Виттакер кивнул.
— Я так понимаю, что никто не рассматривает капитуляцию всерьез?
— Естественно, — нетерпеливо сказала Линн. — Давайте продолжим.
— Очень хорошо. Кто хочет что-нибудь добавить?
— Уничтожение корабля было для них тяжелым ударом, — проговорила миссис Харди задумчиво. — Возможно, все дело в том, что погиб один из Шести. Может, это важнее всего. Мистер Коттрел, а что вы обо всем этом думаете?
— Они обеспокоены потерей одного из Шестерки, но, я думаю, еще больше их расстроила потеря шести тысяч Лудильщиков на корабле.
Все, кроме Линн, были удивлены. Кто-то сказал:
— Они и в последний раз потеряли шесть тысяч.
— Скажите им, Линн, — сказал Коттрел.
— В прошлый раз они ничего не потеряли, — сказала Линн, — смерть для них не была смертью. Именно об этом они и говорят в своем послании.
Президент Виттакер подался вперед:
— Вы имеете в виду, что на этот раз все шесть тысяч действительно погибли?
— Именно, — сказал Коттрел, — это и объясняет их ярость. Мы сражались нечестно. Вместо того, чтобы позволить им уничтожить несколько сотен жителей Шана без всяких потерь для них, мы уничтожили шесть тысяч Лудильщиков без всяких потерь для себя. Это игра не по их правилам.
— Но как…
— Интересно, почему никто не обратил внимания на очень важную фразу из послания Пятерки? «На тринадцатый день». Это был тринадцатый день после их первой атаки.
— А это важно? — спросил Президент.
— Да, так же, как и последние слова «Распадись и восстань».
— Мы не поняли значимости этих фраз. Мы все будем вам обязаны, мистер Коттрел, если вы просто и ясно объясните нам, что все это значит.
— Хорошо. Если корабль возвращается без тел Лудильщиков, то они продолжают жить. Если нет — они мертвы. Это значит, что корабль необходим для того, чтобы забрать настоящие «я» Лудильщиков в то время, как тела им уже не нужны.
На сей раз не было даже вопросов. Они еще не были готовы поверить в это. Коттрел дал возможность Линн рассказать о тех фактах, которые ей удалось обнаружить, указывающих на одно и то же, на то, что все остальные находили невероятным.
Интерес возник, когда она заговорила о машине Джордана.
— Более ста лет назад в разработку машины Джордана были вложены колоссальные средства, — сказала она. — Это было сложнейшее, полностью автоматизированное устройство для массового производства человеческих тел. Оно могло одновременно производить сотни андроидов. А у Лудильщиков, как вы знаете, есть не одна, а целых четыре.
По-прежнему медленно воспринимая объяснения, генерал Горас заметил:
— Вы только что сказали, что все тела Лудильщиков были настоящими.
И ей пришлось повторить все объяснения сначала.
Четыре машины Джордана за несколько недель могли произвести тысячу восемьсот новых тел. Для этого они и были предназначены. И тысяча восемьсот Лудильщиков захотели поменять свои нынешние тела. Вывод, каким бы невероятным он ни казался, был очевиден.
— Машины Джордана превосходно делают свое дело, но они оказались дорогостоящим фиаско. Они производили молодые, сильные тела, более красивые, чем настоящие, но они не имели никакой практической ценности. Не удалось сделать ни одной удачной пересадки мозга, — сказала Линн, подготавливая их к тому, чтобы сообщить последний фактор, в который она сама до сих пор еще не до конца верила. После эффектной паузы она продолжала: — Но Лудильщики научились делать это. Они сражались так именно потому, что хотели быть убитыми и стать моложе и сильнее. Вы заметили, что старые и уродливые сражались отчаяннее, чем молодые и привлекательные? Они хотели умереть и перейти в новые тела. Очевидно, новые тела они должны были привозить сюда с собой…
— Пока это только гипотеза, — сказал Президент.
— Да, но единственная, которая имеет какой-то смысл. Если уничтожение корабля не было для них таким жизненно важным, почему же они так разозлились? Новые тела необходимо было доставить сюда, чтобы душа, жизненная сила, могли перейти в них.
— И один из Шестерки, — сказал Коттрел значительно, — должен присутствовать при этом. Мне потребовалось немало усилий, чтобы убедить вас в верности своей гипотезы. Теперь догадайтесь, почему один из Шестерки должен присутствовать.
Они не могли дать никакого разумного объяснения. «Теперь они, наконец, готовы услышать правду», — решил Коттрел.
Пятерка встретилась в горах. Если бы они присутствовали здесь телесно, а не духовно, они не смогли бы продержаться долго. Воющие порывы ветра сотрясали скалы, вырывая кусочки то там, то здесь, расшвыривая их повсюду до тех пор, пока они не превращались в крошечные камешки, а потом и в пыль.
Первый вопрос среди этого воющего запустения задала Старуха:
— Мы уйдем искать другое место? Они не сдадутся!
Ей ответил нетерпеливый Воин:
— Ничего не изменилось, за исключением того, что мы потеряли Организатора. Мы тоже можем планировать. Конечно, она не была бы Организатором, если бы не умела делать это лучше нас. Ее замыслы были лучше, чем все, что мы могли бы придумать сами.
