– Дуууура! – хором подтвердили подруги.
***
– Я вынужден обратиться в министерство внутренних дел. Прошло больше недели, а никаких сдвигов в расследовании!
Когда Лука приехал на виллу делла Торре, вдовец графини Альберики еще завтракал. Он предложил комиссару кофе, тот согласился. Но сначала пришлось выслушать упреки.
Пьетро Амброзелли совсем не подходил красавице графине (покойной, – напомнил себе полицейский).
Его можно считать интересным мужчиной, несмотря на оспины на лице и слегка крючковатый нос. Но стоило строительному магнату встать, как оказалось, что он еле достает до плеча комиссару, хотя Лука никогда не считал себя высоким. Неудивительно, что графиня засмотрелась на сторону! Интересно, на кого похожи дети, и как изысканная красавица могла влюбиться в такого коротышку? Хотя браки в этом кругу не всегда связаны с любовью. Покрасневшие глаза и нос Лука отнес к переживаниям вдовца, хотя прошла уже неделя, и похороны состоялись, может отрывался с деловыми партнерами? Ночь в клубе в его 50 лет никого не украсит
– Я рассказал все, что мог, что еще вы хотите услышать? – Гнев Амброзелли быстро утих, и он подвинул комиссару розетку с бисквитами. – Я всю неделю провел с детьми у моря, не представляю, кого могла впустить в дом Альберика.
– Вы можете припомнить, с кем ваша супруга была особенно дружна, не важно женщины или мужчины, с кем она общалась чаще всего?
Амброзелли назвал несколько имен, которые Лука сразу записал в телефон.
– На самом деле я много времени проводил в Милане, а жена здесь, на вилле. Возможно, у нее были знакомые, о которых я не знал. На всех этих светских мероприятиях, выставках толчется столько народа! Я предпочитаю бизнес, вся эта пустая болтовня ни о чем не для меня.
– Вы никогда не подозревали жену… простите, я должен задать этот вопрос, так положено!
– В измене? Вы хотите спросить, был ли у нее любовник? Мы в Италии, инспектор, а я не самый ревнивый муж. Если у нее кто-то и был, то мне она не рассказывала. Но не думаю, что у Альберики могло быть что-то серьезное, она… несколько ленива… была. И ко всему безразлична. Казалось, она существовала в каком-то своем мире, скользила по нему, не напрягаясь. Я всегда удивлялся, что она во мне нашла. У нас двое детей, но и плане супружеского долга Альберика особо не напрягалась. Я и сам не пойму, что нас могло связать, удивляюсь сейчас, спустя десять лет брака. Ее мать… о, графиня Марина и в 60 лет окружена поклонниками, это молния, это вспышка. Дочь совсем другая.
– Они были близки с матерью?
– Альберика по своей натуре ни с кем не близка. Я же сказал, она ленива. И от искрометности матери она уставала. Как и от меня. И от детей, ими занимался учитель и приходящая няня. Мы ссорились, вы все равно об этом узнаете, она хотела отправить детей на учебу в Англию, но ведь дочери всего 6 лет. Я был категорически против. А Альберика… ей было комфортно одной. Рухни весь мир вокруг виллы, мне кажется, она бы этого не заметила…
– Мы постараемся найти убийцу.
– Я читал, если его не нашли в первые 24 часа после убийства, то шансы уменьшаются с каждым днем. Я уверен, это был случайный человек, которому она почему-то открыла.
– Он совершил несколько преступлений, и мы его найдем. Иногда маленькая незаметная деталь дает возможность потянуть за ниточку, и дальше все катится лавиной.
Амброзелли помрачнел:
– Скажу вам честно, я не знаю, кто и за что мог убить Альберику. Она по своей натуре никому не могла причинить зла или перейти дорогу. Как цветок. Красивый цветок, растет и радует взор и никому не мешает.
– Но и красивые цветки иногда срывают.
На лице Амброзелли отразилась боль, и комиссар понял, что смерть Альберики ударила по нему сильнее, чем он пытался представить полицейскому. Какой бы ни была графиня, он любил жену.
Луку захлестнула волна симпатии к предпринимателю, и уходя, он твердо пообещал отыскать убийцу.
– Мне до сих пор все происшедшее кажется нереальным.
– Убийства всегда нереальны. Это отклонение от нормы.
***
– Вас не могут интересовать знакомые Альберики нашего круга. Они не причем. Ну, разве что прислуга на вилле, или маньяк пробрался случайно. Но никто из наших общих знакомых не мог такого совершить. – высокая худая блондинка, облокотившись на перила мягкого кресла, стряхнула пепел прямо на старинный ковер у ее ног.
– Позвольте мне судить о том, кто нас должен интересовать, синьора. Не забывайте, что люди могут не иметь никакого отношения к преступлению, но вспомнить то, что наведет нас на след преступника. Нам важны мельчайшие подробности, даже те, что кажутся совершенно неважными.
– Но я действительно ничего не знаю… ничего не приходит на память.
– Вы были самой близкой знакомой графини Альберики, виделись с ней чаще других. Неужели она ничем не делилась?
– Альберика держала все в себе. Хотя… мне кажется, у нее кто-то был. В смысле, на стороне.
– Почему вам так кажется?
