КОНЕЦ ДИКОГО ПОЛЯ (1774-1787 годы)
Глава 1ПРИСОЕДИНЕНИЕ КРЫМА
Кайнарджийский договор 1774 г. привел Крым в метастабильное положение. Формально Крымское ханство было объявлено независимым. Но турецкий султан по-прежнему был духовным главой татар. Крымский хан, вступающий на престол, должен был быть утвержден султаном. Профиль султана по-прежнему чеканился на крымских монетах. За него продолжали молиться во всех мечетях.
С другой стороны, в нескольких районах Крыма остались русские войска, а из Петербурга в Крым не пересыхал золотой ручеек, заканчивавшийся в бездонных кошельках татарских мурз. Естественно, что в Крыму образовались две враждующие между собой партии: русская, стоявшая за дружбу с Петербургом, и турецкая, призывавшая татар вернуться в подданство Турции.
В начале 1774 г. хан Сагиб Гирей был низложен сторонниками турецкой партии. Его брат Девлет Гирей, утвержденный султаном новым крымским ханом, в июле 1774 г. высадился с турецким десантом в Алуште. Однако продвинуться туркам в глубь полуострова не удалось.
23 июля 1774 г. трехтысячный русский отряд выбил турецкий десант, укрепившийся в Алуште и у деревни Шумы. В этом бою получил ранение в глаз командир гренадерского батальона Михаил Илларионович Кутузов. Главнокомандующий Крымской армией генерал-аншеф Василий Михайлович Долгоруков докладывал Екатерине II 28 июля 1774 г.: «Вследствие донесения моего Вашему Императорскому величеству от 18 числа настоящего месяца о предпринятом мною походе на отражение неприятеля, выгрузившего флот и поставившего лагерь свой при местечке Алуште, поспешил я туда... с всевозможною скоростию, присовокупя еще к себе пять баталионов пехоты от войск, расположенных на речке Булзыке. 22 числа прибыл я... к деревне Янисаль, в самую внутренность гор, откуда лежащая к морю страшною ущелиною дорога окружена горами и лесом, а в иных местах такими пропастьмы, что с трудом два только человека вряд пройти и по крайней мере трехфунтовые орудия везены быть могут...». (Только русские солдаты на руках сумели протащить 12-фунтовые единороги.) «23 числа, — писал далее Долгоруков, — отрядил я... к поискам над неприятелем генерал-поручика... графа Мусина-Пушкина с семью баталионами пехоты, ...сам же я остался с двумя баталиона-ми пехоты и двумя конными полками прикрывать тыл его, чтоб не быть ему отрезану. Между тем турки, отделясь от главного своего при Алуште лагеря, по уверению пленных, тысячах в семи или осьми, заняли весьма твердую позицию в четырех верстах от моря, перед деревней Шумою, на весьма выгодном месте, с обеих сторон которого были крутые каменные стремнины укреплены ретраншементами. Как скоро войски Вашего императорского величества повели на оные свою атаку двумя каре, то встречены были жесточайшим из пушек и ружей огнем... По приближении к обоим ретраншементам, генерал-. поручик граф Мусин-Пушкин... приказал, приняв неприятеля в штыки, пробиться в ретраншемент, что и было исполнено елевой стороны... Турки, возчуствовав о поражении отударивших в них войск Вашего императорского величества, бросились стремглав к Алуште, оставя свои батареи и будучи гонимы к обширному лагерю своему, на берегу стоящему... Числа побитого неприятеля наверное знать не можно, поелику и в пропастях и между каменьями повержены тела их, но на месте осталось более трех сотен трупов; взятых же в плен: один байрактар и два рядовых турков, четыре пушки и несколько знамен. Из числа же всего войска Вашего императорского величества убитых: унтер-офицеров, капралов и разного звания рядовых тридцать два. Ранены: Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов, приведший гренадерский свой баталион, из новых и молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши между глазу и виска, вышла на пролет в том же месте на другой стороне лица...»
Тем не менее Девлет Гирею удалось еще несколько месяцев удержаться на ханском престоле. В ответ на происки турок с ноября 1776 г. в Крым постепенно стал втягиваться корпус генерал-поручика А. А. Прозоровского. Среди прочих войск в декабре в Крым вступила Московская дивизия под началом генерал-поручика Суворова, специально вызванного Потемкиным из Москвы. 17 января 1777 г. Прозоровский заболел, и командование 20-тысячным корпусом в Крыму принял Суворов.
