— Это не меня надо спрашивать, — сказал он. — Я лично готов поклясться, что Ронни Грин чист как младенец.
Пол медленно откинулся на спинку кресла и дружелюбно улыбнулся:
— Понимаю вас, сержант Росс.
Но в глубине души он был очень недоволен собой. Еще секунда, и этот мерзавец сам влез бы в петлю.
Они еще поиграли с ним немного, но в конце концов отпустили. Фрэнк Росс с грохотом захлопнул за собой дверь.
— Я сразу подумал, что он хлопнет, готов был десятку на это поставить, — ровным голосом произнес Кертис. Как они успели заметить, допрашиваемые делились на два типа: одни хлопали дверью изо всех сил, другие закрывали ее за собой совершенно бесшумно.
Пол ухмыльнулся:
— Я бы и спорить не стал. Что ты о нем думаешь?
— По-моему, ты ему понравился, — улыбнулся Кертис, глядя, как инспектор нахмурился и вздрогнул.
— Черт, только не надо, — взмолился он. — Я о другом. Он замазан?
— Сто процентов замазан.
— Как ты думаешь, он работал с Грином?
— Да. Но не на равных. Наш малыш Фрэнки живет в квартире над химчисткой где-то здесь неподалеку, так? А Ронни отгрохал целый дом в тихом уютном районе. А что осталось, то наверняка вложил и припрятал.
— Значит, думаешь, Фрэнки причиталась малая толика дохода? — уточнил Пол, хотя вопрос был скорее риторический.
Кертис покачал головой.
— Куда ему больше. Он из тех, кому подавай наличку, чтоб тратить. Правда, не удивлюсь, если с выпивки и картишек он еще и на мальчиков отложил. Старый добрый Амстердам…
— Жену Грина он недолюбливает, — заметил Пол, мастер преуменьшений. — Ревность?
— Не исключено. А может, ей доставалось больше. Или она унаследует куш пожирнее вдовьей пенсии.
Пол вздохнул:
— Значит, беремся за жену?
Кертис кивнул. Ему не терпелось посмотреть на эту Хиллари Грин.
Джанин Тайлер взяла из рук хозяйки чашку и слегка расслабилась. Попивая чай, она вздыхала и слушала рассказ почтенной матроны семидесяти двух лет от роду, сетовавшей на то, как изменился в последние годы канал.
— А сколько иностранцев здесь теперь бывает, никогда столько не было. Выйдут у шлюза и давай галдеть. И все не по-нашему. И подростки еще эти. Шлюзом пользоваться не умеют, а туда же. А уж какие слова говорят!
Констебль Томми Линч тоже прихлебывал, но не чай, а отличное холодное пиво (даром что на работе). Его разговорчивый собеседник неотрывно глядел на поплавок.
Томми блаженно вздохнул. Никогда не знаешь, на кого наткнешься. Вот люди средних лет да старики всегда и чаю предложат, и разговаривают уважительно. А молодежь смотрит на тебя как на грязь с ботинок — побыстрей бы отделаться.
Но бывают исключения. Вот, например, владелец лодки «Бабблин-Брук». Лет тридцати с небольшим на вид, он был одет в черную футболку и шорты цвета хаки, из которых торчали до смешного бледные волосатые ноги. Томми заметил его, когда тот сидел на крыше с удочкой в руках, и окликнул, не особенно рассчитывая на что-то помимо стандартного «ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю».
А вместо этого — бутылка пива и алый поплавок, пляшущий на воде.
Хозяин лодки отпил из своей бутылки.
— Значит, как я уже сказал, пришвартовался я вчера после полудня и мест этих не знаю. Вам бы поспрашивать тех, кто живет на своих лодках, швартуется в черте города. Эти ребята обычно сидят на одном месте. Выясните, кто из них прожил на месте дольше всех. Эти больше всех знают.
Тут он вдруг резко подался вперед. Томми, не будучи рыбаком, не заметил в поведении поплавка ничего особенного. Плавает себе и плавает.
— Значит, вы не припоминаете, чтобы мимо вас быстро проплывала какая-нибудь лодка? Может быть, вы слышали ссору? — настойчиво спросил он.
— Нет. У нас обычно тихо, и… попалась!
Он дернул за удочку, и Томми подался вперед, предвкушая появление форели фунтов на десять.
Но вместо форели на крючке судорожно билась крошечная серебристая рыбешка в пол-унции весом.
— Пескарь, — с видимым удовлетворением констатировал хозяин лодки.
Томми кивнул. Улов его не впечатлял, но холодное пиво — это холодное пиво.
Лодочная станция располагалась у подножия высокого холма, скрывавшего поворот дороги, и Хиллари едва не проехала мимо.
Она остановила машину в тени дерева сумаха. На поле по соседству играли три золотистые лохматые собаки и четвертая — покрупнее, с длинной мордой в блестящей черной шерсти. Хиллари неторопливо вошла в магазин. В магазине торговали в основном мороженым, незамысловатыми продуктами вроде хлеба и молока да всевозможным туристическим хламом — открытками, украшениями и маленькими деревянными лодочками.
Менеджер обнаружился на лодке под названием «Король Альфред». Все без исключения местные суда были чрезвычайно ухоженны, а в цветах их преобладали королевский голубой, золотой и багряный с белой отделкой.
