не должна читать ее. Хватит того, что я прочитала письмо папы Сэма.
Но с другой стороны… она хочет, чтобы его распечатали, верно? И положили Сэму на стол, а там его может увидеть кто угодно. Я никому ничего не скажу; никто никогда не узнает, что я прочла его…
Пальцы оживают помимо моей воли. И я открываю приложение.
Сэм.
Ты так и не ответил мне.
Ты собираешься сделать это? Или думаешь, это неважно?????
Господи.
Это самая главная вещь В НАШЕЙ ЖИЗНИ. Как ты можешь быть так спокоен? Мне этого не понять. Мне хочется плакать.
Нам надо поговорить, очень, очень надо. Знаю, здесь есть и моя вина, но если мы не будем решать все проблемы ВМЕСТЕ, то как узнаем, кто чего хочет? Как?
Дело в том, Сэм, что я иногда не понимаю, хочешь ли ты хоть чего-нибудь. Так-то вот. Я НЕ ЗНАЮ, ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ ХОТЬ ЧЕГО-НИБУДЬ.
Вижу, как ты качаешь головой, мистер Отрицание. ВСЕ ТАК ПЛОХО???
Будь ты способен чувствовать, то уже расплакался бы. Я плачу. И вот еще, у меня в десять встреча с Картером, которую ты ЗАПОРОЛ, потому что я оставила ЧЕРТОВУ ТУШЬ для ресниц дома.
Можешь гордиться собой.
Уиллоу
В жизни не читала ничего подобного! Я неожиданно хихикаю. Знаю, это неуместно. В письме нет ничего забавного. Она явно расстроена. Я сама много чего наговорила Магнусу, когда как-то раз наклюкалась. Но я бы ни за что не стала писать ему письмо и просить его помощницу распечатать его…
И тут я внезапно вспоминаю. Черт! Никакой Вайолет больше нет. Никто не распечатает эти откровения и не положит их на стол Сэму. Он ничего не узнает и не ответит. И Уиллоу еще сильней разозлится. А самое ужасное, что мне опять хочется хихикать. Гадаю, выдался ли у нее плохой день или же она всегда так эмоциональна. Печатаю «Уиллоу» в поисковом окне, и телефон выдает мне кучу писем. Одно из них написано вчера и озаглавлено довольно оригинально: «Ты хочешь трахаться СО мной или трахать мне мозги, Сэм? Или НИКАК НЕ МОЖЕШЬ РЕШИТЬ???» Их отношения явно развиваются по синусоиде. Может, они швыряют друг в друга вещи, орут и визжат, а потом занимаются страстным сексом прямо на кухне… На меня снова накатывает смех.
Неожиданно прорезается Бейонсе, и я чуть не роняю телефон, увидев на экране «Сэм». Мелькает безумная мысль, что он, должно быть, ясновидящий и знает, что я копаюсь в его любовных посланиях.
Хватит, приказываю себе, оставь Уиллоу в покое. Считаю до трех, а потом нажимаю кнопку «ответить».
— О, привет! — Стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно и невинно, словно это вовсе не я представляла секунду назад, как он трахает свою невесту на груде разбитой посуды.
— Сегодня утром было письмо от Неда Мердока? — деловито спрашивает Сэм, не поздоровавшись.
— Нет. Я переслала вам все письма. И вам доброго утра, — весело добавляю я. — У меня все хорошо, а у вас?
— Подумал, вы пропустили его. — Он совершенно игнорирует мою иронию. — Оно очень важное.
— А я чрезвычайно ответственная, — со значением объявляю я. — Поверьте, вы получили все ваши письма и сообщения. А от Неда Мердока ничего не было. Зато только что пришло письмо от кого-то по имени Уиллоу. — Сейчас перешлю. К нему есть приложение, похоже, очень важное. Но я, конечно, не читала его.
— Р-р-р-м-м, — уклончиво рычит он. — Вы нашли кольцо?
— Еще нет, — неохотно признаюсь я. — Но уверена, оно скоро где-то выплывет.
— Вы должны предупредить своих страховщиков. Они иногда устанавливают временной лимит для предъявления прав. Один из моих коллег как-то попался на этом.
Страховщики? Временной лимит?
Как можно было об этом не подумать. Я не обратилась ни в свою страховую фирму, ни в страховую фирму Тэвишей. А просто торчу на перекрестке, читаю чужие письма и смеюсь над ними. Помни о приоритетах, Поппи.
— Да, — наконец выдавливаю я. — Знаю. И работаю в этом направлении.
Отсоединяюсь и какое-то время стою неподвижно, а мимо проносятся машины. Это кольцо Тэвишей. Они должны знать, что оно пропало. Необходимо поставить их в известность.
Всем привет! Это я, та девица, которую вы не хотите видеть женой вашего сына. Догадайтесь, что я вам скажу! Я потеряла ваше бесценное фамильное кольцо!
Дам себе еще двенадцать часов на поиски, решаю я. На всякий случай. Просто на всякий случай. А потом признаюсь во всем.
Я считала, что из меня мог бы получиться хороший стоматолог. В моей семье есть дантисты, и я всегда думала, что это очень достойная профессия. Но когда мне исполнилось пятнадцать, меня послали на недельную практику в физиотерапевтическое отделение местной больницы. Все физиотерапевты относились к своей работе с большим энтузиазмом, и мне вдруг показалось, что стоматология — слишком узкая для меня специальность. И я ни на секунду не пожалела о своем решении. Меня вполне устраивает моя работа.