Тем временем Румянцев вызвал из Абхазии Шагин Гирея (брага крымского хана Девлет Гирея). С помощью русских Шагин Гирей стал ханом кубанских татар и объявил себя независимым от власти крымского хана.
Татары Шагин Гирея заняли город Ачуев на берегу Азовского моря, а 30 января 1777 г. овладели крепостью Темрюк и двинулись к Тамани. Успехам войск Шагин Гирея немало способствовало присутствие рядом русского корпуса генерала Бринка. Подкупленный Бринком турецкий комендант очистил Тамань без сопротивления и должен был по договоренности отойти в Очаков, через Крым, конвоируемый русскими войсками. Таким образом, к началу февраля 1777 г. весь Таманский полуостров оказался в руках Шагин Гирея, и ничто уже не мешало ему войти в Крым через Еникале, где его ожидал генерал-майор Борзов.
Услышав об успехах брата, Девлет Гирей собрал в Бахчисарае войска своих приверженцев и начал движение на север. Навстречу татарам двинулся Суворов со своим корпусом. При виде грозных каре русской пехоты и несущихся лав кавалерии татарская орда попросту разбежалась. Суворов всегда преследовал и старался уничтожить или пленить отступающего противника, но тут ради большой политики запретил это делать. Лишь кой-где казаки вздули татар нагайками.
Шагин Гирей высадился в Еникале. Большинство мурз признало его ханом. 3 апреля турецкие войска покинули Кафу и отправились в Константинополь. Вместе с ними удрал и незадачливый хан Девлет. В Кафу без боя вступил Ряжский пехотный полк.
Хан Шагин Гирей был незаурядной личностью. Образование он получил в Венеции, хорошо знал итальянский, греческий, арабский и русский языки. Писал стихи на арабском и татарском. Но среди местного населения вел себя грубо и высокомерно. Не уважая национальные обычаи и традиции, он жестко проводил европейские реформы. В глазах народа он стал выглядеть изменником и вероотступником. Противники Шагин Гирея распустили слухи, что он принял православие под именем Ивана Павловича. Почти независимые от хана владения татарской знати он преобразовал в шесть наместничеств-каймакамств — Бахчисарайское, Акмечетское, Карасубазарское, Гезлевское или Евпаторийское, Кафинское или Феодосийское и Перекопское. Каймаканствасостояли из 44 кадылыков — округов, в которых насчитывалось 1474 деревни с 13 323 дворами. Ханом были конфискованы вакуфы — земли крымского духовенства. При попытке Шагин Гирея создать армию европейского типа в ноябре 1777 г. начался бунт. Разъяренные мятежники разграбили дворец Шагина и изнасиловали всех жен из его гарема. После высадки в Крыму в декабре 1777 г. назначенного в Стамбуле ханом Селим Гирея III, восстание охватило весь Крымский полуостров. Началась Гражданская война, Восставшие против Шагин Гирея татары были разбиты русскими войсками.
Выздоровевшему Прозоровскому удалось убедить Румянцева убрать из Крыма Суворова. 29 ноября 1777 г фельдмаршал назначил Суворова командовать Кубанским корпусом.
Но, увы, дела у Прозоровского без Суворова шли плохо. 23 марта 1778 г. Прозоровский был смешен, и вместо него командующим войсками Крыма и Кубани стал Суворов. 27 апреля Александр Васильевич прибыл в Бахчисарай. Он разделил Крым на четыре территориальных округа, организовал по побережью линию постов на расстоянии по 3—4 км между ними. Русские гарнизоны размешались в крепостях и сорока укреплениях — ретраншементах, фельдшанцах, редутах, вооруженных 90 орудиями.
16 мая 1778 г. Суворов обратился к своим войскам со специальным приказом, по которому русские должны были «соблюдать полную дружбу и утверждать обоюдное согласие между россиян и разных звание в обывателей».
В мае 1778 г. 10 турецких судов под командованием Гаджи-Мегмета бросили якоря в Ахтиарской бухте (на месте будущего Севастополя). 7 июня высадившиеся на берег турки атаковали русский дозор и убили казака. Туда немедленно поскакал Суворов. Суворов первым делом потребовал у турецкого адмирала найти и наказать убийцу. В ожидании ответа генерал-поручик поехал осматривать Ахтиарскую бухту. Его внимание привлек сравнительно узкий вход в бухту. Там он приказал построить земляные укрепления для «приличной артиллерии».