Хиллари представилась, сообщила о происшествии возле шлюза Дэшвуд-лок и спросила, не замечал ли собеседник накануне вечером или сегодня утром чего-либо подозрительного.
Менеджер легко перепрыгнул на твердую землю и покачал головой.
— Не припоминаю. Ничего такого. Но ведь это не так уж и плохо, правда? Я работаю здесь почти всю жизнь и впервые слышу, чтобы кто-то здесь погиб. Да, бывает, кто и в воду упадет, да только тут воробью по колено, разве что совсем малявка навернется. И потом, вокруг вечно люди, кто-нибудь обязательно увидит и вытащит. Говорите, в шлюзе дело было? Ну, тогда понятно. Только все равно…
Категорически не желая разглашать подробности, Хиллари быстро подсказала:
— Может быть, вечером кто-нибудь встал у пристани, а утром поплыл дальше? Царапины на краске, выщербленное дерево — вы не заметили чего-нибудь в этом роде?
— Так-то нет, только я такие вещи редко вижу. Я почти все время работаю на лодках. А воду они набирают вон там, под мостом.
И он указал на изящно выгнутый каменный мостик, прячущийся в тени массивного иссиня-серого моста, по которому проходила железная дорога. Железные дороги часто идут вдоль каналов — так рассказывал Хиллари ее дядя, — и ничего удивительного: век назад, когда эти каналы только предстояло прорыть, строители выбирали самый короткий и лишенный препятствий путь, после чего инженерам Викторианской эпохи оставалось лишь последовать их примеру.
— Так что если бы кто и набирал воду и все такое, я бы даже не заметил. И по ночам я не работаю — незачем, — объяснил менеджер.
Хиллари кивнула, однако взгляд ее уже зацепился за длинный ряд частных лодок. Можно не сомневаться, что Томми Линч опросит их владельцев, когда доберется, но лишняя небольшая проверка не повредит.
Хиллари поблагодарила менеджера и вернулась тем же путем, затем по узкой бетонной дорожке дошла до моста, пересекла канал и спустилась, преодолев очень крутой уклон. Ей повезло почти сразу же. На палубе баржи, свежевыкрашенной в красный и зеленый цвета, сидела в кресле женщина с книгой; при приближении Хиллари та подняла глаза. Услышав о том, что на канале погиб такой же, как она, турист, женщина, разумеется, ужаснулась и заахала. Когда же Хиллари спросила, не заметила ли она чего-либо необычного прошедшей ночью, та энергично закивала:
— Заметила-заметила! Приплыла одна лодка, часов это было, наверное, в девять. Уже почти совсем стемнело. Знаков точно не было видно.
И она указала на знак Британского управления водных путей, предписывавший судам снижать скорость вблизи пришвартованных лодок.
— А, гнали быстрей положенного? — с самым искренним сочувствием спросила Хиллари. За последние несколько месяцев она успела потерять счет случаям, когда ее собственная лодка вдруг принималась плясать на волнах, поднятых каким-нибудь лихим обладателем речного катера. Почему-то чаще всего это происходило в тот самый миг, когда она наливала себе суп или кофе.
Дом, который вдруг начинает ходить ходуном, — к этому она тоже едва ли когда-нибудь привыкнет.
Женщина поморщилась:
— Гораздо быстрей. Просто удивительно, что они вообще видели, куда плывут. Там, впереди, есть сужение. Я была уверена, что они во что-нибудь врежутся, но нет.
Хиллари кивнула, стараясь не показать охватившего ее азарта. Первоначально она полагала, что жертва упала за борт незамеченной, а остальные как ни в чем не бывало поплыли дальше, однако из слов женщины выходило, что некто очень торопился убраться с места происшествия.
Если, конечно, слово «торопился» применимо к человеку, плывущему на лодке по каналу.
Этот человек как минимум знал о случившемся. А может быть, сам был в нем повинен.
— Вы, случайно, не заметили название лодки? Или кто ею управлял? — с надеждой спросила она, но свидетельница только покачала головой:
— Было очень темно. Вообще мне почему-то показалось, что лодку вел какой-то старик. У него волосы были такие, как бы белесые, вот я и подумала. Хотя, конечно, это не обязательно седина — мог быть и молодой, просто волосы светлые.
Хиллари кивнула и вздохнула.
— Сегодня днем сюда придет констебль. Не могли бы вы дождаться его и дать показания?
— О, конечно. Мы пробудем здесь еще неделю-другую, а уж потом в Стратфорд.
Хиллари улыбнулась и пошла дальше, но несколько секунд спустя остановилась и застывшим взглядом уставилась на человека со спаниелем на поводке.
Ну конечно! Кто сказал, что жертва упала за борт? Человек ведь мог просто идти по берегу.
Хиллари снова пошла к менеджеру. Тот описал постоянно гуляющих в окрестностях, от высокого и худого седоволосого мужчины с красавцем-далматином до женщины со славным шелти, а также нескольких владельцев разнообразных лабрадоров и колли.
Увы, никто из описанных даже отдаленно не походил на покойника из шлюза.
Дверь каюты была открыта, и Томми осторожно заглянул внутрь:
— Эй! Есть кто-нибудь?
Ему очень хотелось крикнуть «эй, на судн