«Здоровая жизнь» находится в восемнадцати минутах ходьбы от моего дома в Бэлхэме. Это не самая большая клиника в мире — наверное, моя зарплата была бы куда существеннее, если бы я устроилась в хороший спортивный центр или в многопрофильную больницу. Но я здесь с тех самых пор, как получила диплом, и не могу представить, что работала бы где-то еще. Кроме того, рядом со мной подруги. А от такого не отказываются, верно?
Прихожу ровно в девять. Утром по четвергам у нас бывают собрания, мы обсуждаем пациентов, новые процедуры, последние исследования и все такое прочее.® На этот раз я хочу поговорить об одной своей пациентке — милейшей миссис Рэндэл, ей шестьдесят пять, и у нее проблемы со связками. Она очень хорошо подлечилась, но на прошлой неделе снова пришла, а на этой неделе записалась на три процедуры. Я сказала, что ей достаточно делать упражнения дома, но она заявляет, что нуждается в моей помощи. Думаю, у нее выработалась зависимость от нас, — это хорошо для выручки, но плохо для нее.
К моему удивлению, комната для собраний выглядит не как обычно. Стол переставили ближе к стене, перед ним два стула. А посреди комнаты стоит одинокий стул, обращенный к столу. Такое впечатление, будто тут должно состояться собеседование.
Открывается дверь. Оборачиваюсь и вижу Анну Лизу с подносом из кафе «Коста». У нее на голове какая-то сложная композиция из заплетенных в косички светлых волос, и она очень похожа на греческую богиню.
— Привет, Анна Лиза! Что тут у нас происходит?
— Поговори лучше с Руби.
Она пристально, без улыбки смотрит на меня.
— В чем дело?
— Не думаю, что вправе сказать тебе об этом.
Капучино она пьет с самым мрачным видом.
Ничего не понимаю. Анна Лиза такая обидчивая, совсем как ребенок. Ходит надутая, а потом выясняется, что вчера ты как-то не так попросила ее дать тебе карту пациента.
Руби ее противоположность. У нее гладкая смуглая кожа, большая, как у кормящей матери, грудь, и в ней столько здравого смысла, что кажется, он лезет у нее из ушей. Пробыв минуту в ее обществе, ты начинаешь чувствовать себя более благоразумной, спокойной, веселой и сильной. Не удивительно, что в нашей маленькой клинике полно пациентов. То есть и мы с Анной Лизой прекрасно справляемся с работой, но Руби — подлинная звезда. Ее все любят. Мужчины, женщины, бабушки, дети. Она вложила в наше дело деньги и потому официально является моей начальницей.
— Доброе утро, малышка! — Руби вылетает из своего кабинета со своей обычной ослепительной улыбкой от уха до уха. Волосы зачесаны назад и стянуты в узел. Несколько прядок заплетены в замысловатые косички. Анна Лиза и Руби придают огромное значение тому, что там у них на голове. — Послушай, мне жаль, но я должна провести с тобой воспитательную беседу.
— Что провести?..
— Это не моя идея! — Она поднимает обе руки. — Но нужно получить аккредитацию ассоциации физиотерапевтов. Я прочитала их требования, они считают, что если персонал имеет обыкновение болтать с пациентами, то нужно применять штрафные санкции. Мне необходимо подготовиться к визиту инспектора, сделать какие-нибудь заметки. Мы быстренько разберемся с этим.
— Я с ними не болтаю, — защищаюсь я, — это они болтают со мной.
— Этим займется экспертная комиссия, — встревает Анна Лиза. — Я говорила тебе, что ты ведешь себя неэтично. И ты должна быть наказана.
— Наказана?
Поверить не могу. Когда Магнус сделал мне предложение, Руби сказала, это такая романтическая история, что ей хочется плакать, и пусть это против правил, но любовь победила все и потому не может ли она быть подружкой невесты?
— Анна Лиза, не пугай ее. Ладно, давайте созовем комиссию.
— А кто в этой комиссии?
— Мы, — жизнерадостно отвечает Руби. — Я и Анна Лиза. Конечно, нужен бы человек со стороны, но я не придумала, кого позвать. Скажу инспектору, что договорилась со знающим человеком, да он заболел. — Она смотрит на часы. — Ладно, у нас на все про все двадцать минут. Доброе утро, Анжела! — приветствует она входящую в дверь нашу секретаршу. — Не соединяй меня ни с кем, хорошо?
Анжела кивает, фыркает и бросает на пол рюкзак. Она не слишком коммуникабельна по утрам.
— Поппи, — говорит Руби через плечо, направляясь в комнату для собраний, — я должна была уведомить тебя о беседе за две недели, чтобы ты подготовилась. Но тебе это ни к чему, верно? Давай сделаем вид, что ты получила такое уведомление. Потому что до свадьбы всего неделя с небольшим, и в ином случае тебе пришлось бы прервать медовый месяц, а я очень хочу, чтобы с этой бюрократической возней было покончено как можно скорее…
Руби усаживает меня на стул посреди комнаты, а они с Анной Лизой занимают места за столом. Я ожидаю, что мне вот-вот направят в глаза слепящую лампу. Это ужасно. Все так неожиданно. Они настроены против меня.
— Ты хочешь уволить меня? — паникую я.
— Нет! Конечно же, нет! — Руби откручивает колпачок ручки. — Не говори глупостей!
— Мы очень даже можем сделать это, — заявляет Анна Лиза.