– Удар будет нанесен там? – догадался Дубай.
– Точно так. Истинно так, – вспомнил я любимую присказку господина Чистоплюя – Иеронима Балаганова.
– Укромно. И умно, – оценил Дубай. – Но дамба огромная. Где именно ждать удара?
Я назвал точный адрес грядущего теракта:
– Мы уже были там. Охрана приличная. Высокий забор. Пулеметные вышки. Собаки. Народу тьма.
– Есть предложения?
– Удар, по моим представлениям, будет нанесен двадцать седьмого числа. Штурмовать точку нужно ранним утром.
– Почему не сейчас? – недовольно спросил Дубай.
– Я знаю из верхушки заговора только Ульяна Мертвого. Но за его плечами кто‑то стоит. Если мы ликвидируем бандитов на дамбе, неизвестные шефы Мертвого уйдут безнаказанными. В то время, которое осталось до двадцать седьмого числа…
– Пять дней, – напомнил Дубай.
– Да. За эти пять дней нам нужно найти того, кто стоит за спиной Мертвого.
– Хорошо, – неожиданно согласился Дубай. – Как ты намерен это сделать?
– Пока не знаю. Для начала собирался завтра заглянуть на водную феерию. Ты сможешь раздобыть для меня, Гонзы и Ираклия билеты на VIP‑трибуну?
– Никаких проблем, – заверил Дубай. – Завтра к десяти часам билеты завезут вам на дом. Только что ты ожидаешь увидеть при таком столпотворении народа?
Я не заметил его вопроса:
– Мне нужны места поблизости от императорской ложи.
– Зачем? – удивился Дубай.
– Мне кажется, что шефа искать стоит именно среди высокопоставленных гостей, членов правительства и императорской фамилии.
– Высоко прыгнул, – оценил Дубай. – Может, тебе еще места на встрече императора завтра в аэропорту достать?
– А ты можешь? – обрадовался я, выказывая яркие верноподданнические чувства.
Дубай не ответил. Просто повесил трубку.
Билеты, как и обещал Ваня, нам завезли в десять часов утра. Я открыл дверь сам. Кубинец еще не спустился из своей комнаты. Вчера до двух часов ночи он где‑то шастал. Пришел явно навеселе, судя по шуму, который раздался в холле. Что‑то зазвенело. Упало с жутким грохотом. Я даже проснулся, но спускаться не стал, а через минуту услышал голос Кубинца, качаемый на волнах, подле двери. Гонза шел к себе.
Билеты принес мальчонка лет пятнадцати, одетый в растрепанные возле ботинок джинсы и легкую ветровку. Я взял у него конверт с билетами и выглянул из‑за двери, чтобы проверить, как добрался малец до нашего дома. Оказалось, что на такси. Странно, конечно, что Дубай прислал билеты с этим пацаном, а не с одним из братков, но, видимо, так было надо. Тем более браток возле нашей двери выглядел бы подозрительно, а светить связь Дага Туровского и Гоши Качели не стоило. Я не думал, что за нашим домом установлена слежка, но береженого и Бог охраняет.
Я закрыл дверь и, направляясь к гостиной, заглянул в конверт. Три билета, как и договаривались, в VIP‑ложу, как раз рядом с императорской ложей, так что при желании можно было доплюнуть до лица царя или подмигнуть первой леди города. И то и другое нельзя назвать отличной мыслью, поскольку чревато последствиями. Нежелательными последствиями. Но я ведь и не собирался этим заниматься. Не правда ли?
Все оставшееся время до семи часов вечера, когда мы втроем покинули наш особняк и отправились на водную феерию в акваторию Большой Невы, я потратил на кипячение сусла по «мюнхенскому способу». Работа, надо сказать, утомительная и заняла чуть больше пяти часов, но зато я знал, какое глубокое по вкусу пиво получится. Такое пиво варят только в Германии и Австрии. Да еще у меня можно попробовать. Изредка.
Мюнхенский способ кипячения сусла заключался в следующем: дробленый солод затирают с небольшим количеством холодной воды. Только: во‑первых, не переборщите с водой, ее должно быть в меру, во‑вторых, берите воду не из‑под крана, а очищенную, пропущенную через фильтры, лучше всего компании «Аквамир». Если вы позвоните им по телефону, что значится на каждой бутылке, и закажете большую бутылку на тридцать литров, то они привезут ее вам на дом. По‑моему, выгодное предложение. Остальную часть воды нагревают до кипения и вливают в полученный затир. Далее берут треть затира и опять кипятят и добавляют к основной массе, повышая тем самым общую температуру. Эту процедуру следует повторить несколько раз, пока весь затир не нагреется до семидесяти – семидесяти пяти градусов по Цельсию. Такие вот пироги! Утомительное, конечно, занятие, если в особенности учесть, что на него придется потратить пять часов, но оно того стоит. Поверьте специалисту!
Проведя весь день в Хмельной, я выбрался только к шести часам вечера, пропустив тем самым обед, на который, между прочим, меня никто и не позвал. Как выяснилось, Гонза провалялся весь день в постели. После гулянки накануне болела голова, да и подташнивало, так что ни о какой пище он думать не мог. Стеблин же в двенадцать часов отбыл в неизвестном направлении и прибыл домой за три минуты до моего подъема из подвала. Мы столкнулись с ним в холле. Ираклий снимал туфли и втискивал ноги в мягкие теплые тапки, а я вышел из лифта.
