2 ни краски и были убраны в строгий, но элегантный пучок, что безусловно добавляло ей несколько лет.
– Простите, то есть, здравствуйте, мсье, то есть, комиссар Госс Конте, извините, мне просто было удобно сортировать документы сидя за столом. Я хотела, чтобы к вашему приходу всё было на своих местах…
Юной особе было настолько неловко, что это чувство передалось самому Конте – у него вспотели ладони.
– Всё в порядке… Я полагаю, вы практикантка, новенькая здесь. А как там мой помощник, уже на месте?
Девушка остолбенела, округлив глаза:
– Вы имеете в виду кого-то конкретного? – немного заикаясь, пролепетала она.
– Да, этот, как там его… Вик. Где он бегает?
– Ви… Вик?!
– Ну да, этот, Вик-тор, или как там его, словом, мсье Дюкетт.
Мадемуазель отложила папки в сторону и смущённо поправила ладонью волосы:
– Извините, но… по документам указано Виктуар Дюкетт…
– Да плевать как там его по паспорту! Где он шарахается?!
– Нигде не шарахается…
– Как? Стало быть, совсем не пришёл?
– Пришёл. Он здесь. И он – не совсем он… Но здесь – перед вами… – едва слышно ответила мадемуазель.
Это был нокаут дня: Конте был раздавлен.
В кабинете нависла тишина. Юная мадемуазель Виктуар Дюкетт скованно и растерянно стояла, не шевелясь и не дыша, а Конте облокотился об стол, чтобы не рухнуть на ватных ногах. Глянув на свою помощницу, он понял, что нужно соображать быстрее, пока она сама не грохнула в обморок от волнения.
– Что ж, мадемуазель Дюкетт… Приношу свои извинения, я не ожидал, что на этой должности окажется дама…
– Но вы можете звать меня Вик, если вам так удобнее! – мадемуазель Дюкетт практически закричала в полный голос.
– Хорошо, хорошо! Скажите… Вы уже успели где-нибудь поработать?
– Н-нет, комиссар, два месяца назад я окончила университет Ниццы по специальности следователь-криминалист. Опыта у меня нет, кроме теории, но я… Я… Я очень надеюсь, что… Что вы не будете разочарованы в моих знаниях и… Комиссар, если вам нужно, я покажу вам свои дипломы!
– Довольно, довольно! Я верю, что вы достаточно… квалифицированы. – внезапно комиссар почувствовал прилив жара и потребность выругаться на недавнего нового знакомого. – Извините, мадемуазель Дюкетт, но мне нужно выйти на минутку. Позвонить. По важному делу.
Дюкетт дрожащими руками на лету сняла телефонную трубку:
– Я могу помочь вам соединиться с коммутатором, или скажите номер и я соединю вас!
Конте попал впросак: не скажет же он этой девчонке что хотел проветрить свои мозги, изрядно выругиваясь за сигаретой?! Что делать – придётся импровизировать на ходу…
– Спасибо конечно, но… Это… международный звонок. Заказной. Матери. Да, звонок матери.
– Она живёт далеко? – не отставала с расспросами Дюкетт.
– Да, мадемуазель Дюкетт, очень, очень далеко…
– А ваш отец?
«Господи, зачем ей мой отец-то сдался?! Прицепилась ко мне как репей!», накалялся Конте, пытаясь вырваться на свежий воздух.
– Отец? А отец ещё дальше, мадемуазель Дюкетт…
– Как жаль! Я живу со своей матерью, мой отец умер, но есть ещё дядюшка во Фрежюсе и двоюродная тётка кузины во Флоренции. Поэтому я немного понимаю вас. Для меня будут поручения на время вашего отсутствия?
– Нет, пока… нет! Отдохните… Я скоро вернусь.
Сверкая пятками мимо тучного секретаря, который, кажется, намертво прирос к своему стулу и пишущей машинке, Конте даже перепутал дорогу к выходу. Но мсье Каррель пришёл на помощь. Как всегда, не отрываясь от своего выстукивания, он пару раз щёлкнул пальцем, чтобы привлечь внимание комиссара, после указал ему большим пальцем нужное направление.
Выйдя на улицу, Конте пребывая в холодном поту, перекрестился…
«Какой матери-то я звонить собрался?! Идиот, полнейший придурок! Нет, полнейший придурок это Шаболо, чтоб он сдох в сию же минуту! Подсобил гад! В таких условиях я за пару часов дойду до ручки! Одного не пойму – чего я так себя повёл, как сопливый мальчишка? Ну девчонка в кабинете, ну жирдяй в коридоре, ну разлагающаяся повозка на четырёх колёсах. И что? Да ничего особенного! Бывало и похуже, только в этот раз видимо придётся всё тянуть на себе…».
Выкурив четверть пачки сигарет, Конте пошёл обратно, словно на плаху. Тянувшееся за ним табачное амбре тут же распространилось по всему кабинету, и молоденькая криминалистка сразу заподозрила, что здесь что-то не в порядке…
– Простите, комиссар…
– А? – словно током шарахнуло Конте.
– Вы дозвонились своей матери в Австралию? Всё в порядке? Если это что-то личное, можете не отвечать…
– Нет, нет! Всё в порядке. Спасибо, Вик, то есть, мадемуазель Дюкетт.
– Вы готовы к рассмотрению заявлений?
– Что?
На самом деле, Конте задумался, с чего она упомянула Австралию.
