— Что за работа у тебя? — спросил меня Рыжий.
Я замялся.
— Восемь часов за компьютером не вставая. С непривычки тяжело, остальные сидят, будто им приклеили задницы к стульям.
— Подробности можно?
Я покачал головой.
— Нет.
— Да и так ясно, — усмехнулся Джон. — Небось приказали рыскать по соцсетям в поисках крамолы.
— Нет.
— Ладно, — Рыжий хлопнул меня по плечу. — Мы понимаем. У тебя, наверное, режим построже, чем у нас.
— Да, — согласился я. — Вход в здание в девять, выход в шесть. Три перекура и обед.
— Хотел купить в нашей лавке чипсы, а моя кредитка не сработала, — сказал Джон. — Империалистическое зло. Наличных у меня пятьдесят долларов, а зарплата через две недели. На этой диете, — он ткнул вилкой в рис, — я протяну максимум дней десять.
— Сотню могу подкинуть, — сказал Рыжий. — Потом отдашь.
— Благодетель ты наш, — вздохнул Джон.
Мы перешли к кофе.
— Я говорила с одной горничной, — сказала Мэри, отставляя свою чашку. — Ну и дерьмо они варят! — Она поморщилась. — У нее муж военный, он уже три дня дома не ночует. Их держат в казармах.
— А она не сказала, почему? — лениво поинтересовался Джон.
— Нет.
— Лучше бы сказала, когда все это закончится. Тогда, может, начнут нас лучше кормить.
— Не хлебом единым, — Рыжий допил кофе и поставил чашку на стол. — В трудные минуты читайте Библию.
— Утешил, — буркнул Джон.
В холле меня поймал Хосе. Он схватил меня за руку, долго тряс, поздравил с успешным первым днем на работе.
— Откуда ты знаешь, что день был успешным? — меня почему-то разозлило его поздравление.
— Армандо посмотрел твои коды, написал служебную записку, отметил твой высокий профессионализм.
Я не посылал Армандо никаких кодов. Значит, он видит, чем я занимаюсь. Все под контролем.
Вечер я завершил в баре. Остальные пошли на пляж купаться. Я пил разбавленный ром и пытался ни о чем не думать. Над барной стойкой работал телевизор. Я узнал о новом указе Сеньора Гобернанте: принимать душ каждое утро, но не дольше, чем три минуты. И не употреблять сырой лук и чеснок за завтраком.
Глава 14
Прошла неделя. С первым этапом проекта я справился. Сайтов, где упоминался Сеньор Гобернанте, оказалось подозрительно мало, словно весь мир договорился его игнорировать. Так что второй этап был не нужен — с пятью статьями или комментариями было легко справляться вручную. Программа находила эти статьи, переводила их на испанский и последовательно показывала тексты на экране. Мне оставалось только нажать одну из трех клавиш, и статья отправлялась в соответствующую колонку таблицы. Я ожидал потока критики, обвинений, разоблачений — но вместо этого обнаружил только вялые упреки: отсутствие статистики, торговые ограничения и всякие мелочи, которые едва ли волновали даже самих критиков. Ни одного слова про иностранцев, оказавшихся в плену «вечного счастья». Ни строчки о закрытом аэропорте, о военных патрулях, о ночной стрельбе, что несколько раз будила меня, разрывая душную тьму островных ночей.
Я безрезультатно пытался поговорить с кем-нибудь из программистов. Они практически не реагировали даже на самые невинные вопросы о погоде или о качестве еды в столовой. Только Француз — я так стал называть парня с французской надписью на футболке — пару раз согласился, что на улице жарко, а к еде у него нет никаких претензий. Говорил он по-испански с чудовищным акцентом, но понять его было можно. Оказалось, что он жил в соседнем отеле. Наши пляжи разделял символический заборчик, и однажды вечером я его увидел. Он сидел в шезлонге рядом с красивой брюнеткой и с жаром ей что-то рассказывал. Я подошел к границе пляжей, свистнул и помахал ему рукой. Он небрежно махнул в ответ и продолжил общение с девушкой.
Армандо похвалил мою работу, как хвалят собаку, принесшую палку, брошенную хозяином, сказал, чтобы я не терял время на второй этап, а продолжал ежедневно присылать ему таблицу. Он не уточнил, куда уходят мои отчеты, но однажды я услышал по телевизору знакомый текст — статья, советующая провести отпуск на золотых пляжах Ла-Эсперансы. Я занес в таблицу этот текст двумя днями ранее, и теперь он превратился в пропагандистскую риторику. Сначала я обрадовался, решив, что аэропорт снова заработал, но затем вспомнил, что в наш отель так и не прибыл ни один новый турист.
Закончив первый этап, я обнаружил, что делать на работе мне особо нечего. С таблицей я справлялся за полчаса, а остальное время лазил по сети, читая мировые новости, в которых не было ни войн, ни эпидемий, ни дефицита продовольствия. Все было настолько спокойно, что мне хотелось поверить, будто катастрофы действительно есть, но их тщательно скрывают. Возможно, мои соседи-программисты отлавливали такие новости, прежде чем они успевали попасть в эфир. Или, может, всю эту информационную лавину сочиняли специально обученные люди, для которых правда была всего лишь одним из вариантов художественной реальности. Однажды я поймал себя на мысли: а что, если весь мир действительно погружен в катастрофу, но интернет и газеты скрывают это? Что, если Гобернанте — единственный человек, который знает правду? От этой мысли мне стало страшно, я встряхнул головой, пошел в курилку, посмотрел на измученные лица коллег и решил, что на этом острове нет ничего вреднее, чем смотреть телевизор или читать новости на официальных сайтах, одобренных Сеньором Гобернанте.
