Старый индус убежал, сжимая остатки бороды. Борода была зеленой, но ведь раньше она была белой. Рейнс готов был поклясться, что видел мгновение, когда ее цвет изменился. Корова гналась за стариком. Она перешла на быстрый шаг, потом на галоп, и они вдвоем исчезли вдали на улице.
Вокруг множество мужчин с зелеными бородами. Это неестественно. Они смотрели друг на друга и опускали взгляды. Бормоча что-то на разных языках, они расходились. Рейнс воспринимал их ужас. Что заставило их бороды измениться? Кто это сделал?
Но было что-то гораздо более важное. Мозг, который старался вторгнуться в него, исчез. Рейнс поискал. Мысленное влияние исчезло вместе с коровой.
Животное-телепат? В Индии и этого можно ожидать. Именно поэтому он здесь. И мысли такие, какие могут быть у коровы: свидетельство, которое он не может игнорировать. Страшно, что корова более сильный телепат, чем он, но одновременно это источник облегчения. По крайней мере животное не пытается выведать его тайны.
У него было и другое основание перестать тревожиться. Девушка, которую он мысленно окликнул, смогла перехватить его мысли. Поняв, что его не интересует то, что нужно ей, она вежливо, хотя и холодно удалилась. Мысленная вежливость? Почему бы и нет?
Даже в Индии телепатов не так уж много, скажем, один на пять или десять тысяч человек. Но учитывая плотность населения, их все же много. Они должны были выработать правила взаимного поведения, иначе жизнь была бы невыносимой. Никто не вторгается в мысли другого без очень важной причины. Если он будет следить за собой, подумал Рейнс, у него нет оснований тревожиться. Никто не вырвет у него из головы его замыслы.
Рейнс пошел дальше, продолжая думать, кто или что могло сменить белые бороды на зеленые. Тут работа мощного мозга, но не коровьего, в этом он уверен. И не девушки!
Рейнс осторожно поискал. Ни малейшего намека. Но вздорное стихотворение на кого-то повлияло, и сейчас он этого человека потерял.
Если бы у него было время, Рейнс поискал бы этого необычного человека, который спас его своим невероятным трюком с зелеными бородами. Необычный талант, ограниченный, но интересный. Когда будет устранена угроза в космосе, он вернется и поищет своего неизвестного благодетеля.
Рейнс с сожалением отказался от этих интересных мыслей и поискал своего неутомимого преследователя из ПНП. Этот человек исчез, отчаявшись наконец получить еще немного. А может, его испугало странное происшествие на улице.
Рейнс пошел назад к отелю. Подходя к нему, он остановился. Очередь ПНП стала длинней. Обогнув весь квартал, она заканчивалась почти там же, где начиналась. Идти к заднему входу бесполезно, потому что и там очередь.
Рейнс опустил голову и пошел к переднему входу. Его локтя коснулась рука?
— Проводник? — спросил голос.
Кто-то просит не денег, а работы. Это необычно.
Голос знаком. Рейнс повернулся. Тот самый человек, который вернул ему эмблему. Ему Рейнс ничем не обязан. Но все же обязан. Из-за него он смог найти лучший способ избавиться от эмблемы.
Проводник ему нужен, но он собирался нанять его, только когда доберется до Бенареса, далеко на севере, где, как он надеялся, закончится его поиск. Человек, которого он должен найти, ему совершенно неизвестен, у него есть лишь слабые ниточки; ему придется рассчитывать на свои телепатические способности, чтобы получить больше информации.
Рейнс поманил, и человек вышел из очереди. В глазах его никакого узнавания.
— Посмотрим твою лицензию, — сказал Рейнс.
Человек порылся в тюрбане и достал лицензию.
Рейнс молча читал. «Опыт один год». Плохо. Он не может полагаться в своей миссии на начинающего.
— Я подумаю об этом, — сказал он, возвращая карточку. — Если не найдешь ничего получше, приходи сюда утром. Я могу выйти к тебе.
Завтра утром он будет на пути в Бенарес.
Туземец спрятал карточку в тюрбан и вернулся в очередь. Теперь он стоял в самом конце, потому что потерял свое место, когда пошел за Рейном. Он дал ему сегодня мало, на те деньги, что дал ему Рейнс, много не купишь. Рейнс чувствовал его отчаяние.
И поманил индуса.
— У тебя есть другие способности, которые могут пригодиться? — спросил он. — Кем бы был до того, как стал проводником?
Глаза посветлели, потом снова потемнели в сознании поражения.
— Ничего такого, что было бы тебе нужно, — сказал индус. — Я десять лет работал красильщиком.
Рейнс вспомнил сцену мысленного нападения. Бороды. Зеленые бороды. Красильщик мог все время быть рядом с ним.
— Красильщиком? — повторил он, пытаясь, скрыть возбуждение в голосе.
Даже если действительно было, как он думает, это незначительная способность. Но псилюди всегда сочувствуют друг другу, хотя их способности могут быть несоотносимыми. И от этого человека он может ожидать более тесного сотрудничества, чем от любого другого проводника.
