– Теперь мы все повязаны, – вздохнул я. – Сегодня вечером он получает по голове второй раз, и его терпение, должно быть, уже истощилось. Прежде чем мы продолжим, Г. М., я хочу покаяться вам в моих прегрешениях. Все равно они теперь не имеют значения, раз вы говорите, что задание отменено.
Г. М. задвинул шторку, отделившую салон от обиженного Марселя, и я, не вдаваясь в подробности, покаялся в своих грехах. Дождь, который начал было стихать, усилился и выбивал барабанную дробь по крыше. Снова грохнул гром и сверкнула молния. Я ожидал от Г. М. вспышки гнева, однако он молчал, вращая большими пальцами и не сводя с меня рыбьих глаз. Эвелин не возмущалась, – напротив, она почти ликовала.
– Но почему? – спросила она. – Кен, с какой стати ты вообще…
– Ты знаешь, – ответил я со значением и увидел, что дела мои обстоят великолепно.
Когда я дошел до истории о красной машине, Г. М. наконец взорвался:
– О боже! Ты хочешь сказать, что это был Драммонд… Ну и ну… И я тоже приложил руку… Нет, я не завидую тебе, сынок, – вздохнул Г. М. – Если ты хотел нажить себе врага, то выбрал одного из худших в Англии. Когда он тебя настигнет, Кен, то непременно убьет. Он очень опасен.
Я и сам с тревогой это понимал.
– Все равно нам придется вернуться туда и забрать их…
– Как? – изумился Г. М. – Чего еще ты хочешь? У тебя было мало приключений? Собираешься снова столкнуть его в овраг? Ну нет! Сдается мне, мы, все трое, теперь вне закона, причем в разных смыслах. Кроме того, как, скажи на милость, это проделать? Наши машины мертвы, как и его «вуазен». Нам придется здесь заночевать, если мы не пойдем пешком. – Он обвел нас изучающим взглядом, и вскоре сквозь кислую мину на его лице пробилась тень усмешки. – Знаешь, если бы такой трюк ты провернул со мной, гнусно выдав себя за агента секретной службы, я бы… Но ты ничего такого не сделал. Ты только оставил в дураках этих тупиц из министерства, что я и сам охотно проделал бы. Как я уже сказал, мы все теперь вне закона. – Он фыркнул. – Позволь объяснить. Знаете, за каким чертом я примчался во Францию?
– За каким?
– Чтобы сцапать Фламана, – мрачно сообщил Г. М.
– Фламана? Но почему? Это ведь не ваш клиент, не так ли?
– О нет, мой, сынок. Потому что эти тупицы из Министерства внутренних дел утверждают, будто я не смогу с ним справиться. Они решили, что этот клоун слишком умен для старика.
Я присвистнул. Г. М. умолк, вращая большими пальцами. После паузы он хмыкнул.
– Вот как обстоят дела. В прошлую среду старина Ску… ну, не будем называть имен… Некий министерский чин позвонил мне и сказал: «Мерривейл, мне поручено передать вам несколько распоряжений». – «Ничего себе, – возмутился я. – И с каких это пор вы отдаете мне приказы?» – «Давайте не будем препираться, – говорит он. – Так случилось, что полиция подчинена нашему ведомству, а это работа по части полиции. Мы лишь хотим одолжить двух ваших агентов». – «И что? – отвечаю я. – Почему бы вам не обратиться в Скотленд-Ярд? У них есть специальное подразделение для такого рода работы». И тут этот парень нагло так заявляет: «При всем моем уважении к вам, Мерривейл, есть две причины. Во-первых, это дипломатическая миссия. И какими бы ни были ваши таланты, они не лежат в сфере дипломатии. Французы их не оценят. Но Скотленд-Ярд может настоять на консультации с вами. Во-вторых, мы предпочли бы, чтобы полицейской стороной этого дела занялся кто-то другой, а не вы. А в помощь людям, которые будут этим заниматься, мы хотели бы одолжить у вас мисс Чейн и мистера Драммонда».
Здесь Г. М., который на протяжении всей своей речи периодически что-то насвистывал себе под нос, остановился и злобно нахмурился.
– Ха! Знаете, дети мои, я не успел даже как следует разозлиться. Я говорю: «Значит, так теперь? Что это за миссия и кто ею руководит?» Он отвечает: «Извините, но это пока не подлежит разглашению»… Ну, не такой я человек, чтобы попусту тратить время, не получая взамен и крупицы информации. Я чертовски упрям и не настолько глуп, как старина Скуиффи, чтобы не сложить два и два. Поэтому я покрепче сжимаю трубку и говорю: «Нет? Ну, тогда, может, я вам расскажу? Джорджа Рамсдена отправили на задание, с которого он только что вернулся. Рамсден всегда категорически отказывается путешествовать под охраной. А потому вы хотите незаметно приставить к нему двух человек, чтобы они за ним присматривали. Во-первых, вам нужна смазливая девчонка, поскольку старина Рамсден – ужасный волокита, а во-вторых, вам нужен самый крепкий орешек на двух ногах, который к тому же джентльмен, в вашем понимании, – на случай, если возникнут неприятности. Но, – продолжал я, – Рамсден уже на обратном пути. Почему этим двоим не поручили сопровождать его во время всего путешествия? Зачем отправлять их во Францию? Для чего они понадобились во Франции? И это мне ясно. Да потому, что опасность исходит из Франции. Потому, что, возможно, французское правительство думает, будто Фламан интересуется Рамсденом; и если два ведомства, ваше и французское, смогут сообща защитить Рамсдена и отдать Фламана в руки Гаске, обе стороны стяжают лавры. Разве не так?»