Как и следовало ожидать, Гаджи-Мегмет прислал письмо с уверениями в дружбе, но наказывать виновных не собирался. Суворов не стал вступать в полемику с турком. А в ночь на 15 июня по обеим сторонам бухты шесть пехотных батальонов приступили к постройке укреплений. Поутру разъяренный Гаджи-Мегмет разглядывал в трубу укрепления русских, закрывавшие ему выход в море. Немедленно к Суворову был отправлен посыльный с письмом, где запрашивалось, зачем русским понадобилось строить столь мощные укрепления. Ответ Суворова не замедлил себя ждать: «Дружески получа ваше письмо, удивляюсь нечаянному вопросу, не разрушили ли мы обосторонней дружбы... к нарушению взаимного мира никаких намерений у нас нет, а напротив, все наше старание к тому одному устремлено, чтобы отвратить всякие на то неприязненные поползновения и чтоб запечатленное торжественными великих в свете государей обещаниями содружество сохранить свято. Итак, мой приятель, из сего ясно можете видеть мою искреннюю откровенность и что сумнение ваше выходит из действий вашей внутренности...»
Мало того, по всей бухте были расставлены многочисленные конные и пешие посты русских, которые под угрозой оружия не разрешали туркам высаживаться на берег. Офицерам это Суворов объяснил карантином против чумы, свирепствовавшей в Турции. Оставшись без воды, Гаджи-Мегмет приказал уходить в Синоп. Больше турецкие корабли здесь не появятся до 1918 г.
Дважды, в июле и августе 1778 г., турецкий флот численностью до 170 вымпелов появлялся в Феодосийском заливе с целью высадки десанта. Но в обоих случаях турки видели на берегу скопления русских войск, а с моря подходили суда Азовской флотилии. Турки надеялись повторить то, что сделали Прозоровский с Суворовым, — тихо, без большой баталии влезть в Крым и поставить ханом своего человека. Но времена изменились. Крым, формально еще независимый, фактически уже был русским. Изменить же ситуацию могла лишь большая война с Россией. А ее на тот момент султан не хотел, а главное, не были готовы турецкие армия и флот. В итоге турецкий флот вынужден был удалиться из Феодосийского залива в Константинополь.
Не сумев добиться своего силой, турки решили взять реванш на дипломатическом поприще. Кстати, переговоры с турками в Стамбуле шли почти непрерывно с 1775 г. Их начал князь Н.В. Репнин, затем продолжили А. С. Стахиев и А. В. Марков. Переговоры закончились подписанием 10 марта 1779 г. Айналы-Кавакской изъяснительной конвенции. Все основные статьи Кючук-Кайнарджийского договора были подтверждены. Главные артикулы конвенции подтверждали полную административную независимость Крыма от Порты. Россия должна была вывести свои войска с Крымского полуострова и, как и Турция, не вмешиваться во внутренние дела ханства. Турция признала Шагин Гирея крымским ханом. Турция подтвердила независимость Крыма и право свободного прохода Босфора и Дарданелл для русских торговых судов. Российские войска, оставив шеститысячный гарнизон в Керчи и Еникале, в середине июня 1779 г. ушли из Крыма и Кубани.
Как видим, туркам удалось добиться на бумаге значительных успехов. Но время работало на Россию.
Осенью 1781 г. старший брат крымского хана Батырь Гирей, приверженец старинных обычаев, живший в Тамани, начал открыто призывать к свержению Шагин Гирея. В начале 1782 г. его публично поддержал крымский муфтий (главный богослов у мусульман и толкователь Корана). Шагин Гирей жестоко расправился с оппозицией — муфтий и еще двое знатных мурз были повешены. Это вызвало всеобщее недовольство татар. Родственник Шагин Гирея Махмут Гирей поднял восстание. Восставшие захватили Бахчисарай. Шагин Гирею снова пришлось бежать под защиту русских войск в Керчь. А Батырь Гирей переехал в Кафу и при поддержке Порты был провозглашен ханом Крыма. В это время в Никополе был сформирован новый корпус русских войск, который и направился к Карасубазару. Отряд Алим Гирея, насчитывающий несколько тысяч мятежных сторонников Батырь Гирея, пробовал остановить продвижение русских войск. Но в первом же бою татары были рассеяны, а Батырь Гирей попал в плен. Шагин Гирей снова был восстановлен в звании крымского хана.
