намочил, – указав на рисунок галстука, по которому расползлось мокрое пятно, сказал Толик.
– Гах-гах, – еще сильнее затрясся от смеха тот. – Ему ее давно следовало намочить. У меня на компе такие мультики про них есть, зашатаешься. Гах-га-гах. Там Лизу… Гах га…
– А где тут аппарат для кофе? – желая побыстрее расстаться с явно озабоченным коллегой, спросил Толя.
– Не знаешь? Я провожу, – перестав ржать, предложил новый знакомый.
– Просто так объясни. Я по пути хочу к редактору забежать, – соврал Толя.
– Короче… – принялся объяснять коллега, жестикулируя свободной рукой.
В процессе он иногда капал темной жидкостью себе на рубашку, на пол, на галстук и в каждом таком случае начинал смеяться. После того, как были получены все объяснения, Толик попрощался и пошел за кофе. Но коллега не хотел так просто отстать.
– Пока. Тут много народу работает, все в своих кабинках, как в ячейках. Мы даже все не знакомы. За пять месяцев я пообщался только с несколькими дизайнерами, лишь с начальством постоянно. Мы иной раз клиентов не видим, зато регулярно получаем деньги, радуемся появлению своих идей в телике, – понесло очкарика. – Чувствуешь себя обезличенным орудием производства, даже обидно. Почему у рекламы нет титров, чтобы все знали создателя в лицо? Я ведь тоже могу быть гением, но кто об этом узнает? Я ведь хочу, чтобы секс двигал товар, и все смотрят на мои работы. Пока! Возможно, мы никогда не столкнемся больше, а жаль. Ты прикольный. Раньше в твоей кабинке тоже прикольный чувак сидел, но он ушел. Не знаешь куда?
– Нет, не знаю. – Толя для вида посмотрел на запястье, на несуществующие часы. – Извини, время не ждет. Побегу.
– Пока… – повторил коллега и продолжил говорить о чем-то еще, но его уже никто не слушал. Анатолий спешно удалялся по коридору.
Отправив два раза по пять рублей в монетоприемник, повернув рычаг, Анатолий достал выплюнутый автоматом стаканчик с кофе. «Более чем чокнутый пацан», – встав в небольшой нише у окна во всю стену, думал парень. Он представил себе нового знакомого в виде жертвы из компьютерной игры, над рекламой которой трудился. Он преследовал его в петляющем ходе подвала, настигал и упускал, словно кошка мышь. Очкарик визжал, вырываясь, падал, ранил ладони о битые стекла, но он достал его тогда, когда тот упал на колено, потеряв очки, которые со звоном разлетелись на мелкие осколки. «Научись втыкать, чувак!» – произнес убийца и обрушил биту на голову рыдающего человека.
Толя представил себе это так ярко, словно он только что размозжил голову коллеге. Он заметил, что пальцы у него трясутся, хотя было нехолодно. Наоборот, судя по бегущей строке в табло автомата, кофе был нагрет до 98 градусов Цельсия. Он подул на него, втянул ноздрями аромат. Его все еще колотило, внутри чувствовалась легкость, возбуждение. «Наверное, так себя чувствует настоящий убийца», – подумал парень, отпивая из чашки.
Он долго смотрел через стекло на маленькие автомобильчики, человечков, зеленые красочные мазки редких деревьев. Ему был виден ресторан, в котором Олег Викторович накормил его самым потрясающим в жизни обедом. Прошло минут десять, и он увидел, как ко входу высотки, из окна которой он за всем этим наблюдал, подъехала машина. Судя по красному кресту сбоку и системе сирен-мигалок, это была «скорая помощь». Из нее выбежали точки-человечки в белом. Толик отпил еще кофе, ощущая, как горячая влага обжигает горло изнутри. Он вспомнил жесткую музыку, плывшую из репродуктора, и снова представил, как, но на этот раз при помощи пистолета, расправляется с гакающим коллегой, загнав его в угол лабиринта. «Предложу два слогана: „Научись втыкать“, „Научись втыкать, спуская“, – опустошая чашку с напитком, решил он. Затем Анатолий, слушая хруст пластмассы, скомкал стаканчик. Он выбросил его в мусорный ящик, сделанный из хромированного металла. Огляделся. Вокруг никого не было. Тогда он потянулся, зевнул, потер глаза и еще раз зевнул. „За работу“, – подумал он.
Мимо него, стоящего в небольшой нише у окна, пронесся человек в белом, но тут же вернулся и спросил:
– Где креативный отдел?
– А что произошло? – поинтересовался Толик.
– Вызов был, у парня удар. Покажешь или нет?!
– Идемте, – взволновался Толя.
Он повел медика к отделу, в котором работал. Их нагнала главный секретарь фирмы и женщина-врач.
Они случайно столкнулись у входа в здание. Обменявшись любезностями, он не преминул похвастать выходом очередного ролика по его сценарию.
– Это ты придумал? – спросила, округлив глаза, женщина.
– Да, – кивнул он.
– Я запомнила его, потому что реклама слишком агрессивна.
– Зато передает суть, энергетику игры. А как тебе слоган?
– А слоган, Тоша, вообще убийственный…
– Вот! Этого-то я и добивался, чтобы слова били в цель!
– Пошловатая цель получается, – возразила Полина, нажимая на кнопку вызова лифта.
– Но ее одобрили! – сказал Толик, входя в кабину.
