмеялась. Однако Наталья осталась при своём мнении.
— Знаешь, что я думаю? Эта вся фигня с пожаром у тебя не просто так. Тебя Лариса Петровна прокляла, когда ты отказалась меняться с ней методическими днями.
— На-ат!
— Сама смотри: когда она завела разговор про свой понедельник? Во вторник утром. А ночью загорелось!
— Бывают совпадения…
— Не, с ней никто и не спорит, потому как боятся… Ведьма она, точно говорю! Ты просто до этого с ней не пересекалась, тебя ж мы с Ванькой недавно от историков переманили. Надо думать, как её козням противостоять. Я тебе одну ладанку завтра принесу. А лучше к какой-нибудь белой ведунье сходить…
— Наталь, я не верю в подобные сказки.
— Тут верь-не верь, а перестраховаться не помешает. Ванька как-то с этой мымрой вместе экзамен принимал да нелестно о её любимчике высказался. А на следующий день у него фурункул на заднице вскочил. Представляешь, как бедняга мучился!
— Какие интересные подробности ты знаешь…
— Да ладно, мы ж свои люди. Надо было ему кому-то пожаловаться! В общем, будь осторожнее с Ларпетровной, — Ната сдунула длинную тёмно-синюю чёлку, закрывающую левый глаз. Причёски Натальи Аркадьевны всегда были ассиметричны и приковывали внимание не только коллег, но и студентов.
Выпив кофе, принялись за уборку. Аня в основном разбирала кухню, освобождая место для своей утвари. Подруга пылесосила комнаты.
— А квартирка неплохая. Теперь Ванька точно к тебе свататься будет.
— С чего это вдруг? Соколов же — убеждённый холостяк.
— Вано всегда по тебе вздыхал. Знаешь, как он обрадовался, когда тебя на нашу кафедру взяли?! Это в его однушке с ребёнком не особо удобно, с мамкой ты не захочешь жить, а примаком — на своей территории затерроризируешь…
— Нат, у тебя какой-то альтернативный взгляд на наш мир.
— Слепая тетеря. Ой, нет, тетеря глухая… в общем, ты меня поняла. Привыкла быть сильной и независимой. Удивительно, что у тебя есть Ия, а кот только один.
Аня рассмеялась. Она хотя и не была синим чулком, но супругом не обзавелась. Страстный роман с отцом Ии оказалось недолговечным. Красавец Леонид не был создан для семейной жизни, как сказала Ане его мама, когда зашла речь о регистрации брака. Вскоре после этой беседы несостоявшийся жених нелегально эмигрировал в Америку и не рисковал с выездом за границу Соединённых Штатов. А Лемурская стала весьма недоверчиво относиться к любым кавалерам.
Наталья же ещё на первом курсе вышла замуж за немолодого профессора и по сей день оставалась его женой. Работала преподавателем из любви к искусству, поскольку все финансовые вопросы решал супруг, ныне проректор университета. Потомством пара не обзавелась, так что досуг Наталья тратила на свои увлечения, меняющиеся с периодичностью времён года. То она скупала пряжу и вязала свитера и шарфы, то вышивала гладью и крестиком, плела макраме. Потом рукоделие во всех его проявлениях отошло на второй план, хоть полностью заброшено и не было, а Нату потянуло в искусство: она рисовала акварелью, училась играть на рояле, ходила в театральный кружок. Этим летом она стала членом читательского клуба и вдохновленно строчила отзывы и рецензии. Наталья обожала сентиментальные женские романы, детективы и мистику. Последнее время заинтересовалась русскими сказками, и её любимой темой стала славянская мифология, особенно ведьмы, домовые и кикиморы. Аня подтрунивала над подружкой, но та не обращала на это ни малейшего внимания.
— Может, освятить квартиру? Ванька вряд ли будет против, — предложила Наталья на прощание. Подруга лишь фыркнула.
— Тогда давай соли по углам и на пороге насыплем! — не унималась Ната.