– Москва! – безошибочно определил хозяин и взял трубку. – Я. Делегация в Париж в конце года? Через неделю? Не, не поеду, в Париже я недавно был. Да не, никто из наших не поедет. Ага, звони, если что.
Он положил трубку.
– Так что у тебя? – посмотрел он на меня.
– Вы хотели о чем-то поговорить со мной.
– Поговорить? Ну да. Пиши, хлопец, рассказы. И повести пиши. Повзрослеешь – за роман сядешь. Я вот сразу с романа начал, семьсот страниц! В Париж надо ехать – а не могу, пишу новый роман. Так что иди работай. А Париж – тьфу! Яйца выеденного не стоит.
И я с ним согласился. Никакой Париж мне тогда не был нужен. Впрочем, как и сейчас.
А квартиру я через полгода получил. Застойное время…
Янка Брыль в Белоруссии был таким же знаменитым писателем, как и Короткевич. Надо сказать, они и внешне соответствовали друг другу.
Невзирая на двухметровый рост и массивное телосложение, Иван Антонович был проникновенным, даже щемящим лириком. И в юморе понимал толк. Его остроты из повести «Нижние Байдуны» сразу разошлись на цитаты.
Вообще, надо сказать, Голиафов в белорусской литературе хватало. Кроме Брыля ростом выделялись Кондрат Крапива, Иван Мележ, Иван Науменко, Нил Гилевич. Максим Танк тоже был не маленький.
Я сам принадлежал к малорослому подразделению белорусской литературы. К сожалению, классиков среди нас было мало – Иван Шамякин, Ар кадь Кулешов, Пимен Панченко.
Но, несмотря на всю мою неказистость, именно Брыль поддержал меня при вступлении в Союз писателей.
– У него рассказ о старухе хороший, – сказал Брыль на обсуждении. – А тот, кто умеет написать старуху, о чем угодно напишет.
Комиссия согласилась с этим.
Однажды в гости к белорусским писателям приехала делегация украинских. В ту пору это было обычное дело – ездить в гости друг к другу. Украинцам показали достопримечательности столицы, затем посадили в автобус и повезли на озеро Нарочь. Она тоже была достопримечательностью, правда, доставшейся даром.
В автобусе я оказался рядом с Брылем.
– Видите вон того? – показал он на руководителя украинской делегации, который громче других пел украинскую народную песню.
Надо сказать, Иван Антонович даже к молодым и мелким собратьям по перу всегда обращался на «вы». Недаром говорили, что Брыль до сих пор ощущает себя польским офицером, попавшим в плен к большевикам. Хотя на самом деле в польской армии он был капралом.
– Вижу, – сказал я.
– Это Платон Воронько. Мы его зовем Тюбетейкой.
– Почему?
– На Днях советской литературы, которые проходили в Ташкенте, всем писателям-гостям выдавали халаты и тюбетейки. Вызывали по списку на сцену и выдавали. А Платону не дали.
– Почему? – спросил я.
– Забыли. Или просто не внесли в список. Украинцы возмутились и написали в президиум записку об ущемлении их прав. Хозяева тоже уперлись: сколько человек в списке, столько выдали халатов.
– И тюбетеек, – добавил я.
– Вот именно, – кивнул Иван Антонович. – Но ведь это скандал! Тогда председатель президиума, а это работник ЦК, может, сам Рашидов, подходит к микрофону, берет записку и читает: «По просьбе украинской делегации Платон Воронько – одын тюбетейк».
Украинцы еще больше обиделись.
Украинская народная песня закончилась, и белорусы затянули свою народную – «За туманом ничего не видно».
– Це наша писня! – поднялся со своего места Воронько. – Вси ваши писни наши!
– Конечно! – тоже поднялся с сиденья Брыль. – У нас и полицаев своих не было, все ваши.
Странно, но украинская делегация на эти слова не обиделась. Видимо, уже тогда в сознании «свидомых» украинцев сожженная Хатынь не считалась таким уж большим прегрешением. Что уж говорить о «колорадах» из Одессы.
Между прочим, сейчас полицаи и в России реабилитированы. Вероятно, произошло это потому, что писатели перестали ездить друг к другу в гости.
Да и писатели, прямо скажем, уже не те. Как по творчеству, так и по росту.
То ли дело в прежние времена: один писатель – один «тюбетейк».
Светлана КомраковаЖених
Светлана Семеновна Комракова – автор пяти поэтических сборников, книги рассказов и двух книг для детей. Член Союза писателей России. Руководитель литературного объединения «Чонгарский бульвар». Свои книги и альманах «Чонгарский бульвар» выпускает в издательстве «У Никитских ворот».
Николай Константинович Самсонов появился на кафедре математики в компании других новых преподавателей. Почему-то за лето кафедра почти наполовину опустела, кто-то уволился, кого-то попросили уйти. Новых преподавателей было четверо: двое мужчин и две женщины.
Между этими новыми преподавателями было одно существенное различие: двое жили в Москве, а двое приехали из Калуги, в том числе Николай Константинович. Вроде бы и недалеко, но вопрос с жильем приходилось решать, и как они это делали, других сотрудников кафедры не беспокоило.
