Удар – и мяч летит в левую девятку. Голкипер угадывает, но дотянуться до мяча не может: слишком сильно и высоко тот летит.
– Гооооол! Два – один! – орет Рохас.
– Гол, – соглашается Уирлинг.
Они смотрят празднование. Ману Педру качают на руках вместе с Франсишку, пока судья не велит разойтись. Рассерженные итальянцы разыгрывают мяч с центра поля. Они сохранили силы и теперь, ведомые спортивной злостью, наседают на ворота Кабо-Верде. Длительная позиционная атака соперника не позволяет островитянам побежать за вторым. Дальний удар по воротам от ди Фьоренце, мяч попадает в защитника и уходит на угловой.
– Что ты хотел сказать, Роб? О величии момента?
– Ах да. Не люблю жаловаться, но я скучаю по ним, этим маленьким проблескам чего-то непостижимо значимого. Если бы не мой...
Он выжидает.
– ... инцидент...
Ведь он хотел сказать именно это?
– ... я бы продолжил создавать их сам.
Финальный свисток.
Знайте же, что бессмертие многолико и многосоставно. Память копится в песке у подножия пирамид, и меж лап Великого сфинкса, и под колоннами храмов, и в тени оазисов. Она течет в великой реке и, напитываясь солью, растворяется в океанах. Бессмертие оседает чернилами на страницах и светит с экранов, оно рядом. Оно заключено в цифрах на табло и таблицах лиг, в рекордах и антирекордах, на постерах со звездами в комнате мальчишки и в пепле от сожженных футболок и флагов.
Знайте и другое. Бессмертие изменчиво. Изувеченный футболист пронесет через века обиду, злость и надежду, а его вечный соперник проявит уважение в решающий момент. Бесмертие несет рост и понимание.
Жрецы «Озириса» еще не сказали эти слова.
Но обязательно скажут.