А третий из этих несравненных предметов, о госпожа моя, если бы находился в этом саду, то все воды в них остановили бы свой ропот и журчанье и стали бы смотреть на него. И это потому, что все воды земли, и моря, и ключи, и реки в городах и в садах признают его превосходство и его красоту. Это Вода Золотые Струи.
Да, о госпожа моя, одна капля этой воды, если бросить ее в пустой водоем, раздувается и бьет золотым снопом и не перестает бить и падать, никогда не переливаясь через край водоема. Этой-то золотой водой, прозрачной, как топаз, любит утолять свою жажду Бюльбюль эль-Газар — Говорящая Птица, — и этой же золотой водой, свежей, как топаз, любят утолять свою жажду тысячи невидимых ртов-листьев Поющего Дерева…
Дойдя до этого места в своем рассказе, Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И этой же золотой водой, свежей, как топаз, любят утолять свою жажду тысячи невидимых ртов-листьев Поющего Дерева. — И, сказав все это, старуха прибавила: — О госпожа моя, о царевна, если бы все эти дивные вещи находились в твоем саду, как прославилась бы красота твоя, о обладательница роскошных волос!
Когда Фаризада Розовая Улыбка выслушала слова старухи, она воскликнула:
— О благословенное лицо, о мать моя, как все это восхитительно! Но ты не сказала мне, где находятся эти три несравненных предмета?
А старуха, уже вставшая и собиравшаяся уходить, ответила:
— О госпожа моя, эти три чуда, достойные глаз твоих, находятся в одном месте, у границ Индии. Дорога же туда проходит именно позади дворца, в котором ты живешь. Если захочешь послать за ними кого-нибудь, то тебе стоит только сказать человеку, чтобы он шел по этой дороге двадцать дней, и на двадцать первый пусть спросит он у первого встречного: «Где Говорящая Птица, Поющее Дерево и Вода Золотые Струи?» И прохожий непременно укажет это место. Да наградит Аллах твое великодушное сердце обладанием этих созданных для твоей красоты предметов! Уассалам, о благодетельница, о благословенная!
И, сказав это, старуха закуталась в покрывало и удалилась, шепча благословения.
Она была уже далеко, когда Фаризада вышла из задумчивости, в которую погрузило ее известие о таких необыкновенных вещах, и ей пришло на мысль позвать ее или бежать за ней, чтобы получить более точные указания о месте, где они находятся, и о способах их достижения. Но, видя, что уже поздно, она принялась вспоминать каждое слово из немногих полученных указаний, чтобы ничего не забыть. А в душе ее росло непреодолимое желание овладеть этими чудесами или хотя бы взглянуть на них, хотя она и старалась не думать о них. И стала она бродить по аллеям сада и по всем любимым уголкам своим; но все они вдруг лишились своего очарования и показались скучными; а голоса птиц, приветствовавших ее, только докучали ей.
И Фаризада Розовая Улыбка опечалилась, и долго плакала она, гуляя по аллеям.
И по мере того как она шла и падали из глаз ее слезы, на песке оставались их застывшие и превратившиеся в жемчужины капли.
Между тем братья ее, Фарид и Фаруз, возвратились с охоты, и, не найдя сестру свою Фаризаду в жасминной беседке, где она обыкновенно дожидалась их возвращения, они огорчились таким невниманием с ее стороны и принялись искать ее. И увидели они на песке ее застывшие слезы-жемчужины и сказали себе: «О, как огорчена сестра наша! Что же растревожило душу ее? Отчего она так плачет?»
И пошли они по ее следам и нашли ее, всю в слезах, в глубине рощи. И подбежали они к ней и стали ласкать ее, стараясь утешить дорогую сестру. И сказали ей:
— О Фаризада, сестрица, где розы радости твоей и золото веселья твоего? Сестрица, отвечай же!
Фаризада улыбнулась им, так как любила их, — и внезапно крошечная роза распустилась на губах ее, — и воскликнула:
— О братья мои! — но застыдилась и ничего не сказала о своем первом желании.
Они же сказали ей:
— О Фаризада Розовая Улыбка, о сестра наша, какое неведомое волнение смутило душу твою? Но расскажи нам о своем горе, если не сомневаешься в нашей любви!
Фаризада решилась наконец заговорить и сказала им:
— О братья мои, я разлюбила мой сад!
И залилась она слезами, и слезы-жемчужины посыпались у нее из глаз. Они слушали ее молча, опечаленные таким важным известием, а она сказала:
— О, я разлюбила свой сад! В нем нет Говорящей Птицы, Поющего Дерева и Воды Золотые Струи!
И вдруг, поддавшись силе своего влечения, Фаризада не переводя дух рассказала братьям о посещении доброй старухи и, волнуясь до крайности, объяснила им, в чем заключается превосходство Говорящей Птицы, Поющего Дерева и Воды Золотые Струи.
Братья же, выслушав ее, чрезвычайно удивились и сказали ей:
— О милая сестра, успокой душу свою и осуши глаза свои! Все эти предметы, хотя бы они находились на вершине горы Каф[2], мы достанем тебе. Но чтобы облегчить наши поиски, не можешь ли сказать нам, в каком месте их можно разыскать?
