Воином Меча. На что мог надеяться маленький мальчик? Или даже взрослый рейнджер Наарвы? Хотя ему и приходило в голову, что могут быть и другие такие же, как он, он знал, что люди со сторожевой башни не подходят для этого. Но эти рассуждения не помогли бы Дрю.
– Не знаю, – сказал он вместо этого. – Духи, с которыми я имел дело в прошлом, не брали пленных.
– Значит, ты думаешь, что их могла захватить тьма?
– Не могу сказать точно. Надеюсь, что нет. И я помогу тебе найти их.
Дрю, казалось, собралась с духом, прежде чем сдержанно кивнуть ему.
– Спасибо.
– Тогда вперед? – мягко спросил он.
– Вперед, – согласилась она.
Дни шли. Разговоры и молчаливые паузы между Воином Меча и рейнджером оставались приятными и дружескими, но Талемир не искал ее прикосновений, хотя и жаждал их. Тем более что чем дальше они продвигались на юг, тем больше мурашек пробегало по коже Талемира. Он не знал, было ли это потому, что они приближались к предполагаемому логову призраков, или потому, что медленно, но верно приближалась самая темная ночь месяца, а вместе с ней и его неконтролируемое превращение в монстра. Судя по положению луны, это был всего лишь вопрос времени, когда все случится, и тогда он разрушит ту хрупкую дружбу и доверие, которые у него сложились с Дрю.
Мечник предпринял несколько попыток рассказать ей, что произойдет, когда луна скроется из виду, но так и не смог выдавить из себя ни слова, сколько бы раз ни напоминал себе, что она назвала его крылья красивыми. С тех пор девушка даже не прикасалась к нему, так что, несмотря на ее заверения, он знал, что она сдерживается, знал, что какой-то давний страх или ужас удерживает ее на расстоянии.
И все же рейнджер заставляла его смеяться. Она поддразнивала его, а затем приходила в ярость, когда он поддразнивал ее в ответ, что часто подталкивало ее говорить какие-нибудь бессмысленные оскорбления, прежде чем расхохотаться. Этот звук был для него мелодией, полной ярких нот, которые он хотел бы унести с собой, когда тьма по-настоящему поглотит его.
Конечно, ничего из этого он не сказал.
Когда на горизонте появились первые сумерки, Талемир почувствовал, что находится в до тошноты знакомом месте. Круг белых каменных колонн отбрасывал длинные тени на пожухлую траву, и тысячи воспоминаний всплыли в его сознании.
Ислатон.
Крики пронзили ночь. Запах паленых волос и металлический привкус крови, пролившейся на камень, наполнили ноздри Талемира. Он сделал глубокий вдох и внезапно вновь оказался в центре кровавой бойни, призраки приближались, а Малик сражался плечом к плечу с ним.
– Слава в смерти, бессмертие в легенде, – прошептал Малик рядом с его ухом, когда они бросились на врага. Он произносил эти слова много раз во время битвы, но никогда еще они не были такими мрачными, как сейчас. Никогда еще эта фраза не казалась такой неизбежной, таким вероятным исходом.
Вокруг них пронзительно кричали духи, рубя их собратьев, сверкали их когти, брызгала кровь.
Гигантский монстр, возможно, три метра ростом, поднял Малика с земли, как будто он был тряпичной куклой. Призрак впечатал его лицом в камень, и при ударе раздался ужасный треск.
Талемир вскрикнул и бросился к своему другу. Он больше не видел его красивого лица, на его месте было кровавое месиво…
Но Талемир внезапно задергался в воздухе, когда его тоже подняли вверх. Он стал вырываться из мертвой хватки существа, все еще сопротивляясь, пока оно прижимало его к камню…
Он изо всех сил вырывался, отчаянно пытаясь добраться до Малика или, по крайней мере, не дать Уайлдеру увидеть его таким…
Но то, что держало его, не было обычным духом тени. Оно было больше, рогатое, и ужаснее во всех смыслах, какое только можно вообразить. Он никогда раньше не видел ни одного из таких во плоти. Только слышал, как люди шептали, кто они такие…
Регульдские жнецы.
Творцы духов тени.
Короли тьмы.
Они жаждали власти.
И один из них обрел ее.
Когти пронзили его грудь; сначала были крошечные уколы боли, затем жгучая мука. Эти когти вонзились в его плоть, проникая в его тело, как будто он сам был всего лишь туманом и тенью.
Талемир закричал, когда ужас и когти сомкнулись вокруг его сердца. Страх был не перед смертью, никогда – Воины Меча не боялись Эновиуса. Но Талемир страшился того, что его могло ждать вместо этого: жизнь во тьме. Раздавшийся неподалеку яростный крик Уайлдера отвлек внимание призрака.