Следующим внес свой вклад в разговор Старик:
— Мы не можем отправиться туда, где слишком много людей. Давайте доведем дело до конца. Если мы проиграем, у нас будет время скрыться.
— Мы не можем бросить наших детей, — сказала Мать.
Последней заговорила Девушка:
— Значит, если я присоединюсь к Старухе, вероятно, в первый и последний раз, мы все равно будем в меньшинстве. Так или иначе, я не собираюсь этого делать. Если она думает, что мы должны уйти, мы, безусловно, должны остаться, даже если в данный момент я не знаю, почему.
Пошел снег, и буря превращала снежинки в клочья. Девушка подумала, что Старик, скорее всего, не случайно выбирал места их встреч, надеясь, что они повлияют на их решения. На самом деле, ей было тепло и уютно в постели со своим новым, жирным и храпящим любовником. Но пронизывающий ветер гулял по коридорам ее духа. Разве могло что-нибудь доброе и нежное родиться в таком ужасном месте, как ее душа?
— Этот Коттрел, о котором мы слышали, — сказал Воин, — единственный, кого нам надо опасаться.
— Я это чувствую, — согласилась Мать, — за исключением, разве что, Бриксби.
Она была среди них единственным настоящим телепатом. Даже находясь на Бете, она могла кое-что уловить из того, что происходило на Шане. Она послала мысленное предупреждение (когда корабль собирался садиться) о присутствии (она не могла определить точнее), которое было ничем иным, как «Мстителем» с Бриксби на борту, и который уничтожил их корабль вместе с Организатором.
— Может, надо убить этого Коттрела? — спросил Воин.
— Думаю, что да, — сказала Мать, — если бы не он, Организатор по-прежнему была бы с нами. Коттрел с его идеями — вот их главная сила. Нам не нужно, чтобы у них был такой человек. Нам будет легче сражаться, если на Шане воцарится страх и хаос.
— Но он закрыт для меня, — сказала Старуха.
— Но он один против пяти, — напомнил Старик. — У него сильный дух. Он мог бы быть одним из нас.
— Даже отсюда мы можем попытаться… Мы не хотим, чтобы он знал больше, чем он и так знает, — сказала Старуха. — Он знает слишком много.
— Он не может знать, — сказал Воин.
— Он знает, — мать была взволнованна, — он рассказывает им о нас.
Воин злобно рассмеялся:
— Так он знает! И рассказывает им. Какое значение это теперь имеет?
Но он был единственным, кто не боялся.
— То, с чем мы сражаемся, — сказал Коттрел спокойно, — называется очень просто — колдовство.
Так как он говорил об этом раньше только Линн, члены Совета были поражены, и недоверие отразилось на всех лицах, кроме одного. Коттрел отметил про себя с удовлетворением, что капитан Бриксби совершенно не удивился, потому что нашел, наконец, для себя ответы на многие вопросы.
— Конечно, — сказал Президент с сомнением, — вы шутите, мистер Коттрел. Я читал исследования о колдовстве, и все они…
— Неубедительны. Капитан Бриксби, вы, очевидно, встречались с колдовством. Не поделитесь ли вы с нами? Где это было?
— Всегда на границах обитаемых миров, — сказал Бриксби. — В таких местах, как это. Однажды на мою команду напустили порчу. У всех появились бородавки и нарывы, пища испортилась, и мы едва не столкнулись с метеоритом. Но, удалившись на несколько миллионов миль, мы заметили, что нарывы и бородавки быстро пропадают, и даже часть пищи оказалась съедобной.
Коттрел кивнул.
— Это хороший пример. Не подумайте только, что если вы имеете дело с ведьмами, все козыри у них на руках. Сила ведьм всегда была ограничена. У вас есть еще примеры, капитан?
— Однажды мы приземлились рядом с поселением, с которым не поддерживались контакты более пятидесяти лет. Жители его совсем одичали. Оказалось, что мы приземлились рядом с их святыней. Местный знахарь, они называли его священником, призвал проклятья на наши головы и пытался вселить в некоторых из нас дьявола. Мой помощник попытался убить меня. К счастью, это был не первый случай, когда я встретился с колдовством. И мы побыстрее убрались с этой планеты.
— И больше не было никаких несчастий?
— Нет. Помощник пришел в себя и сказал, что не владел собой.
Коттрел оглядел по-прежнему недоверчивые лица членов Военного Совета и слегка улыбнулся.
— Вы наверняка хотите узнать, почему, если ведьмы существуют, их существование никогда не было доказано — во всяком случае, в последние триста лет. По той же причине, что и телепатия, и телекинез никогда не были научно обоснованы и доказаны.
— Но они были научно обоснованы, — сказал генерал Горас. — Вы спрашивали меня, есть ли у нас телепаты, и я сказал… — он замолчал, глядя на Коттрела с сомнением.
— Да, генерал, я уже тогда все знал. Но, если все, что я говорю, кажется вам невероятным сейчас, разве вы поверили бы мне тогда?