Я следила за этой историей в таком же летнем изнеможении, тем более что тема была мне очень близка: Косте исполнилось 2,5 года, а он продолжал ходить с соской. Во Франции на это внимания особо не обращали, там можно встретить с пустышкой и ребенка намного старше, а вот в России меня уже вовсю пугали последствиями долгого соскососания. Поэтому я чувствовала себя практически родственницей Бэкхема.
В нападении на форварда участвовали ортодонты и педиатры. Они транслировали стандартные страшилки про пустышки: компенсация дефицита родительского внимания, проблемы с прикусом и речью, формирование ненужной привычки… Все эти аргументы давно в ходу у противников сосок. Есть, правда, и среди специалистов те, кто настроен не столь категорично. Например, доктор Комаровский утверждает, что нет никакой необходимости отучать от соски ровно в год: когда придет пора, ребенок сам от нее откажется. Даже Сирзы с их «естественными» концепциями хотя и не являются сторонниками пустышки, но тоже допускают ее использование, не ставя, кажется, суровых временных рамок.
Для меня пустышка была настоящим спасением. С ней младенец легче переносил колики. Наш французский педиатр не видела в соскососании ничего страшного. Так что я особо не раздумывала. Но примерно с двух лет начались разговоры формата «Пора отучать». К тому времени Костя сосал только засыпая, потом выплевывал свой прогрессивный кусок силикона (или из чего там эти пустышки делают) и спал дальше. Пустышка у него была самая прогрессивная, по возрасту, с надписями типа «не портит прикус». И вот однажды я отправилась с ребенком на осмотр к российскому стоматологу, где выслушала целую лекцию о кривых зубах, пустышках и бутылочках на ночь. Я не стала спорить. Хотя в детстве никогда не сосала пустышку, но пластинки для выправления прикуса мне избежать не удалось – три года мучений, – так что пустышка, конечно, влияет на прикус, но не является единственным фактором.
Потом я все же попробовала отучить Костю от соски. Благо что с мальчиком двух с половиной лет уже можно идти на переговоры. Мы почитали книгу про Бенни и отказ от пустышки[6], обсудили, и малыш согласился иногда одалживать соску собачке, с которой спит.
Но потом начался кризис «Не хочу быть большим», и соска стала одним из главных элементов детства. Я не стала настаивать, пробуя переждать.
В итоге отказ от соски стал вынужденным. Костя на даче разбил губу, капитально, с гноем и размахом. Соску пришлось изъять. Малыш стоически принял, что больная губа несовместима с пустышкой. Когда губа зажила, я получила свое сполна: 40 минут (а то и час) засыпания вместо 15, претензии «Зачем ты отобрала соску», крики «Верните соску».
Я снова попыталась вести переговоры. Сообщила, что соску мы подарили маленькому ежонку, живущему около дачи. Костя, нахмурившись, тут же отправился искать ежа, чтобы изъять у него пустышку. Не нашел и, вернувшись, предложил немедленно лететь во Францию и там, в аптеке на углу, купить новую соску. Даже принес мне десять рублей (попросил у бабушки). Снова начались переговоры… В общем, ритуал был сломан. Ритуал был дорог. На отвыкание от соски ушел примерно месяц, а воспоминания о ней продержались около полугода.
Конечно, можно порассуждать, какую ошибку я сделала, приучив ребенка к пустышке, но – зачем? Главное в этой истории не это, а то, что если ваш ребенок привык к соске, то к этой привычке нужно относиться бережно. Как, впрочем, и к другим привязанностям маленького человека. Я, например, очень благодарна моей маме, которая до последнего разрешала мне спать с бесчисленными плюшевыми зайчиками, не изымая их из кровати под предлогом, что я «уже большая». Когда я действительно стала большой, то сама пересадила их в кресло.
Сетевые мамы
Говоря о «материнских сообществах», я имею в виду мам, активно пользующихся интернетом. Термин этот довольно часто употребляется в новейших социологических исследованиях, а бренды и рекламные агентства уже вовсю изучают данную прослойку общества.
В общих чертах особенности этой группы таковы. «Цифровая мама» отдает предпочтение онлайн-потреблению не только товаров, но и информации. Прежде чем что-нибудь купить, она проводит оперативное интернет-исследование. А по данным американской статистики, около 70 % таких женщин и сами производят некий контент.
Совместное исследование Google и компании GfK для России, опубликованное в 2016 году, называет «цифровой» любую маму, хотя бы раз в неделю выходящую в интернет. При таком подходе в данную категорию попадает более 90 % женщин с детьми, причем наибольшую активность проявляют мамы малышей до трех лет – они пользуются интернетом чаще, чем среднестатистический российский житель, и проводят онлайн не менее 100 минут в день (кстати, не так уж много). В основном (89 %) они используют сеть не для покупок, а для поиска разнообразной информации. Средний возраст «цифровых мам» около 30 лет.
Собственно, так и есть. Но помимо этого мамы маленьких детей (да и не очень маленьких тоже) ищут в интернете еще и общения. Своего круга, где удобно задавать вопросы, искать проверенную другими информацию, рассказывать свои материнские истории (не боясь френдов, которые отругают за «детоспам»).