Вернувшись в Бахчисарай, Шагин Гирей немедленно начал массовые казни своих противников. Махмут Гирей был публично побит камнями. Узнав об этом, Екатерина повелела Потемкину «объявить хану в самых сильных выражениях», чтобы он прекратил казни и отдал «на руки нашего военного начальника родных своих братьев и племянника, также и прочих, под стражею содержащихся». Так, вмешательство императрицы спасло жизнь Батырь, Арслан и Алим Гиреям.
Потемкин отправил Екатерине секретную «записку», где говорилось: «Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны Кубанской — во всех сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам приятен: для того, что он не допустит их через Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите же теперь, что Крым ваш и что нет уже сей бородавки на носу, — вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубанской сверх частых крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда несумнительна, мореплавание по Черному морю свободное... Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, только покой доставит».
Шагин Гирей оказался в безвыходном положении: с одной стороны, он был ненавидим большинством татарского населения, с другой — русские отказали ему в поддержке. Единственным выходом было отречение, и в феврале 1783 г. Шагин Гирей отрекся от ханского престола.
В апреле 1783 г. Екатерина издала манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу». В нем говорилось: «В прошедшую с Портой Оттоманскую войну, когда силы и победы оружия Нашего давали нам полное право оставить в пользу Нашу Крым, в руках наших бывший, Мы сим и другими пространными завоеваниями жертвовали тогда возобновлению доброго согласия и дружбы с Портою Оттоманскую, преобразив на тот конец народы татарские в область вольную и независимую, чтобы удалить навсегда случаи и способы к распрям и остуде, происходившим часто между Россиею и Портою в прежнем татар состоянии... Но ныне... по долгу предлежащего нам попечения о благе и величии Отечества, стараясь пользу и безопасность его утвердить, как равно полагая средством, навсегда отдаляющим неприятные причины, возмущающие вечный мир между империями Российскою и Оттоманскою заключенный, который мы навсегда сохранить искреннее желаем, не меньше же и в замену и удовлетворение убытков Наших, решилися Мы взять под державу Нашу полуостров Крымский, остров Таман и всю Кубанскую сторону».
Этот манифест окончательно покончил с татарскими набегами на Русь. Екатерина Великая блестяще закончила дело Дмитрия Донского, Ивана III и Ивана Грозного. Екатерина писала, что по приобретении Крыма «исчезает страх от татар, которых Бахмут, Украина и Елисаветград поныне еще помнят».
Тем не менее еще в начале XX в. старики на юге Украины ругались: «Чтоб тебя крымская сабля посекла».
Весной 1783 г. по приказу Григория Потемкина началось укрепление Кинбурна, войска Суворова заняли Таманский полуостров и Кубань. В Крым был введен корпус генерала де Бальмена. У южного побережья полуострова крейсировали корабли Азовской флотилии.
В апреле 1783 г. капитан 2 ранга И. М. Берсенев на фрегате «Осторожный» осмотрел Ахтиарскую бухту и предложил создать там военно-морскую базу. 2 мая 1783 г. в Ахтиарскую бухту вошли пять фрегатов и восемь малых судов Азовской флотилии под командованием вице-адмирала Клокачева.
Сразу же на берегах Ахтиарской бухты началось строительство офицерских домов, казарм для матросов и солдат. В августе была освящена первая небольшая каменная церковь.
Было создано несколько новых береговых батарей, а построенные в 1778 г. Суворовым редуты были значительно усилены.
10 февраля 1784 г. последовал рескрипт Екатерины II: «Нашему Генерал-фельдмаршалу, военной коллегии президенту, Екатеринославскому и Таврическому генерал-губернатору князю Потемкину... с распространением границ Империи Всероссийской необходимо... и обеспечение оных, назнача по удобностям новые крепости... Крепость большую Севастополь, где ныне Ахтиар и где должны быть Адмиралтейство, верфь для первого ранга кораблей, порти военное селение...»
За прошедшие 200 лет нашлось немало историков, как за рубежом, так и у нас, осуждавших Екатерину Великую за «захват Крыма и лишение татар независимости». Не будем напоминать, как в XVIII и XIX вв. Англия и Франция захватывали территории в Африке и Азии, не будем вспоминать истребление индейцев в Америке. Скажем лишь, что даже по меркам современной морали и права Екатерина поступила вполне лояльно с татарами, принесшими столько горя Руси.
Григорий Потемкин в ордере командующему русскими войсками в Крыму генералу де Бальмену от 4 июля 1783 г. указал: «Воля ее императорского величества есть, чтобы все войска, пребывающие в Крымском полуострове, обращались с жителями дружелюбно, не чиня отнюдь обид, чему подавать пример имеют начальники и полковые командиры».