– Заявления, комиссар. Через час у нас, то есть у вас, приём граждан. Из Департамента нам уже передали все документы. Вот они, – мадемуазель Дюкетт указала на шесть томов дел, переданных по указке Шаболо. – Можем начинать?
Отвыкший от всей этой рутины Конте бессознательно вздохнул:
– Да. Можем начинать, мадемуазель Дюкетт…
Глава 3. Предвестник счастья
Конте решил навестить Адриана несмотря на то, что ещё в обед передал адрес искомой им особы. На самом же деле, комиссару просто требовались свободные уши. Хотя, сегодня в пансионате «Мимоза» был весёлый вечерок – на первом этаже в гостиной собрались старожилы городского ансамбля «До-ре-ля», и больше всего хотелось залить в уши воск нежели слушать жалостливый писк расстроенной виолончели и депрессивной Страдивари. Благо деревянные двери на террасе были ещё в состоянии сдерживать львиную долю шума.
Расслабляться было рано, потому ни о каком аперитиве не было и речи – только чёрный, обжигающий табачной горечью кофе.
– Эта скотина завалила меня всевозможными «пуговицами» – от дорожных пробок до побитых фонарей, писающих посреди площади собак, карманных краж, квартирных потопов и семейных разборок. Клянусь, я чуть не сдох, пока копался во всём этом дерьме! Кто кого отколотил, где чья кошка под чей порог нагадила, и толпы старух – чёрт, Фавро, это место пропитано старостью! Эти чёртовы старухи хуже Интерпола. Им до всего есть дело, они вынесут мозги даже мёртвому! Мой секретарь – какой-то жиртрест с каменным лицом, как у статуи, или мумии. Помощник – это вообще нечто! Фавро, эта девчонка, да ей едва исполнилось двадцать!
– А что в этом плохого? – скривившись от кофейной горечи протянул Фавро.
– Да в общем-то ничего… Ничего, за исключением того, что она оружие видела только на картинке, при ней не выругаешься, на неё не наорёшь, не прикрикнешь, а то, чего доброго, ещё в обморок грохнет. К тому же, её очень заботит моя мать и интересует мой отец. Да я даже в собственном кабинете не могу покурить!.. У меня крыша съедет, если я что-то не придумаю.
– Я бы с радостью помог, но занят своим «эксклюзивом».
– Можешь не язвить, Адриан, я понял твои намёки. Ты, кстати, ходил к этой Адие?
– Конечно же нет!
– Нет?! Почему?!
– А как ты себе это представляешь, Конте?! Я, по-твоему, должен завалиться в дом и с ноги заявить, что меня наняли под дулом пистолета следить за девицей, которую я никогда в своей жизни не видел?!
– Ха-ха! Прости, но мы практически в одной лодке.
– В одной заднице!
– Лодке! С сегодняшнего дня я отвыкаю от брани, иначе брякнув эдакое, введу мадемуазель-криминалистку в шок. Ну а ты, детектив вне закона, что собираешься делать?
– Пока не знаю, Конте. Скорее всего, послежу за домом, за его жильцами, узнаю их повадки, обычный режим дня…
– Так, дело запахло проникновением в чужое жилище и скорее всего со взломом. Ну-ну, дерзай Фавро, дерзай!
Следующий день в участке ничем не отличался от предыдущего, кроме того, что комиссар приехал на полчаса раньше, чтобы избежать обыденных утренних пробок. Тем более, что ехать пришлось медленными перебежками, периодически съезжая на обочины – лучше максимально щадить старушку, нежели тратиться на ремонты или не приведи Господь пересесть на общественный транспорт.
Куда бы Конте не приткнулся, всюду его настигала скука и уныние. Нескончаемые вереницы жалующихся мучеников, людей со зловонным перегаром и мятыми рубашками, подбитыми глазами и напрочь скошенными носами. Когда алкогольный душок, дешёвый одеколон и слащавые ноты парфюма старух смешались воедино, Конте окончательно вышел из себя…
Зайдя в уборную, он навис над умывальником и окатил лицо холодной водой. Конечно, ему было известно не понаслышке, что из любой ситуации можно найти выход. Нужно лишь нащупать правильный подход. Но в этой ситуации он никак не мог даже представить, с какой стороны ему подойти…
Выходя на улицу с галстуком набекрень и первой сигаретой за день, Конте направился к привычной ложбинке за палаткой, где парковал своё Пежо. Но сегодня вместо банановых шкурок и сена его машина оказалась завалена коробками с колючей экзотикой. Лотков двадцать набитых ананасами блокировали старенькую машинку, а рядом нагнувшись копошился собственник этого добра.
– Эй, эй! Ты не обалдел?! Это что тебе, стеллаж или полка холодильника?! Убирай всё это по-хорошему, пока я тобой не нафаршировал эти ананасы!
Араб оглянулся, скривил нос и недовольно прищурил брови, после безмолвно поднял палец вверх, указав на знак запрета парковки.
«Чёртовы южные нравы, даже лень шевельнуть губами», подумал про себя Конте и продолжил наступление.
– Ты глухонемой что ли? Я сказал, убирай своё барахло! Это служебная парковка. Перед этим птичьим базаром вообще-то поликлиника, почта, полицейский участок в конце концов!
– Будешь ждать, пока я не загружу коробки. Ты чем ворчать помоги лучше, быстрее я закончу, быстрее ты свалишь отсюда, и чтоб возле моего магазина я твою рухлядь больше не видел!
Конте просто выпал в осад.
– Я смотрю ты конкретно оборзел! У тебя вообще есть разрешение на торговлю?