– Я даже не скажу точно… какие-то мелочи, которые замечают женщины, изменения в поведении, в настроении… Этого не объяснить. Сначала она постоянно была в хорошем настроении, светилась! Потом погрустнела. И потом… вы же знаете эту невероятную историю с прорицателем из Индии?
– Да, вдовствующая графиня нам рассказала.
– Альберика часто об этом говорила. И если раньше она боялась этого года, то не так давно наоборот вела себя так, словно решила оторваться напоследок. Нет, ничего конкретного, просто ощущения… А последнее время она как будто ждала скорой смерти, словно отчаялась и ей было все равно.
– Вы не знаете, кем мог быть ее мужчина?
– Нет, если он и был, они хорошо скрывались. У Альберики спокойные отношения с мужем, но в случае развода он постарался бы забрать детей, думаю, Альберика скрывала свой роман по максимуму. А вот в последнее время ей словно стало все равно.
– Синьора, вы вращались в одном кругу, часто встречались, посещали одни и те же мероприятия, подумайте, может быть какая-то мелочь, которая кажется не важной.
– Альберика была отстраненной, безразличной. Но однажды… уже не помню, на каком мероприятии… я увидела, как она разговаривает с Сильвано. Это наш общий знакомый, его все знают, из хорошей семьи, журналист-фрилансер. Мы все прекрасно общались. Вспомнила, это была выставка в палаццо Строцци во Флоренции. И Альберика стряхнула что-то с его пиджака.
– Что в этом странного? Мы, итальянцы, нация тактильная.
– Не в наших кругах. И дело даже не в этом… Это можно только почувствовать, жест был такой… привычный, почти интимный, как бывает между двумя людьми, у которых был секс. Как бы вам объяснить… и я, и вы, инспектор, можем сделать то же самое. Но жест будет совсем другой.
– Сильвано… а фамилия?
– Бевилакуа. Сильвано Бевилакуа. Но все зовут его Леоне. Он родился в августе, и внешне похож на льва, яркий, сильный, с гривой волос. Не все сообразят, о ком идет речь, если сказать Сильвано. А скажите Леоне – сразу понятно.
– Спасибо синьора. Вы очень нам помогли.
***
Поговорив с подругами, Саша решила провести в Кастельмонте еще неделю, чтобы попасть на историческую ярмарку.
Такие праздники проходят в большинстве средневековых тосканских борго и в городках других регионов. На один-два дня город словно возвращается в прошлое, его жители надевают костюмы Эпохи Возрождения и превращаются в мессеров и мадонн. Конечно, не Пресвятых дев, мадоннами в Тоскане называли благородных дам Ренессанса.
Услышав впервые это слово, Саша удивилась, но ей объяснили, что это то же самое, что привычное слуху английское «миледи» – mylady, то есть моя госпожа. Вот и на итальянском это звучит как ma donna, или просто мадонна. Не аристократок, но женщин достаточно высокого сословия называли монна. Так и превратилась Лиза Джерардини или полностью монна Лиза дель Джокондо, супруга флорентийского торговца шелком Франческо дель Джокондо, в обиходе в Мону Лизу!
На окраине Кастельмонте в запыленных стеклах магазинчика виднелись многочисленные мужские, женские и детские костюмы, их брали 2-3 раза в год напрокат те, у кого не сохранилась одежда от предков, или не было возможности сшить.
Ярмарка проходила в Кастельмонте ежегодно, она включала в себя и парадное шествие, в котором кастельмонтези занимали те же места, что их предки семьсот лет назад, и театральный фестиваль с канатоходцами, глотателями огня, сценками уличных театров со всей долины, и торжественный ужин в стиле времен Джованни Бокаччо. На центральной улице устанавливают столы и скамьи, к ночи зажигают самые настоящие факелы в старинных держателях на стенах. Каждому «едоку» выдают керамическую терракотовую посуду, идентичную средневековой, деревянные ложки. Официанты в старинной одежде разносят на деревянных носилках вино и мясо, рецепты приближены к рецептам средневековья.
Многие подгадывают к этому дню церемонию бракосочетания и тогда все происходит в стиле Эпохи Возрождения в стенах палаццо власти долины, увешанном гербами его правителей.
В этот раз подруги пообещали Саше исполнить ее мечту, ей решили подобрать костюм и включить в процессию, пусть она не сможет занять место своего предка, но почему не предстать знатной дамой из соседнего городка, которая приехала навестить знакомых!
Саше обещали найти легкий костюм, а пойдет она в процессии рядом с Симоной, чье платье весит 15 килограмм. Поноси такое в жару! Не менее тяжело и знатным мессерам в доспехах.
Это горячее время для Джованны, которая по традиции руководит ужином, муштрует босоногих официантов с деревянными носилками, уставленными блюдами, выбирает рецепты – все должно соответствовать эпохе! Потом она три дня лежит без сил, но праздник этого стоит. Костюм Джованны тоже старинный, по всем правилам, килограммов на двадцать. На ужине ее торжественно ведет к столу правитель долины.
Это один из самых важных дней в городке, вернее два дня, потому что праздник занимает все выходные. Но его ждут, тщательно готовят каждый год, и падающая с ног от усталости Джованна считает организацию ужина большой честью.