Потемкин пригласил на полуостров иностранцев — специалистов по садоводству, шелководству, лесному хозяйству, виноградарству. Увеличилась добыча соли. За 1784 г. ее было продано более двух миллионов пудов.
В Крыму Потемкин создал «свободную экономическую зону». По указу Екатерины II от 13 августа 1785 г. все крымские порты были освобождены от уплаты таможенных пошлин сроком на пять лет, а таможенная стража была переведена на Перекоп.
Екатерина запретила обращать простых татар в крепостных крестьян. Русские не вытесняли татар с их земель, а просто селились рядом на пустовавших землях. Все рабы-христиане были освобождены, а земли, возделанные самими татарами, занимали ничтожную часть Крыма. На конец 1783 г. в Крыму имелось 1474 поселения. Население обоего пола составляло всего 60 тысяч человек.
Итак, татары в Крыму получили те же права, что и остальные жители империи, но были избавлены от рекрутских наборов и ряда других тягот. Никто не покушался на их веру, на их скот, на их земли. Но у них отняли самое главное их право — грабить соседей и торговать рабами. Этого они никогда не простят русским.
Екатерина понимала, что присоединение Крыма к России может привести к войне с Турцией, и была готова к этому, но, тем не менее, постаралась сделать все, чтобы избежать конфликта. На несколько недель Крым был отрезан от всего мира, и ни Турция, ни Европа не знали, что там происходит.
А затем Порта была поставлена перед свершившимся фактом. Султан и его окружение были поражены тем, что присоединение Крыма и Кубани прошло не только быстро, но и мирно. Да и все формальности были соблюдены — хан добровольно отрекся в пользу Рос-дин, а население добровольно присягнуло Екатерине. Турецкая армия не была готова к войне. Сыграли свою роль и огромные взятки, розданные пашам послом в Турции Я. Н. Булгаковым. Результатом вышесказанного стал акт о Крыме, подписанный в Константинополе в конце декабря 1783 г., о котором Булгаков писал Екатерине: «Артикулы о татарах навеки уничтожены, и последние наши распри с Портою кончены». А в январе 1784 г. в Константинополе был обнародован сенед — султанский указ, — гласивший, что Османская империя принимает и признает вхождение Крыма в состав Российской империи.
Глава 2ЯВЛЕНИЕ НОВОЙ РОССИИ
Сразу после заключения Кайнарджийского мира Екатерина с подачи Потемкина решила уничтожить запорожское войско. В Крыму стояли русские войска, и нападение татар на русскую территорию было крайне маловероятно. Соответственно, исчезла основная функция запорожских казаков — борьба с крымскими татарами. Мало того, теперь набег запорожцев на крымских татар «за зипунами» мог основательно повредить долгосрочным планам императрицы.
К этому времени в самой Сечи (с 1733 по 1775 г. Сечь была в урочище Красный Кут в четырех верстах от старой Чертомлыцкой Сечи) жило совсем немного казаков. Подавляющее большинство же людей, называвших себя запорожцами, жило в деревнях и зимовниках. К 1775 г. из 60 тысяч запорожцев почти 36 тысяч были женаты, имели семьи и жили вне Сечи. Поэтому уничтожение Сечи и предложение казакам превратиться в поселян не было каким-либо переломом в жизни запорожского казачества, а только некоторым ускорением его эволюции, естественного конца старого уклада.
5 июня 1775 г. войска генерала Текелли, возвращавшиеся в Россию после войны с турками, внезапно захватили Сечь. Наиболее боеспособная часть казаков еще не вернулась с войны, да и силы были слишком неравны. Поэтому разорение Сечи прошло без большого кровопролития. А через два месяца Екатерина издала манифест о полном уничтожении Запорожской Сечи. Даже было запрещено употребление слов «запорожец» или «запорожский казак».
Судьба запорожских казаков сложилась по-разному. Последний кошевой войска Петр Калмишевский был сослан в Соловецкий монастырь, где и умер в возрасте 112 лет. Судья Павел Головатый был сослан в Тобольск, войсковой писарь Иван Глоба — в Туруханск. Часть запорожских земель Екатерина раздала своим приближенными многие семейные казаки стали крепостными.