— Я могу тебя использовать, — сказал он. — Пойдем. Нужно поговорить. — Он обнаружил новое направления для исследования института Райна[2]. Он нем будут писать в книгах по истории, после того как поймут, что он спас мир.
Говру Чандит с благодарностью принял выпивку. Рейнс откинулся и спросил:
— Что ты хочешь сказать? Ты впервые обнаружил свою способность, когда на текстильную фабрику не привезли краску… Тебе нужно было выполнить норму. Ты в панике все равно пропустил ткань, и она окрасилась так, как ты хотел.
Говру кивнул.
— Можешь объяснить, как ты это сделал?
Индус помахал рукой у головы и пожал плечами.
Рейнс кивнул. Любой другой ответ не убедил бы его.
— Что сказали на фабрике, когда ты рассказал об этом?
Говру хитро улыбнулся.
— Увы, я бедный человек. Я никому не рассказал.
Рейнс мог следить за мыслями индуса, когда тот формулировал их по-английски. Поддельные химикалии. Говру крал на фабрике все, что не использовалось, и продавал это другим фирмам. Должно быть, это было прибыльное занятие.
— Почему ты сейчас там не работаешь?
В сущности он уже знал ответ. Новый процесс сделал красильщиков ненужными.
— Скоро я стал десятником на фабрике. Я был главным по всем красильным работам. Я очень процветал, занимался тем и другим. И в этом было падение.
— Не понимаю.
На самом деле он понимал, но лучше пусть говорит, чтобы выяснить все возможности.
— Я пил, — сказал Говру. — У меня были деньги, и я слишком много пил.
— И утратил свою способность?
— Все не так просто, — сказал Говру. — Нет, моя способность стала еще сильней. — Он ненадолго задумался. — Представь себе главного красильщика, который один окрашивает все материалы, проходящие через его руки. Я был так искусен, такими прекрасными были мои цвета, что самая бедная ткань преобразовывалась и продавалась за дорогую цену.
Однажды утром я пришел на работу, и меня затошнило. Я прошел в тайное помещение, где смешивал краски, и из меня вырвало весь мой завтрак. Голова болела. Я поднял ее и посмотрел на схему. Так много зеленого, так много красного и желтого, так много всего.
Красители были на месте, и я сложил их в сумку, которую мне позволяли выносить с фабрики. Трубы, заполняющие красильные чаны, проходили через все помещение. Как обычно, я сосредоточился на нужных цветах, соотнеся их с соответствующими чанами. Но голова у меня болела, понимаешь. Вопреки законам физики, она то становилась большой, то уменьшалась.
Говру Чандит помолчал и покачал головой, вспоминая тот день.
— Я сосредоточивался, пока все чаны не заполнились, после чего, как обычно, уснул. Весь день машины автоматически работали. Через чаны проходили ярды материи, рулон за рулоном, они окрашивались и сохли, и никто на них не смотрел, потому что операция автоматическая.
Потом пришел менеджер, чтобы осмотреть продукцию. Он потирал руки в ожидании прибыли. Развернул образец, посмотрел на него и закричал. — Говру печально посмотрел на Рейнса. — И вслед за этим криком меня уволили.
— Почему?
Говру развернул свою тюрбан и расстелил его, чтобы стал виден рисунок.
— Я проецировал. Видели когда-нибудь изображенную в красках головную боль? И не просто головную боль, а похмелье?
Рейнс торопливо отодвинул свою выпивку. Он хотел заговорить, но опасно даже открывать рот. Кризис миновал.
— Убери это!
Но Говру уже сложил ткань, так что рисунок больше не был виден. Такая ткань — очень неприятный сувенир.
Иган Рейнс молчал, разглядывая индуса. Этот человек честен и верен, это он видел. Но хотя он хорошо говорит по-английски, он не думает на нем, и большинство его мыслей скрыто на языке, который Рейнс не может перевести — мысленно или вслух.
— Телепортировать можешь? — спросил он.
— Переносить мозгом? Нет. Я только красильщик. Ничего другого не могу.
Рейнс ожидал этого: таких, кто обладает разными способностями, очень мало.
— Знаешь кого-нибудь, кто может?
— У меня был друг, который хорошо играл этим в пинг-понг.
Это телекинез, а не телепортация, но, может, именно это он ищет. Насколько известно институту Райна, люди с обеими этим способностями есть только в Индии.
— Насколько хорош твой друг? — спросил он.
— В пинг-понг очень хорош. В теннис — плох. Мяч слишком тяжелый, он не может двигать его достаточно быстро.
Значит, ложная нить. Человек, которого он ищет, должен быть гораздо более искусен и силен. Рейнсу придется поискать его, и Говру сможет ему помочь.
— Говру, я астроном, — начал он.
Говру, выражая интерес, поднял брови.
— У меня всегда была слабость к астрономии[3] — объявил он.
Очевидно, эта идиома от страны к стране меняется.
— Мои коллеги и я в Паломаре открыли новую комету, — продолжал он. — Это необычная планета, она гораздо больше других комет, почти малая планета. Еще более необычен ее состав, в основном кислород и вода.