— Я не боюсь.
— Ну конечно. Не боитесь. На вашем белом, как мел, лице веснушки выстроились в надпись «Спасите!» и сигналят за три километра.
— Не смешно.
Герман развернулся к ней с улыбкой. Но при этом его зеленые, как неспелый крыжовник, глаза оставались серьезными:
— Серпантин скоро закончится.
— Смотрите лучше на дорогу! — в панике воскликнула Алина.
— Если бы вы взяли такси, то, уверяю, напугались бы больше. Местные водители по этим дорогам несутся, как горные козлы, совершенно не смотрят на дорогу, болтают с пассажирами и при этом жестикулируют. Обеими руками.
— Спасибо за предупреждение. Такси я точно брать не собираюсь.
— Когда вы попробуете форель и хачапури, то измените свое решение.
— Вот уж не знаю, какую цель вы преследуете: поразить меня какой-то неведомо вкусной рыбой или, напротив, поиздеваться и показать, какой вы крутой и бесстрашный? Неужели нельзя было поесть форели, раз вам ее так захотелось, где-нибудь в другом месте?
— Такой — нет. Исключено. А цель перед собой я поставил совершенно другую.
— Какую?
— Ну вот, раз вы снова задаете вопросы, значит, перестали про себя молиться Ангелу-хранителю.
— Я не молилась!
— А зря, — засмеялся Герман. — Здесь нередко разбиваются. В позапрошлом году, говорят, целый автобус с туристами рухн…
— Прекратите!
— Это вы прекратите так трястись. Машину раскачиваете. Все, вон за тем поворотом серпантин заканчивается.
На счастье Алины, горная дорога действительно оборвалась небольшой поляной, за которой виднелось поселение. Они пересекли деревеньку, в которой из живых существ им встретились лишь гуси, кот и привязанный к забору полусонный ослик. А затем выехали на широкий луг с сочно-зеленой, словно подкрашенной акварелью травой. Герман поставил машину под деревянный навес, неподалеку от которого лениво щипали траву козы, и заглушил двигатель.
— Ну и где ваш ресторан? — закрутила головой Алина.
— До него еще дойти надо.
Девушка хмыкнула и вылезла наружу. Хорошо, что для встречи она не стала наряжаться и оделась в джинсы, джемпер и куртку. Замечательно бы она смотрелась на лугу посреди коз в платье и туфлях на каблуках, если бы нарядилась как для обеда в ресторане. Пожалуй, и на встречу с Евгением не стоит расфуфыриваться. На всякий случай.
— Пойдемте, — позвал Герман и направился через луг. Алина с опаской покосилась на подошедших слишком близко к машине коз и, не мешкая, бросилась догонять мужчину. Шел тот настолько быстро, насколько позволяла его хромота, сунув обе руки в карманы куртки и сосредоточенно глядя себе под ноги, словно на какое-то время забыл о приглашенной им девушке. Алина молча зашагала рядом, стараясь не выдать своего беспокойства тем, что ничего похожего на ресторан поблизости не наблюдалось.
— Ресторан за лугом, — сказал Герман, словно прочитал ее мысли, и Алина с облегчением выдохнула. Но, как оказалось, расслабилась она слишком рано, потому что луг внезапно оборвался пропастью, по дну которой бурлила горная река.
— Нам на ту сторону, — сказал Герман и указал рукой на перекинутый над пропастью веревочный мост. Алина в ужасе уставилась на потертые веревки, которые соединяли узкие дощечки, затем перевела взгляд на острые грани камней, выступавшие из бурых вод, и решительно замотала головой.
— Нет. Я не пойду. Наслаждайтесь сами вкусом вашей незабываемой форели. Я… не голодна.
С этими словами она развернулась, чтобы уйти, но крепкие пальцы вдруг сомкнулись на ее запястье.
— Не глупите, Алина. Мы проделали такой путь не ради того, чтобы вы в последний момент передумали.
— Вы издеваетесь?! Вы бы еще предложили на тарзанке на ту сторону перелететь!
— Я уже понял, что храбростью вы не отличаетесь. Хотя вчера у меня сложилось о вас иное впечатление. Спуски и подъемы вас отнюдь не пугали, и скакали вы по узким тропкам не хуже горной козочки.
— Вчера под ногами у меня была твердая почва, а не эти гнилые дощечки и потертые веревки!
— Плохого вы мнения о мосте. По нему, да будет вам известно, большая компания туристов пройти может. Идемте! Нас уже ждут.
С этими словами, не давая ей возможности возразить, Герман ступил на раскачивающийся мост и сделал несколько шагов вперед. Несмотря на хромоту, равновесие он удерживал прекрасно и даже не держался за низко натянутую веревку, заменяющую перила.
— Идите же сюда, — нетерпеливо позвал он, поворачиваясь к замершей в нерешительности девушке, и требовательно протянул ей руку. Решившись, Алина вложила ладонь в его и ступила на раскачивающийся мост.
— Вот и умница! — похвалил Герман и снова улыбнулся. Солнечные блики скользнули по его темным волосам, коснулись, будто ладонью, щеки и заплескались смешинками в зеленых глазах. Если бы не пропасть под ногами, может, Алина бы признала, что этот мужчина все же очень привлекателен — когда не язвит, не хмурится, а улыбается. Но мост раскачивался так, что она еле сдержала испуганное восклицание и зажмурилась изо всех сил.