Из запорожских казаков, состоявших к 1775 г. на службе, и части сечевиков Потемкин создал войско под названием «Коша верных казаков Запорожских». Первоначально «верные» запорожцы были дислоцированы в районе между Бугом и Днестром. В 1792 г. «бугских» казаков переводят на Кубань. Им передаются «в вечное владение» земли между Кубанью и Азовским морем.
После разгрома Сечи около пяти тысяч запорожцев уходят в Турцию и создают Сечь на берегу Дуная между Рущуком и Силистрией, Этих казаков в России именовали «неверными». В ходе войны 1787— 1791 гг. «верные» запорожцы сражались на стороне России, а «неверные» — на стороне Турции.
В 1806 г. значительная часть «неверных» казаков перешли на сторону России, вошла в состав русской армии и получила название Буджакских или Усть-Дунайских казаков. По заключению мира часть из них была зачислена в Черноморское войско (на Кубани), а часть осталась в Бессарабии.
Параллельно с разгромом Сечи Екатерина и Потемкин прикладывают поистине титанические усилия, чтобы за несколько лет из Дикого поля сделать процветающую Новую Россию.
В конце 70-х годов свыше 20 тысяч греков из Крыма и собственно Греции переселились в Новую Россию. Греки, в частности, освоили в 1780 г. город Мариуполь и засел ил и двадцать селений в его окрестностях.
В 1781 г. Екатерина издала указ о переселении в Новороссию 20 тысяч государственных крестьян.
С 1785 г. Екатерина разрешила старообрядцам селиться в районе нижнего течения Днепра, дозволив им отправлять богослужения по дониконовским книгам.
Значительная часть новороссийских земель императрицей была бесплатно роздана офицерам, чиновникам и даже приезжим иностранцам.
Условия получения земель были очень выгодные: на 10 лет давалась льгота от всех повинностей, в течение этого времени владельцы должны были заселить свои участки с таким минимумом, чтобы на каждые 1500 десятин приходилось по 13 дворов. Величина участков колебалась от 1500 до 120 тысяч десятин.
В течение 10 лет Новороссийской и Азовской губернскими канцеляриями было роздано помещикам и под казенные селения без малого 4,5 млн. десятин земли, на которых поселились 53 5111 душ мужского пола и 44 098 женского. В среднем на каждую душу мужского пола приходилось более 83 десятин. Новые владельцы частично переводили сюда своих крепостных, но главным образом старались принимать людей со стороны выходцев из польской Украины, гетманщины и даже Великороссии.
Чтобы поскорее заселить Дикое поле, Екатерина фактически запретила искать в Новороссии беглых помещичьих крестьян. Местным властям было велено «без всякой огласки приписывать бродяг к городским и сельским обществам, смотря по их состоянию».
Еще в 1769 г. Екатерина разрешила эмиграцию евреев из Польских земель. Их поток заметно усилился после первого раздела Польши (1772 г.). Евреям разрешалось содержать винокурни и броварни, нанимать к себе русских работников и т.д. В Новороссии евреи имели «начальное устройство», то есть полное внутреннее самоуправление.
В 1781 г. Потемкин начал строительство Херсона. Еще ранее там была основана верфь, где 26 мая 1779 г. был заложен первый 66-пушечный корабль на Черном море «Слава Екатерины», переименованный в 1788 г. в «Преображение Господне».
В 1788 г. началось строительство верфи в районе впадения реки Ингул в Буг. В 1789 г. там был основан город Николаев.
В 1783 г. на Днепре Потемкиным были основаны города Екатеринослав и Алешки. Турецкая крепость Перекоп превратилась в уездный город Таврической области.
Уже через два года после основания Херсона через него шел значительный товаропоток, причем на корабли грузились товары не только из России, но и из Польше, и даже из Австрии. Но все эти торговые связи зависели от прихоти султана. В любой момент он мог перекрыть Проливы и вызвать экономический кризис на юге России. Военным судам России был вообще запрещен проход через Проливы. Что же касается торговых судов, то и тут турки вопреки Кайнарджийскому договору выборочно пропускали русские суда.