– Понятно, – вставила Эвелин.
Г. М. хмыкнул.
– После этого он и выдал – в той же наглой манере: «Возможно, вы правы, Мерривейл, хотя, конечно, не стоит ожидать, что ваше мнение представляет для нас интерес. Не могли бы вы тотчас приказать этим двоим связаться с полковником Тейлором?» И повесил трубку. Дикость? Гори все огнем, я был так взбешен, что даже говорить не мог. Тогда…
– Но как же единорог и миссия в гостинице «Слепец»? – спросила Эвелин. – Вы что-нибудь знаете об этом?
– Ровным счетом ничего. Но, – буркнул Г. М., – могу высказать чертовски хорошую догадку. Я пораскинул мозгами, посидел и поразмышлял пару дней, и чем больше я думал, тем больше злился. Все выплеснулось наружу сегодня в полдень. Мне позвонил тот же тип. Видите ли, они точат на меня зуб еще с октября прошлого года, когда я обошел их в деле Красной Вдовы, и Скуиффи нравится меня злить. Он говорит: «Послушайте, Мерривейл! Было решено в конце концов, что нам не понадобятся ваши агенты. К сожалению, они, похоже, уже приступили к работе. Мы не знаем, где Драммонд, но мисс Чейн находится в отеле „Мёрис“ в Париже. Вы не могли бы связаться с ними и сказать, что задание отменено?» Каково, а? Так вот, я принял решение спонтанно. «Нет, ничего им сообщать не стану, – говорю я. – Но сегодня днем я вылетаю в Париж, и сорока восьми часов не пройдет, как я преподнесу вам Фламана на блюдечке. Как вам это понравится, а?» Я был так зол, что осторожность, похвальная для пожилого человека, оставила меня. Но знали бы вы, какое удовольствие я получил, услышав визг и верещание Скуиффи: «Вас предупреждали, чтобы вы не вмешивались! У вас нет никаких полномочий, и вы их не получите». – «Скуиффи, – говорю я, – вы можете оставить при себе ваши чертовы полномочия». И повесил трубку, пока он еще что-то блеял.
Старик был готов к войне, и мы с Эвелин оба это видели.
– Они пытались остановить вас? – спросила моя напарница.
– Конечно. Но я все равно успел на дневной рейс. О, меня могут попросить уйти в отставку или проделать что-то в этом роде, если сумеют потянуть за нужные ниточки, – продолжил Г. М. с ликующей ухмылкой, – но я уже здесь. Так что весь полет я размышлял и прикидывал. Я знал, что не получу никакой помощи от французской полиции. Но у меня имелись задумки. В первую очередь я решил связаться с тобой, девочка, и узнать, какие ты получила инструкции. Вот почему я погнался за тобой вместе с Марселем. Я напал на твой след, когда в отеле мне сказали, что ты едешь в Орлеан. В Шартре я снова почти нагнал вас у бара, где вы спрашивали, как срезать путь. И вот теперь, когда у меня болит и ноет каждая клеточка, когда я чуть жив от старческих немощей, что же я обнаруживаю? У вас нет и не было никаких инструкций, которые могли бы мне помочь. Никакой зацепки! Что дальше? Понятия не имею! Гори все огнем! – запричитал Г. М., скривив рот и шмыгнув носом. – Что, черт возьми, нам теперь делать? А вдруг я заблуждался? Конечно, если моя первоначальная версия была неверна…
Я задумался.
– Мы можем заключить оборонительный союз трех объявленных вне закона, – предложил я. – Но, похоже, мы основательно увязли на старте. По крайней мере, в том, что касается преследования Фламана. Известно ли вам, например, что Рамсден должен был прилететь в Париж вечерним самолетом из Марселя? И что Фламан намеревался быть на борту?
Г. М. осмотрел свои руки. Ему пришлось сделать каменное лицо, чтобы скрыть тот факт, что он проиграл первый раунд. Старик даже не зарычал.
– Нет, я этого не знал, – ответил он. – Ты думаешь, я помчался бы в такую глухомань, если бы знал, что чертов самолет долетит до Парижа вскоре после того, как я оттуда уеду?
Эвелин задумалась, подперев подбородок рукой:
– Итак, если только вылет не был задержан из-за грозы, самолет, должно быть, уже некоторое время как сел в Париже. И вот мы здесь, застряли в грязи вдали от поля боя, где… Но что это? – Она почти выкрикнула эти слова.
Настороживший ее звук, теперь более низкий, производил самолетный двигатель, работавший на полную мощность. Г. М. продолжал смотреть прямо перед собой – как ей показалось, невероятно долго. Затем, пробормотав что-то себе под нос, он выключил свет в салоне такси и приник к окну.
Сначала мы ничего не могли разглядеть. Шум внезапно прекратился – двигатель заглох. Затем в нескольких сотнях футов над плоскими лугами справа – и всего в нескольких сотнях ярдов от нас, за тополями, окаймлявшими дорогу, – два луча света косо упали на землю с обеих сторон из кабины авиалайнера. Загорелись посадочные огни, и самолет, описывая круги, стал снижаться, собираясь приземлиться в поле.
– Знаете, – произнес Г. М. каким-то отстраненным голосом, – я подумал, что Фламан, возможно, позаботится о том, чтобы самолет никогда не долетел до Парижа.
– Вы имеете в виду… – пробормотала Эвелин.