Я понимал, что Армандо знает, чем я занимаюсь, но он хранил молчание, делал вид, что не происходит ничего крамольного. А может, я попал в список избранных, которым разрешено знать правду? Ведь делиться своими открытиями я ни с кем не мог, так что мои знания были не опасны для процветания и счастья в республике Ла-Эсперанса.
Где-то в середине второй недели случилось неприятное. Я стоял на парковке центра и ждал автобуса номер пять. Другие автобусы уже уехали, а мы, семь программистов, стояли в тени пальмы и ругались. Минут через десять к нам подошел офицер и раздал каждому по листочку. Я прочитал, что мне выпала честь быть отмеченным Сеньором Гобернанте и что теперь мне предоставлена возможность жить в отдельной комнате комфортабельного общежития на территории Центра. Здание общежития расположено в сосновой роще, рядом плавательный бассейн, спортивные площадки, сеть тенистых дорожек для прогулок и бега трусцой. Завтрак и ужин будут сервироваться в столовой, которая располагается в цокольном этаже общежития, причем меню составлено нутрициологами с учетом, что мы все заняты сложной умственной работой. В нижней части листочка был нарисован план территории центра с отмеченным зданием общежития и указан номер комнаты, где мне предстояло жить.
— Меrdе! — услышал я. Рядом стоял Француз, рассматривая свой листок.
Я поддержал его, выругавшись на английском и испанском.
Здание общежития и правда находилось в райском местечке. Воздух пропитан запахом сосновой хвои, прогулочные дорожки покрыты не раскаленным асфальтом, а утрамбованным песком. Порадовал плавательный бассейн — с дорожками и даже небольшой вышкой для прыжков в воду. Баскетбольная и волейбольные площадки, гимнастические снаряды. Имелось даже футбольное поле, покрытое идеальным газоном, которым хотелось любоваться, а не портить его, гоняя мяч. Мячей, сложенных в огромную корзину, было много. Мне даже захотелось выйти на поле и провести мяч от ворот до ворот. В общем, тут все было рассчитано на идеального гражданина, который бегает по утрам, пьет фруктовые коктейли, играет в волейбол, а не сидит в баре с видом «спасите меня отсюда!» Бара, кстати, я не обнаружил.
Комната оказалась ожидаемо уютной. Огромная кровать, два кресла, комод со стоящим на нем телевизором, письменный стол со стопкой блокнотов и набором ручек и фломастеров, на полу ковер, у кровати тумбочка с красивой лампой. Стены украшали фотографии острова: песчаные пляжи, руины майя, сосновые леса, попугаи на ветках. В общем, все располагало к отдыху и неге. На полу стояла коробка, в которой я обнаружил мои вещи, привезенные из отеля. Я перерыл коробку, но не нашел своего американского паспорта. Это было предсказуемо, но огорчительно.
Француз поселился в соседней комнате. Его звали Жан, он и правда оказался из Франции. Жил он в Бордо и приехал сюда с девушкой, соблазненный низкими ценами и рекламными проспектами.
— Мне не оставили выбора — я теперь должен в одиночестве наслаждаться жизнью, — сказал он и выругался.
Мы поговорили минут десять. За это время я узнал много французских ругательств, сказал, что они слабаки по сравнению с испанцами и русскими. Жан попросил научить его испанским ругательствам, сказав, что так ему будет проще тут жить. Точнее, выживать.
Глава 15
Первые дни новой жизни пошли неплохо, что значит: я не выл от тоски на луну и не рыдал, уткнувшись носом в подушку. Территория общежития и правда была создана для отдыха, причем активного, не пляжного. В здании жили не только программисты из филиала кибернетического центра. Чем занимались остальные молодые мужчины и женщины я не знал и не стремился узнать. Меньше знаешь — дольше живешь. Так бы я сформулировал дополнительное мотто остова.
По вечерам на спортплощадках было довольно оживленно. Мы с Жаном оказались в одной волейбольной команде, играли до темноты, так что вечера были занятыми, для грустных мыслей времени почти не оставалось. В нашей команде было две женщины, Жан, конечно, стал ухаживать за одной блондинкой, так что общаться мы стали меньше, что меня не очень огорчало: меньше разговоров — меньше ненужных вопросов.
Где-то в конце второй недели моего пребывания в Центре, меня подозвал Армандо и сказал, что мне поручается новый, очень важный проект и что я должен сначала зайти к генералу. Генерал был краток. Он сказал, что все работы центра государственной важности, секретные, и что я должен ценить оказанное мне доверие. Потом он вскользь упомянул о нарушителях правил и о тех, кто не выполняется приказы, и которым сейчас очень не нравится работа по осушению сельвы. Произнеся сию краткую, но эмоциональную речь, он отправил меня обратно к Армандо, а тот начал рассказывать, что Сеньор Гобернанте доверяет своим подчиненным, что он необычайно мягко, излишне гуманно относится ко всяким нарушениям закона, и этим пользуются его враги. Наша задача — тут Армандо многозначительно поднял палец — не дать никому воспользоваться маленькими слабостями Правителя, помочь ему найти предателей в его окружении. Вот этим мне и придется заниматься в ближайшее время. Безусловно эта проблема решается и сейчас, но средневековыми методами, без использования возможностей современных технологий.