Пообедали мы вместе. Поздний обед прошел в приподнятом настроении. Я предчувствовал поездку и ощущал в воздухе призрак удачи и скорой развязки дела, начавшегося с исчезновения Романова. Гонза млел от наступившего облегчения. Уже не кружилась голова, да и тошнота отступила. Это читалось по его счастливой физиономии. Стеблин же весь светился изнутри. Даю руку на отсечение, что этот день он провел, нежась в постели с какой‑то дамой. За обедом я посветил их в план на предстоящий вечер.
– У меня есть билеты на водную феерию, – сообщил я.
– Даг, может, я тогда приглашу одну даму, – поймал волну Ираклий.
– Нет. Это исключено. Мы не гулять идем, а на работу. А дама, как известно, и работа вещи несовместимые.
– В чем суть? – спросил Гонза.
– Посмотрим. Понаблюдаем. Шефа Мертвого поймать надо. Дамба от нас никуда не денется. Сегодня с утра там находятся наши глаза. А вот шеф‑то нам пока не известен.
– И ты думаешь?
– Что он может находиться в окружении тех лиц, которые сегодня соберутся в императорской ложе, – закончил я мысль Гонзы. – Точно так. Истинно так.
Мы покинули особняк ровно в семь часов вечера. Заперли входную дверь и включили сигнализацию комбинацией цифр на кодовом замке. От идеи добраться до стрелки Васильевского острова на собственном катере я отказался. В такой день катер негде будет оставить, да и пробки в акватории Большой Невы отпугивали. Поэтому мы воспользовались услугами общественного транспорта и забрались в речной трамвай, который точно по расписанию отчалил от остановки, что находилась в двухстах метрах от нашего особняка. Втиснувшись в узкое, но длинное пространство салона, заполненное людьми, я в первый раз пожалел о том, что не договорился с Дубай о лимузине с пропусками. Как было бы удобно откинуться на спинку кресла и зажмуриться. И не видеть людей. Да, мы явно отвыкли от общественного транспорта. Кубинец кривился. Ираклий улыбался. Вот кто не успел еще привыкнуть к личному катеру. А меня раздражали люди, так и норовившие наступить на ногу или ткнуть локтем в бок. Я сжимал зубы до скрежета и молчал. Слава богу, что ехать пришлось недолго. И скоро трамвай причалил к остановке. В минуту он опустел. Пассажиры выплеснулись на улицу. Мы вышли вместе со всеми.
– Теперь осталось найти, как пройти к VIP‑трибуне, – сказал я, и, как ни странно, Кубинец меня услышал.
– Я думаю, что она где‑то там. – Он кивнул в сторону Ростральных колонн.
– Почему там, а не где‑то еще? – спросил Стеблин, судя по его хитрой физиономии, вышедший на улицу при полном вооружении.
– Я видел по телику, – коротко ответил Кубинец.
Такого я еще не наблюдал в своей жизни. Огромная живая толпа, напоминавшая древнее чудовище, выползшее из своей норы. Толпа шевелилась и радовалась, а над ней развивались разноцветные воздушные шары, тянувшиеся к хмурому грязному небу. Толпа‑то дело привычное, хотя такого размера – это удивительно. Словно весь город выполз на улицы и попытался занять Васильевский остров, но места всем не хватило. Поражало другое – на каждом шагу, возле каждого дома из каждой подворотни выглядывал полицейский. Обилие людей в черной форме с нашивками спецназа бросалось в глаза. Их каменные физиономии вступали в диссонанс с радостными лицам людей. К юму же в толпе угадывались подозрительные личности в штатском. Вроде бы они составляли часть толпы и вместе с ней радовались близящемуся шоу, но были чужими. Агенты в штатском. Я чувствовал их присутствие. Когда‑то и сам работал под прикрытием. Они внимательно следили за настроением толпы, следили, чтобы в толпе не произошло что‑то, что могло бы навредить людям и всему городу. Но никто из них не знал, что удар будет нанесен со стороны дамбы. Изнутри. В легкие города.
Мы втиснулись в толпу и медленно стали продвигаться к Ростральным колоннам. Вскоре мы выбились в первый ряд, где путь нам преградили сотрудники правоохранительных органов. Один из сотрудников уперся ладонью мне в грудь, но я показал ему билеты в VIP‑ложу, и он пропустил нас за заграждение. Мы пересекли свободное пространство и поднялись на трибуну.
Трибуна представляла из себя деревянное временное сооружение на шесть рядов в высоту. Наши места находились на четвертом ярусе, куда мы и взобрались. Трибуна была полупустая, но она постепенно заполнялась. Усаживаясь, я озирался по сторонам. Какая панорама открывалась с наших мест! Акватория Большой Невы как на ладони, со скользящими по водной глади корабликами и катерами. Я не знал, в чем суть запланированного на этот вечер шоу, но оно мне уже нравилось. Возле памятника капитану Никольскому и старшему офицеру Ограновичу скопились древнерусские ладьи под парусами. Оба берега Невы и стрелка Васильевского острова были запружены народом. Шоу должно было вот‑вот начаться.
Я оглянулся и обнаружил справа от нас императорскую ложу, заполненную городскими чиновниками. Все ждали только появления императора со свитой, в число которой ныне входил губернатор Пятиримов.