— Не открывайте глаза. Держитесь за меня и идите следом, — тихо сказал Герман и легонько потянул ее за собой за руку.
— Если мы убьемся, я не знаю, что с вами сделаю! — прошипела Алина. — Черт вас побери!
— Не призывайте черта, пока я вас веду. В целях вашей же безопасности.
— Скоро еще?
— Мы прошли полтора метра. Осталось девяносто восемь с половиной.
— Чертваспобери, чертваспобери! Вас и вашу форель! Чтоб вам…
— Девяносто семь метров, Алина. Девяносто семь — это уже ничто! Вы так храбро прошли целых три метра.
— Молчите уж!
— Я вас подбадриваю! Вы умница, преодолели еще полметра.
— Вы что, специально раскачиваете мост?!
— И не думал. Кстати, вид отсюда открывается шикарный! Жаль, что с закрытыми глазами вы ничего не видите.
— Ай, отстаньте!
Казалось, прошла целая вечность до того момента, когда под ногами Алина почувствовала не хлипкие дощечки, а твердую землю. В тот же момент, как они сошли с моста, Герман выпустил ее руку из своей.
— Ну вот, добрались!
Алина открыла глаза и увидела кривившую губы мужчины усмешку, за которую она тут же его возненавидела. Без сомнений, он выбрал такой маршрут, чтобы посмеяться над ней!
— Только не говорите, что ресторан закрыт. Иначе я скину вас в пропасть.
— Я вам еще пригожусь — перевести обратно. Или желаете тут остаться?
— Герман, послушайте! — негодование придало ей решительности. — Это первый и последний раз, когда мы с вами вместе обедаем. Мы вообще больше не увидимся, поняли?
— Ой, не зарекайтесь, — ухмыльнулся он и оглянулся на радостный оклик. Алина только сейчас заметила за спиной мужчины небольшую полянку, на которой под голыми деревьями располагались столы и лавки. Может, летом, когда деревья покрываются листвой и создают естественный купол, здесь и красиво, но не сейчас. Ради этой забегаловки они подвергали свои жизни опасности?! Если Герману нравится рисковать — бог с ним. Но она не готова обменять свою жизнь на возможность съесть хачапури.
А Герман уже вовсю смеялся и болтал с грузным невысоким мужчиной с пышными усами и лысой, будто коленка, головой. Поверх одежды на том был повязан темный фартук с масляными пятнами, и Алина сделала вывод, что перед ней или сам хозяин «ресторана», или повар. А может, и тот и другой. Герман, посмеиваясь, что-то рассказывал, и его собеседник, косясь на Алину, закатывался здоровым басовитым хохотом. К своему негодованию, Алина поняла, что смеются они над нею — над тем, как она перебиралась через мост, и покраснела. Если бы не этот чертов мост (кстати, Герман успел упомянуть, что мост так и называется — Чертов. Видимо, не одна Алина чертыхалась на нем), то она бы развернулась и ушла. Но страх пересилил гордость, и Алине ничего не оставалось, как сверлить ненавидящим взглядом своего спутника и ждать, когда отхохочется мужчина в фартуке.
— Ай, девочка моя! Садись сюда, моя хорошая, — засуетился тот, вытирая руки о передник. — Сейчас Давид принесет тебе покушать. Я сегодня угощаю, Гера, хачапури. Дорогой ты мне гость. И девушка твоя хороша. Настоящая красавица! Береги ее и приводи еще. Хачапури, конечно? И форель! Только выловили. Веришь? Пойдем, покажу. Нет, лучше садись напротив своей девушки, а Давид принесет вам покушать. Моя Гала уже готовит. Как услышала, что вы идете, так и встала к плите. Слышишь, как шипит масло?
Непрерывно болтая и сопровождая свою речь темпераментной жестикуляцией, Давид усадил дорогих, как он заявил, гостей за один из столов рядом с деревянным домиком, из окошка которого доносились пробуждающие аппетит ароматы. Не успела Алина и глазом моргнуть, как на столе появилась бумажная скатерть, а на ней — столовые приборы.
— Домашнее вино. Самое лучшее! — Давид уже разливал по двум стаканам гранатового цвета жидкость.
— Я за рулем, Давид, — отказался Герман, чем вызвал у мужчины шумное негодование.
— Ай, мое вино не пьяное, Гера! Что ты такое говоришь! Разве я тебе враг — поить пьяным вином? Это же чистый нектар, попробуй! Хотя бы попробуй!
Герман, к ужасу Алины, поднес стакан к губам и сделал хороший глоток, а затем зажмурился от удовольствия.
— Вот! Говорю же, нектар! И ты, девочка, пей! Пей немедленно. И до дна!
Она хотела вежливо отказаться и тем самым вызвать обиду хозяина ресторана, но, поймав насмешливый взгляд Германа, успевшего «просчитать» ее реакцию, схватила стакан и махнула половину.
— Ай, хорошо! Умница! Ну как, нектар, да?
Алина кивнула — нектар, нектар. Вино и правда оказалось сладким, ароматным и мягким. Она снова поднесла стакан к губам.
— Осторожно, вино обманчивое, — шепнул ей Герман, когда Давид отошел на зов женского голоса из домика. — Пьется легко, голову оставляет ясной, но ноги потом заплетаются. А нам еще, как вы помните, через мост обратно идти. Впрочем, если вино придаст вам храбрости, то вперед!
Алина только сверкнула на него глазами, но глоточек сделала уже осторожный.