Учебный процесс в институте был отлажен и отрегулирован, расписание составлено и являлось руководством к действию, новые преподаватели входили в курс и постепенно становились «своими» для тех, кто работал на кафедре долгое время.
Прошло больше двух лет, и новые преподаватели уже вполне могли называться старыми. Весной отмечали день рождения Натальи Семеновны, которая работала в институте почти со дня его основания, то есть больше 10 лет. Дружным коллективом кафедры поздравили, наговорили много добрых слов. Уже просто сидели, беседовали на разные темы, как вдруг Николай Константинович обратился к Наталье Семеновне:
– У вас ведь много подруг?
– Да, немало.
– И незамужние есть?
– Разведенные.
– А вы могли бы меня познакомить с кем-нибудь?
– Могла бы. А зачем? – опешила Наталья Семеновна.
– Я бы женился.
К разговору прислушались остальные, стали активно задавать свои вопросы. Оказалось, что Николай Константинович за это время развелся со своей прежней женой, она устала от его «вахтенного» метода работы. А он устал мыкаться в Москве по съемным квартирам, которые все дорожали. И надумал найти жену, поселиться в Москве, и все у него наладится!
«А что? Жених завидный», – подумала Наталья Семеновна, и тут же стала перебирать в уме, кому она могла бы рассказать о Николае Константиновиче. А он ее задумчивость растолковал по-другому:
– Я бы, Наталья Семеновна, за вами стал ухаживать, но вы замужем.
– Замужем, – отозвалась Наталья Семеновна и улыбнулась.
Дома, накормив ужином свое семейство, Наталья Семеновна села за телефон. С кого начать?
– Галина! – поприветствовала она свою давнюю подругу, которая была в разводе и сетовала на отсутствие кандидатов на свободное место. – Как у тебя с личной жизнью?
– Без перемен, – отозвалась Галина.
– Тогда слушай! Жених есть! – и Наталья Семеновна стала рассказывать про своего коллегу.
Но Галина не дослушала:
– Ладно, Наташ, не старайся.
– Почему?
– Да как-то все кавалеры надоели, только время терять.
– Ну, ладно, подруга, как знаешь…
Наталья Семеновна положила трубку и задумалась. Надо же! Ей казалось, что Николай Константинович весьма достойная кандидатура в женихи, но не тут-то было.
Подруга Лариса сразу заподозрила, что потенциальный жених будет претендовать на ее жилплощадь. Подруга Марина испугалась звания профессора:
– Ты что? О чем с ним разговаривать? О теоремах, что ли?
Энтузиазм Натальи Семеновны постепенно сходил на нет. Положив в очередной раз трубку, она подумала: «Ладно, не хотят – не надо, только что я скажу незадачливому жениху? Наверно, сваха из меня никудышная».
Прошло несколько недель, когда у Натальи Семеновны совпало расписание с Николаем Константиновичем. И она решила сразу же «отчитаться о проделанной работе», но так, чтобы не обидеть человека.
– Представляете! Почти все мои «кандидатки» уже устроили свою личную жизнь. Больше и не знаю, к кому еще обратиться.
– Может, кого вспомните. Не на улице же знакомиться, в самом деле.
– Ладно, я подумаю, – ответила Наталья Семеновна, просто, чтобы что-то сказать.
Но про себя решила, что больше никому звонить и предлагать жениха не станет. Через некоторое время, придя домой, Наталья Семеновна застала в гостях у своей дочери подругу Алю. Молодые женщины с удовольствием болтали, сидя на кухне и попивая чай. Аля была за рулем, и Ариша предложила чай.
Наталья Семеновна занялась ужином, прислушиваясь к беседе. Аля говорила о свекрови, какая чудесная женщина, умница и красавица, и доброты необыкновенной. Но вот осталась вдовой в 49 лет. И тут Наталья Семеновна решила рассказать о Николае Константиновиче. Обе подружки, и Аля, и Ариша, отреагировали с энтузиазмом! Порешили, что Наталья Семеновна передаст номер телефона Алиной свекрови Николаю Константиновичу, и он сам с ней созвонится и назначит встречу.
– Ой, – вдруг всполошилась Аля. – Только мы живем в Мытищах!
– И что? Это же рядом с Москвой, – удивилась Наталья Семеновна.
– Она Москву не очень хорошо знает, редко бывает.
– Ну, договорятся встретиться в метро, схему всегда можно посмотреть!
На том и порешили. Довольная успехом, Наталья Семеновна при первой же встрече дала номер телефона Николаю Константиновичу, и спокойно переключилась на текущие учебные дела.
Весенний семестр подходил к сессии. Студенты напоминали броуновское движение, стали активнее посещать лекции и семинары, сдавать текущие задолженности и волноваться о предстоящих экзаменах. Наталья Семеновна радовалась приближающейся сессии, после нее – летний отпуск! Красота.
Как-то вечером Наталья Семеновна вновь застала дома Алю. Та уже собиралась уходить и стояла в дверях, как вдруг Наталья Семеновна вспомнила о планах познакомить ее свекровь и Николая Константиновича.
– Позвонил? – спросила Наталья Семеновна.
– И позвонил, и на свидание пригласил.