И Фаризада, сильно покрасневшая, оттого что высказала свое первое желание, объяснила все, что знала о месте, где должны находиться эти предметы, и прибавила:
— Вот все, что знаю, и больше ничего.
И воскликнули оба брата:
— О сестра, мы отправимся искать их!
Но она в испуге закричала им:
— О нет, нет! Не уезжайте!
А старший, Фарид, сказал:
— Твое желание для нас дороже глаз и головы, о Фаризада! Но я старший брат и должен взять на себя его исполнение. Лошадь моя еще не расседлана и довезет меня, не ослабевая, до границ Индии, туда, где находятся эти три чуда, которые привезу тебе, если позволит Аллах!
И повернулся он к брату своему Фарузу и сказал ему:
— Ты, брат, останешься здесь, чтобы охранять ее одну дома!
И тотчас же подбежал он к своей лошади, вскочил на нее и, нагнувшись, поцеловал брата своего Фаруза и сестру свою Фаризаду, которая, вся в слезах, сказала ему:
— О старший, молю тебя, не пускайся в этот опасный путь и слезь с лошади. Я готова не видеть и не обладать ни Говорящей Птицей, ни Поющим Деревом, ни Водой Золотые Струи, лишь бы не горевать в разлуке с тобою!
Но Фарид еще раз поцеловал ее и сказал:
— О сестрица, не бойся, так как мое отсутствие не будет долго продолжаться, и с помощью Аллаха со мной не случится никакой беды. Впрочем, для того чтобы ты не мучилась беспокойством без меня, я дам тебе вот этот нож. — И вынул он из-за пояса нож, рукоятка которого была украшена первыми жемчужинами, упавшими из глаз Фаризады, когда она была еще ребенком, подал его сестре и сказал: — Этот нож, о Фаризада, будет приносить тебе известия обо мне. От времени до времени ты будешь вынимать его из ножен и смотреть на его лезвие. Если оно будет чисто и ясно, как теперь, это будет означать, что я жив и нахожусь в добром здравии; если оно потускнеет и заржавеет, ты будешь знать, что со мной случилось несчастье или что я попал в плен; если же капли крови закапают с него, ты можешь быть уверенной, что меня уже нет среди живых. И в этом случае ты и брат будете молить Всевышнего, чтобы Он оказал мне милосердие Свое.
Сказал он так и, не желая ничего слушать, поскакал на своем коне по дороге, ведущей в Индию.
И ехал он двадцать дней и двадцать ночей по пустынным местам, где виднелась только трава и где присутствовал один лишь Аллах.
И на двадцать первый день своего пути приехал он на луг у подошвы горы.
И на этом лугу росло дерево. И под деревом сидел старый-престарый шейх. И лицо этого шейха исчезало под его длинными волосами, густыми бровями и бородой, необычайно длинной и белой, как вычесанная шерсть. Руки и ноги у него были необыкновенно худы. На пальцах рук и ног ногти были чрезвычайной длины. Левой рукой он перебирал четки, а правую держал неподвижно на высоте лба, с поднятым по обряду пальцем во свидетельство единства Всевышнего. Это, без сомнения, был старый отшельник, удалившийся от мира, кто знает, сколько времени тому назад.
А так как он и был первым встреченным Фаридом человеком в этот двадцать первый день его пути, то царевич Фарид слез с лошади и, держа ее на поводу, приблизился к шейху и сказал ему:
— Мир тебе, о святой человек!
И старик ответил ему тем же, но голос его так заглушался густотой усов и бороды, что царевич Фарид не мог разобрать слов.
Тогда Фарид, остановившийся лишь для того, чтобы получить сведения о том, зачем приехал из своего далекого края, сказал себе: «Нужно же разобрать то, что он скажет».
И достал он из своего дорожного мешка ножницы и сказал шейху:
— О достопочтенный дядя, позволь мне позаботиться немного о тебе, так как ты не мог сделать этого сам, будучи погружен в святые мысли!
А так как со стороны шейха не последовало ни отказа, ни сопротивления, то Фарид принялся стричь и подравнивать ему бороду, усы, брови, волосы, ногти, так что шейх помолодел по крайней мере на двадцать лет. И, оказав эту услугу старику, он по обычаю цирюльников сказал ему:
— Да освежит это тебя и да послужит наслаждением!
Когда шейх был облегчен от лишней тяжести, он выказал крайнее удовольствие и улыбнулся путешественнику. А затем сказал голосом более ясным и чистым, нежели голос ребенка:
— Да снизойдет на тебя благословение Аллаха, о сын мой, за благодеяние, оказанное старику! И кто бы ты ни был, о добродетельный путник, я готов помочь тебе моим опытом и советом!
Фарид же поспешил ответить ему:
— Я приехал из весьма далекого края искать Говорящую Птицу, Поющее Дерево и Воду Золотые Струи. Не можешь ли сказать мне, где их найти? И не знаешь ли чего о них?
При этих словах молодого путешественника шейх от сильного волнения перестал перебирать свои четки. И ничего не ответил. Фарид же спросил:
— Добрый дядюшка, почему же ты ничего не говоришь? Скажи поскорее, знаешь ты что-нибудь или нет, чтобы не остыла здесь моя лошадь!