В XVIII в. России постоянно был недостаток в торговых судах, поэтому и до 1768 г. в торговые суда переоборудовали военные фрегаты. Кстати, в те времена внешний вид и устройство фрегатов и больших торговых судов были очень схожи. В июне 1776 г. из Кронштадта на Черное море были отправлены фрегаты «Павел» и «Наталия». Корабли везли большой объем коммерческого груза и шли под торговым флагом. Экипажи фрегатов были в два раза уменьшены, пушки были зарыты в песчаные балласты в трюме. Не будем греха таить, после разгрузки они должны были поднять андреевский флаг и войти в состав Азовской флотилии. Но все формальности были соблюдены, и турки по договору обязаны были пропустить их. Но султан категорически запретил проход «Павлу» и «Наталие», и им пришлось возвратиться на Балтику. Кстати, фрегаты были названы в честь наследника престола и его жены. Великая княгиня умерла при родах, а на обратном пути фрегат «Наталия» погиб в Северном море.
Екатерина отчетливо поняла, что ей удалось выполнить только меньшую часть задачи. Россия получила порты на Черном море, но гарантировать безопасность русских берегов и свободу судоходства мог только контроль России над Проливами.
27 апреля 1779 г. у цесаревича Павла от второй жены родился второй сын. Бабушка поспешила окрестить его Константином, именем, ранее не встречавшимся в домах Калиты и Романовых. Уже имя, данное великому князю, заключало в себе намек на имевшуюся для него в виду карьеру.
В манифесте, изданном по случаю рождения великого князя Константина Павловича, говорилось, что «от новорожденного можно ожидать увеличения славы и могущества России».
Кормилицей великого князя Константина была гречанка. Екатерина в ходе беседы с английским послом Гаррисом, отец которого был ученым знатоком древнего мира, о греках, многозначительно заметила, что им предстоит великая будущность. На празднестве, устроенном по случаю рождения Константина, читались греческие стихотворения. На медали, выбитой по поводу этого события, были изображены Софийский храм в Константинополе и Черное море, под которым сияет звезда. А на храме Святой Софии, которую турки обратили в мечеть, четко был виден крест.
Рождение Константина можно считать и рождением так называемого греческого проекта. Некоторые исследователи, в том числе В. И. Шеремет, полагают, что «первые наброски проекта» появились в 1780 г., а автором проекта считают графа А. А. Безбородко. На самом деле мы видим, что проект появился на год раньше, а его авторами были Екатерина и Потемкин. Граф же Безбородко, бывший казак (помните, у Пушкина: «В князья не прыгал из хохлов»), был талантливым дипломатом и превосходным организатором, но он всегда был лишь исполнителем, и такой фантастический проект был ему явно не по плечу.
Согласно «греческому проекту» Оттоманская империя должна была быть вытеснена в Азию, откуда, собственно, турки и пришли. Екатерина утверждала, что в европейских владениях Порты христиан в пять или шесть раз больше, чем турок.
На освобожденных от турок землях предполагалось создать два полностью независимых государства: Дакию и Греческую империю. В составе Дакии должны были быть нынешние Молдавия, Румыния и часть Болгарии. Греция, южная Болгария, Македония и острова Архипелага должны были составлять Греческую империю со столицей в Константинополе. Для проектируемой империи был уже готов и император — Константин II. В порядке компенсации Австрия могла бы получить Сербию, Боснию и Далмацию, Франция — Египет.[34]
Западные историки уже 200 лет используют «греческий проект» в пропагандистских целях, считая его доказательством агрессивности России, стремления ее к господству в Европе и т.п. Ряд отечественных историков обвиняет Екатерину в авантюризме. Обе точки зрения не выдерживают элементарной критики. Контроль над Проливами был нужен России не для агрессии против стран Восточного Средиземноморья, а тем более Европы, а для защиты своих южных границ. При энергичных и согласованных действиях русских и австрийских войск и невмешательстве других стран Европы были реальные шансы выбросить турок из Европы. Другой вопрос, что дало бы России создание Греческой империи во главе с Константином II? Создание империи из конгломерата ничем не связанных между собой и зачастую враждебных племен было нереальной затеей. Да и если бы удалось создать такую империю, то Константин II не смог бы гарантировать постоянную ее лояльность России без наличия русских пушек на Босфоре.
Таким образом, можно смело утверждать, что «греческий проект» был химерой. Однако Екатерина была достаточно мудрой правительницей[35], и мы можем предположить, что проект был не целью, а средством. И на определенном этапе реализации проекта Екатерина начала бы действовать по принципиально иному сценарию.
Екатерине удалось заинтересовать «греческим проектом» Австрию. Екатерина отказалась от ориентации на Пруссию, много лет навязываемую Никитой Паниным. В ходе «картофельной войны» между Австрией и Пруссией Екатерина отказалась оказать военную помощь Фридриху II, а выступила посредницей. В 1779 г. Пруссия и Австрия подписали Тешенский мирный договор, гарантом которого стала Россия.
