– Кто здесь? – голос Тайка дрожал.
Они двинулись вдоль сарая, стараясь держаться вместе, и к своему ужасу Франциск понял, что единственной надеждой на спасение было выдать себя. Если они обнаружат его, умирающего от страха, под этим кустом, то… Франциск боялся даже думать о том, что они могут с ним сделать.
Он вылез из-под куста и встал во весь рост, а они, как по команде, отпрянули со словами, которых Франциск никогда еще не слышал.
Но когда они увидели, каким маленьким и жалким он был, то схватили его за руки и затащили в сарай. Они щипали и несильно тыкали его кулаками, но Франциск знал, что это своего рода экзамен – выдержит или нет. Это было посвящением в мир взрослых.
– Ну, и что ты слышал? – прищурившись, сурово спросил Тайк, крепко держа Франциска за запястье.
– Я слышал о телефонной будке, – выпалил Франциск. – Тайк, прошу тебя, разреши мне присоединиться к твоей банде! Если вы хотите сломать телефонную будку, я могу помочь вам. Я бегаю быстрее всех в классе! Я буду стоять на стреме и в случае чего подам вам знак, чтобы вы успели убежать.
– Надо же – «Тайк»! Я бы предпочел, чтобы меня называли по имени – Томас Исаак. – Тайк внимательно вглядывался в эти светлые, умные глаза, что смотрели на него снизу вверх. В них не было страха, а только какое-то необъяснимое обожание, и Тайку, которому не часто доводилось ощущать, что его любят и им восхищаются, это явно льстило. Ему всегда хотелось стать главарем разбойников, но верховодил он только толстяком Спотти и Бонкером, у которого было что-то не в порядке с головой – его даже собирались перевести в специальную школу. Они уже порядком поднадоели Тайку, но этот малявка был на них не похож. Он, Тайк, научит его всему, чему захочет, и заставит слушаться каждого своего слова. К тому же, если он и правда слышал их разговор в сарае, то за ним впредь нужен глаз да глаз. После их последних «подвигов» полиция держала ухо востро. Тайк крепче сжал руку Франциска.
– Так и быть, – сквозь зубы буркнул он. – Возможно, твои быстрые ноги нам пригодятся. В школе держись от нас подальше, ясно? Мы не хотим, чтобы тебя видели с нами, но можешь прийти сюда в следующее воскресенье, в это же время, и мы кое-чему тебя научим. Курить пробовал?
– Ага, – с готовностью отозвался Франциск, но умолчал о том, как его стошнило на соседские грядки.
– Смотри, если проболтаешься, – глаза Тайка снова сузились.
Он нагнулся к самому лицу Франциска и так грубо выругался, что у Франциска побежали по спине мурашки. Но он не испугался, потому что никогда и никому не собирался ничего рассказывать, даже под страхом смертной казни.
– Лады, – сказал Тайк, как будто прочитавший мысли Франциска. – Все готовы? Теперь слушай меня и, смотри, ничего не перепутай! Сейчас ты побежишь на перекресток и станешь там у стены дома. Как следует осмотрись. Когда на дороге никого не будет, подойди к фонарному столбу, чтобы мы могли тебя видеть, и подними вверх руку. Ты все понял?
– Д-д-д-а, – еле выдавил из себя Франциск.
– Отлично, а теперь – мчись как пуля!
И Франциск помчался. Ему казалось, что еще никогда в жизни он не бегал так быстро, – ведь за ним следил Тайк, и от этого у него как будто выросли крылья. Он прижался спиной к стене, стараясь стать совсем незаметным в своем сером свитере, и выглянул за угол. По улице ехала машина. Она свернула в его сторону, потом остановилась у какого-то дома. Этого никто не ожидал. Но еще меньше Франциск ожидал увидеть за рулем отчима – это была их машина. Не выходя из машины, отец Франциска несколько раз посигналил.
Глаза Франциска округлились от ужаса. Если отец вздумает поехать обратно, то лучи фар осветят то место, где он стоит. Лучше всего было бы прямо сейчас побежать домой, но ведь на него смотрел Тайк. Франциск заставил себя стоять не шелохнувшись. В следующее мгновение скрипнула дверь, и из дома, перед которым стояла отцовская машина, вышла женщина в туфлях на очень высоких каблуках, которые тихонько цокали по асфальту. Отец наклонился к дверце, открыл ее и завел машину. Они поехали прямо и свернули на следующем перекрестке, – из груди Франциска вырвался громкий вздох облегчения. Он снова выглянул из-за угла, и на этот раз на улице никого не было. Франциск подошел к фонарному столбу и поднял руку. В этот миг ему казалось, что это – самый потрясающий его поступок.
Как только он поднял руку, от дома в конце улицы отделились три темные фигуры и побежали к телефонной будке; трава заглушала звук их шагов. Когда они подбежали к будке, Франциск уже едва видел их. Он услышал звон разбитого стекла, увидел, как в будке погас свет. Прошло всего несколько секунд, Тайк с друзьями уже пробегали мимо Франциска, а он так и продолжал стоять у фонарного столба, словно пораженный молнией.
– Беги домой, тупица, – крикнул ему Тайк, поворачивая налево, в то время как Спотти и Бонкер устремились в противоположную сторону.