Материнские сообщества в свое время зародились в «Живом журнале», потом расцвели (и продолжают цвести) на BabyBlog, успешно локализовались «ВКонтакте» и на Facebook. Они энергично растут. На моих глазах одно молодое материнское комьюнити на Facebook за очень короткий срок набрало свыше 10 тысяч участниц; другое, более старое, перевалило за 50 тысяч.
Сообщества создаются одной или несколькими мамами, которые потом и управляют своим царством. Порой (далеко не всегда успешно) под свои знамена собирают мам бренды: например подгузники, детское питание и т. д.
Материнские комьюнити дружат и враждуют между собой, у некоторых пересекается аудитория, у других – почти нет. Главный вопрос: полезны они или токсичны – однозначного ответа не имеет, да, наверное, и не может иметь.
Для многих мам, выбитых декретом из привычного социального окружения, они становятся настоящим спасением. Тут можно задать сакраментальный вопрос о зеленых какашках, не рискуя показаться набитой дурой. Можно пожаловаться на мужа и найти лучшую гимнастику для живота. Порой здесь обретают настоящих подруг, с которыми потом продолжают общаться уже в офлайне. Сообщества прикладывают к лицу как кислородную маску.
С другой стороны, любое крупное женское комьюнити может обернуться против участника: в некоторых своя манера общения, и человек со стороны часто даже не понимает, чем вызвал шквал возмущения.
Ну и, разумеется, есть темы, вокруг которых обязательно вспыхивают споры: ГВ, совместный сон, раннее образование, прививки, осмысленное питание и т. п.
Рассказ мамы
«Самое сложное – отделить собственные симпатии от объективности»
Несколько лет назад наша семья переехала в другую страну, в город, где почти не было соотечественников. В этот момент материнские сообщества пришли мне на помощь и помогли закрыть нехватку общения со взрослыми русскоговорящими людьми.
Через какое-то время за вложения в контент и поддержание атмосферы первое закрытое сообщество предложило мне стать модератором. А потом коллеги с предыдущей работы выиграли несколько тендеров на ведение социальных сетей для детских брендов и пригласили меня их модерировать. Первая доверенная мне группа находилась «ВКонтакте» и состояла из 200 000 мам со всей России и СНГ.
Самое сложное в работе с подобными сообществами – отделить собственные симпатии от объективности и правил сообщества, если таковые имеются.
Второе: и как работа, и как хобби модерация морально очень истощает. Когда имеешь дело с большим сообществом, ты должен быть прекрасным барометром, ведь модерация – это во многом про понимание настроений.
Возвращаясь к правилам: при их наличии регулировать сообщества легко. Когда же правила не прописаны или сформулированы размыто, приходится сложнее. Люди хорошо чувствуют справедливость или ее отсутствие, но каждый раз спрашивать себя, насколько это честно, очень тяжело. Гораздо проще следовать букве закона.
Небольшие сообщества (до 100 человек) близких по духу людей практически не нужно регулировать. В районе 1000 начинаются первые встряски и проверка правил на прочность. Сообщества на 4–5 тысяч неплохо функционируют, участники знают правила, конфликты достаточно редки. После 10 тысяч уже добрая половина не читает правила, начинается постоянный поток приходящих/уходящих и нарушения происходят ежедневно, повторяются много раз.
Конфликт может случиться по любому поводу. Самый неожиданный из тех, что я наблюдала, начался после невинного вопроса: «Как собрать детскую мочу на анализ». Кто бы мог подумать, что десятки участников передерутся и дело дойдет до оскорблений.
Стандартные темы, вызывающие «народные волнения», тоже известны: прививки (лидер по количеству конфликтов), больные дети в саду/школе, гомосексуализм и вообще толерантность («Шарлиз Терон опять вышла с сыном в платье принцессы!»), гомеопатия, спор западной и отечественной медицины.
Если честно, я прошла все материнские сообщества. Одни по касательной, другие глубже. В итоге осела в одном, где все похожи на меня, а я люблю похожих. Здесь можно и поговорить на профессиональные темы, и цинично пошутить. А вот мораль и выводы – запрещены. То есть белое пальто всегда оставляют на входе.
Поговорим о еде
Еда – это еще одна больная тема. Мне повезло: с момента введения прикорма Костя ел практически все. Даже пресловутую брокколи. Я с удивлением слушала рассказы других мам об их мучениях: он ест только макароны, не ест продукты красного цвета и всякое такое.
Говорят дети
Мама, этот пирог такой вкусный, что я не верю твоим глазам!
Мне казалось, что проблема – в однообразном питании и вообще небрежном отношении к еде. «Прививайте ребенку пищевой интерес», – писала я в своей первой книге, искренне веря, что все замыкается именно на этом. Но вот однажды мой милый, такой всеядный ребенок вдруг скривился при виде нового продукта. Вернее, продукт был знакомый – жареная курица, – но ее промариновали в карри, и она стала желтого цвета.