В 1780 г. в Могилеве состоялось первое свидание австрийского императора Иосифа II с Екатериной. Позже Иосиф II посетил Москву и побывал инкогнито под именем графа Фалькенштейна в Петербурге.
Россия и Австрия заключили между собой военный союз. Особенностью этого союза было отсутствие формального договора. Его решили не подписывать как из-за протокольных сложностей — подпись императора Священной Римской империи не могла быть второй, и Екатерина II не хотела подписываться второй, — так и из-за соображений секретности. Чтобы обойти такое затруднение, Иосиф предложил вместо формальной редакции договорной грамоты в двух экземплярах обменяться двумя письмами, почти тождественного содержания, которые имели бы силу формально заключенного договора.
2 января 1787 г. Екатерина покинула Петербург и отправилась в Новороссию. Ее сопровождала многочисленная свита, а также послы Австрии, Франции и Англии. Царский поезд состоял из 180 экипажей и кибиток. На каждой почтовой станции поезд ожидали 560 свежих лошадей. На лошадях императрица ехала до Киева. А там в апреле, когда сошел лед на Днепре, пересела на галеру «Днепр». Специально для ее путешествия у Смоленска в 1785—1786 гг. было построено семь галер. Иностранные послы разместились на «Сейме», на «Соже» плыли придворные, «Десна» служила рестораном, на других галерах были склады провианта, конвой и т.п. Кстати, в Херсоне все галеры были обращены в боевые суда. На той же «Десне» выкинули всю ресторанную рухлядь и установили один пудовый единорог и шестнадцать 3-фунтовых пушек.
В Каневе[36] Екатерину ждал польский король Станислав Понятовский. Императрица холодно встретила своего старого любовника и не пригласила его в путешествие, на что тот так рассчитывал.
Ниже Канева на галеру к императрице подсел австрийский император Иосиф II. В Херсон Екатерина и Иосиф въехали через Триумфальную арку с надписью «Дорога в Византию».
В мае Екатерина и Иосиф побывали в Крыму. В Севастополе Потемкин приготовил им интересный спектакль. Французский посол Сегюр писал: «Между тем как их величества сидели за столом, при звуках прекрасной музыки внезапно отворились двери балкона, и взорам нашим представилось величественное зрелище: между двумя рядами татарских всадников мы увидели залив верст на 12 вдаль и на 4 в ширину; посреди этого залива, в виду царской столовой, выстроился в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек...»
Позже путешествие Екатерины обросло многочисленными анекдотами. Появилось даже выражение — «Потемкинские деревни». Бесспорно, как всегда было на Руси и в иных державах, при посещении главы государства не обходится без большой показухи, зачастую превосходящей изощренную фантазию сатириков. Но главное было в другом, Потемкин в Дикой степи построил города и верфи. Впервые в истории на Черном море были не казацкие чайки или «новоизобретенные корабли», а настоящие боевые суда, не уступавшие по мореходности и огневой мощи ни туркам, ни французам. Главное же было в том, что на берегах Черного моря и на кораблях был и десятки тысяч людей, готовых постоять за Государство Российское.
«Потемкинские деревни» были сделаны вовремя. 5 августа 1787 г. великий визирь Юсуф-Коджа вызвал к себе русского посла Булгакова и предъявил ему ультиматум: вернуть Турции Крым; аннулировать все прежние русско-турецкие договоры; отказаться от покровительства Грузии.
Посол не успел передать ультиматум в Петербург. 12 августа 1787 г. султан Абдул Гамид I объявил войну России. И не просто войну, а общемусульманский джихад. Ведь турецкие султаны по-прежнему считали себя халифами — повелителями всех правоверных. Все мусульмане Северного Кавказа, Закавказья, Прикубанья и Крыма должны были поднять оружие против неверных. Призыв халифа к войне отправили даже в далекую Бухару.
Известие о войне дошло до Петербурга лишь 29 августа, когда на юге уже шли боевые действия. 7 сентября 1787 г. Екатерина издала Манифест, где говорилось: «Оттоманская Порта, утвердивши торжественными договорами перед лицом света вечный мир с Россией, опять вероломно нарушила всю святость онаго... Мы полагаем в том Нашу твердую надежду на правосудие и помощь Господню, и на мужество полководцев и храбрость войск Наших, что пойдут следами своих недавних побед, коих свет хранит память, а неприятель носит свежие раны».