Франциск видел, как распахнулось несколько дверей, и понял, почему они так торопились. Он тоже повернулся и побежал, и бежал без остановки до самого дома. Увидев, что отца нет, он почувствовал облегчение. Франциск был голоден, но со стола уже давно было убрано, и как только он подошел к буфету, чтобы чем-нибудь подкрепиться, в комнату вошла мама.
– Франциск, – резко сказала она, – мы уже попили чаю, и если ты не удосуживаешься являться домой вовремя, значит, тебе ничего не нужно. Вон стакан молока и кусок хлеба, поешь и марш спать. Кстати, где ты был?
– Да играл с ребятами на соседней улице, – невесело ответил он, переминаясь с ноги на ногу.
– Ума не приложу, что интересного на улице в такой поздний час. Папа очень рассердился. Сейчас он ушел, но завтра ты получишь от него по заслугам.
Франциск был ужасно голоден и вдруг придумал, как отвлечь внимание матери. Он засунул руки в карманы и посмотрел на нее.
– Я знаю, что он ушел, – медленно сказал он. – Я видел его на улице.
– Чушь! Ты же сказал, что играл здесь рядом. Как ты мог его видеть?
– Там я его и видел. Он подъехал на машине к одному из домов и посигналил.
– И что же было дальше?
– Из дома вышла женщина, села к нему в машину, и они уехали.
Ее взгляд буравил его, лицо побледнело, и она тихо спросила:
– А как выглядела эта женщина?
– Толстая такая, с крашеными волосами. Я ее плохо разглядел.
– Франциск, а ты все это не выдумал? Последнее время ты всех нас много раз обманывал.
– Я говорю правду, мама. Если хочешь, я покажу тебе этот дом.
Но мама уже отвернулась, до хруста сжимая кулаки. Она забыла о его существовании. Франциск подошел к буфету, взял ломтик хлеба с маслом и повидлом, большой кусок яблочного пирога и стакан молока. Потом он поднялся в свою комнату и расположился на кровати, чтобы насладиться ужином. Волна необъяснимой, беспечной радости захлестнула его. Как ловко они разнесли вдребезги ту телефонную будку, а Тайк – просто прирожденный главарь. И он, Франциск, теперь член его шайки. На него обратили внимание. Они увидели, как быстро он умеет бегать, – и взяли его к себе.
Франциск забрался под одеяло и погрузился в мечты о прелестях разбойничьей жизни, первый шаг к которой, как ему казалось, он сделал сегодня. Он уже засыпал, когда вдруг услышал какой-то шорох со стороны окна, а секунду спустя к нему на кровать прыгнула Вискер. Он приподнял краешек одеяла, и она забралась туда и свернулась теплым клубком у него на груди.
Франциск задумчиво погладил кошку, и вдруг ему стало грустно.
Нельзя было бить Вискер. Ведь она его любит, и все ему прощает, и ничего не делает плохого, а только мурлычет.
ГЛАВА VI ПОЖАР
Он проснулся ночью от шума – папа кричал, а мама рыдала, – но почти тут же снова уснул. Наутро он вспомнил о ночных криках, но не был уверен, что все это ему не приснилось. Но с того самого дня жизнь их семьи все больше и больше походила на кошмар. Папы постоянно не было дома, а мама, казалось, сходила с ума. Она ни с того ни с сего кричала на Венди и била Дебби, когда они вели себя хорошо, и целовала их за баловство и шалости. Франциск ничего не понимал и старался не попадаться ей на глаза.
Но в этот понедельник школа вдруг стала казаться ему замечательным местом. Не то чтобы Тайк подобрел к нему или он, Франциск, позволил себе нечто большее, чем просто украдкой смотреть в его сторону. Он знал свое место и играл на школьном дворе со своими прежними друзьями, но между ним и Тайком теперь протянулась незримая нить товарищества, и ему было хорошо уже оттого, что он сейчас с ним на одной площадке. Кроме того, до следующего воскресенья оставалось всего лишь шесть дней.
Во вторник вечером он рискнул пройти мимо той телефонной будки и посмотреть, что от нее осталось. Стекла были разбиты, трубка сломана, обрывок перерезанного провода беспомощно качался на ветру. Будка выглядела так, как будто в ней взорвалась бомба, и Франциск ощутил гордость – он тоже приложил к этому руку, – как вдруг откуда ни возьмись появился Рэм (Франциск забыл, что он живет в соседнем доме), заметил его и поспешил навстречу. Рэм подумал, что Франциск пришел к нему в гости, и его смуглое личико засветилось счастьем. Франциск, который уже успел полюбить индийские сладости, не стал разубеждать Рэма и последовал за ним в гостиную.
Там уже сидел папа Рэма, и он тоже явно обрадовался Франциску. Он довольно неплохо говорил по-английски.
– Мы собираемся пойти в школу на родительское собрание. Оно продлится с половины восьмого до половины девятого, – начал объяснять он. – Тара будет уже спать, и Рэму придется остаться дома одному. Не мог бы ты прийти к нам и поиграть с ним? Еще я хочу попросить тебя купить к ужину копченой рыбы и чипсов в магазине на углу. А в девять часов я отведу тебя домой.
Франциску очень понравилось это предложение, и он даже не успел подумать о том, почему его собственные родители не идут на родительское собрание. Ему нравилось играть с Рэмом, – конечно, только тогда, когда не было более подходящей компании, к тому же у Рэма были прекрасные игрушки. Да и от чипсов и рыбы Франциск никогда не отказывался.