– Не думала, что ты можешь выдать такую мрачную милитаристскую идею.
– При чем тут война, – возмутился он. Лифт поднимался вверх.
– А разве там не задания командования надо выполнять, убить всех врагов? – спросила Полина.
– Нет, там просто так, – смутился парень.
– Просто так надо убить тьму людей?
– Ты так на меня смотришь, будто это я игру сделал. Я только придумал способ ее продвижения на рынке, – развел руками Толик.
– То-то и оно, – вздохнула женщина, скрестив руки на груди, обнаженную часть которой парень наблюдал в глубоком декольте.
Лифт дернулся и остановился.
– Рад был тебя увидеть, может, как-нибудь пообедаем вместе?
– Может быть, – закатив глаза и загадочно улыбнувшись, ответила она. – Может быть, мальчик.
– Я не младше тебя, – выкрикнул в закрывающиеся дверцы Толя, а про себя подумал: «Сколько же ей лет»?
Он поднялся в офис. Пошел по, как всегда, пустому и потому казавшемуся безжизненным коридору. У входа в дизайнерский отдел его ждали.
– Пойдем ко мне в кабинет, – распорядилась Людмила Геннадьевна, кивнув головой в сторону дверей.
– По поводу Игоря? – догадался Анатолий. Он убрал руки в карманы и пошел следом за женщиной.
Кабинет у нее был больше его рабочего места. Она отодвинула ближайший стул, жестом предложила усаживаться, сама же обошла стол и присела напротив Толика.
– Он сказал, что ты был последним, с кем он общался, – произнесла начальница, взяв в левую руку остро заточенный карандаш.
– Наверное, – закинув ногу на ногу, поведя плечами, ответил парень.
– Ты взрослый человек и понимаешь, что просто так, ни с того ни с сего, никто не станет делать глупостей, – взяв карандаш за концы указательным и большим пальцами обеих рук, удерживая его горизонтально перед своим лицом, продолжила Людмила Геннадьевна. – Что-то или кто-то спровоцировало его сделать это. Он упоминал, что ты куда-то спешил, будто не хотел с ним общаться, брезговал. Да-да, Игорь употребил фразу «словно он брезговал общаться со мной». О чем вы говорили, по твоей версии?
– О чем? Да ни о чем. Он пожаловался, что у рекламы нет титров, и потому он чувствует себя лишенным индивидуальности, – ответил Толя, наблюдая, как женщина на пару секунд высунула изо рта кончик языка, лизнула гладкий карандаш. – Еще он хвалился, что на жестком диске у него какие-то мультики. Вот и все.
– И все? – перекладывая карандаш в правую ладонь, взяв его за тупой конец, а заостренный направив вниз, уточнила Людмила Геннадьевна.
– Все, – кивнул парень, не сводя глаз с карандаша.
– Получается, что здравомыслящий молодой человек ни с того ни с сего взял карандаш…
Она показала, как Игорь, по ее мнению, делал это, для чего, обхватив всеми пальцами канцелярский предмет…
– Положил раскрытую ладонь на гелевый коврик для компьютерной мышки… – Людмила Геннадьевна облизала губы, опустив левую ладонь с растопыренными пальцами на ярко-желтый, с пластмассовыми рыбками внутри, коврик, – И со всей дури воткнул в руку! Графитовый стержень до стола достал, – громко и четко произнесла она, ткнув карандашом рядом со своей ладонью.
Анатолий ярко представил, как вопил Игорь, когда пробил свою конечность. Как он бегал по коридору с воткнутым карандашом. Как слезы парня стекали, минуя ободки толстых очков, к губам. Как они капали на пошлый мультяшный галстук. Как он истерически гакал: «Барту намочили попку! Барт совсем мокрый! Гах-га-га-гах…» Потом эта картинка в голове Толика плавно перетекла в другую – Игорь убегает от кого-то по темным подвалам, карабкается к выходу, теряет очки, темная фигура настигает его и заносит биту для удара, говоря: «Научись втыкать, чувак!» Потом появился образ санитара в белом халате, преследующий Толю, спешащего на помощь очкарику, залившему пол офиса кровью, сочащейся из раны от карандаша.
– Эй! О чем задумался? – прервала бешеный ход его мыслей начальница.
– Да так, – пожал плечами парень.
– Ты действительно его не провоцировал? – отложив пресловутый карандаш в сторону, спросила она.
– В мыслях не было, – ответил он.
– Ладно! Этим займутся психиатры и отдел по контролю за охраной труда. У нас же впереди много интересной работы и… – женщина несколько секунд выдержала паузу, подняла указательный палец вверх, облизала губы и договорила: – Ты можешь пойти в бухгалтерию и получить свой первый гонорар за идею по пиву.
Все страшные мысли о его причастности к нервному срыву Игоря, появившиеся в голове Толика, словно ветром сдуло. Он засиял улыбкой, потер ладони одну о другую:
– Прямо сейчас или после работы?
– Можешь прямо сейчас, но потом за дело.
– Обязательно, – вставая и делая шаг к выходу, ответил он, затем остановился и спросил. – Я все хотел узнать…
– Да?
– …Почему из репродуктора играет такая странная музыка, ничего веселого. Я не любитель попсы, Людмила Геннадьевна, но тяжелый рок и готика напрягают.
– Именно поэтому, именно поэтому. В попсе есть глупое веселье, но нет интеллекта, – склонив голову набок, пояснила женщина.