Талемир упал на землю на четвереньки, кровь сочилась из звездообразного узора над его сердцем.
Но было слишком поздно.
Он чувствовал силу оникса в своих костях.
– Талемир?
Воин Меча быстро заморгал, понимая, что задыхается, а его ладони покоятся на ржаво-буром камне.
– Талемир? – снова позвала Дрю, подходя к нему ближе, на плече у нее сидел ястреб.
Пытаясь сглотнуть, он почувствовал, как болезненно сжалось горло, как будто его крики из прошлого все еще доносились оттуда. Он не помнил, как спустился и оставил своего жеребца на окраине круглого монумента, не помнил ничего, кроме пережитого ужаса.
С колотящимся сердцем, все еще ошеломленный, он посмотрел туда, где теперь покоились его руки.
Ржавый оттенок под его пальцами был старой кровью. Ошибки быть не могло. Он, Малик, и десятки его собратьев – все они пролили кровь в Ислатоне. Все они потеряли кого-то или что-то в тот день.
– Я тоже их вижу… – произнесла Дрю, стоя рядом с ним.
– Что? – прохрипел Талемир.
– Воспоминания. Я словно оказываюсь не здесь, а возвращаюсь туда, где все изменилось. – Она прижала свою ладонь к камню рядом с рукой Талемира. – Вот где это случилось с тобой.
– Да… – Талемир сдержался, не решаясь сказать что-либо еще.
– Ты не заслуживал такой участи, – проговорила Дрю.
– Так все равно случилось.
– Плохие вещи всегда случаются. – Она медленно протянула к нему ладонь, пока кончики ее пальцев не коснулись его кожи, пока ее тепло не окутало его и не помогло успокоиться.
– Как долго я здесь сижу?
– Совсем немного. Я подумала, что лучше тебя не беспокоить… Иногда… иногда от этого становится только хуже.
– Так и есть, – согласился Талемир. – Но я прошу прощения, я не думал, что…
Дрю покачала головой.
– Это не в твоей власти. Это не твоя вина. Эдриенн повторяет мне это каждый раз, когда со мной что-то случается.
Талемир удержался, чтобы не потянуться к ней, его грудь сжалась при мысли о том, что она испытывает те же муки.
– Что ты вспоминаешь? Когда это случается с тобой?
– Ту ночь, когда были убиты мои братья и мать, – без колебаний ответила она.
– Духами.
– Да.
Талемир склонил голову. Он видел ее реакцию тогда, на сторожевой башне, и понял, что она сама пережила этот кошмар. Его сердце болело за нее, и ему хотелось избавить ее от этих мучений.
– Что сделано, то сделано. – Она толкнула его локтем. – А теперь, может, нам убраться к чертовой матери из этого места? У меня мурашки по коже.
– Пока что это твоя лучшая идея.
Руки Талемира все еще дрожали, когда садился на своего жеребца, но позволил Дрю вести себя, понимая, что она дает ему время переварить то, что он только что пережил. Воин Меча был благодарен за это, потому что перед его глазами мелькало распухшее и окровавленное лицо Малика, а в ушах звенели крики Уайлдера.
На короткое время его мысли перенесли его в Тизмарр на несколько недель после того ужасного события. В те дни, когда в тускло освещенных покоях Малика пахло сильнодействующими зельями и отчаянием. Когда он был не в состоянии сам есть и ходить. Это было почти невыносимо – смотреть, как могучий воин пытается поднять ложку, его дух был сломлен, как и его череп. С тех пор он не произнес ни единого слова.
Еще раз отпив тоника, Талемир задумался, наступит ли когда-нибудь день, когда эти воспоминания не будут преследовать его так сильно.
Дрю остановилась в том месте, где темная вода омывала берег, а из черного песка торчал шаткий пирс.
– Пролив Эновиуса. – Она указала на мерцающую полоску суши, видневшуюся за морем.
– Назван в честь бога смерти? – сухо спросил Талемир.
– Мы сталкивались и с худшим, Воин Меча, – ответила Дрю с ноткой вызова в голосе. Терренс воспринял это как сигнал спрыгнуть с ее плеча и полететь над водной гладью.
– Тут ты не ошиблась. – Он оглядел пирс. – Итак… что будем делать дальше?
Дрю смотрела, как ястреб исчезает вдали.
– Раньше здесь жил паромщик.
– А теперь?
– Теперь остался только плот. – Она указала на судно, бьющееся о причал.
Это было самое обычное сооружение: плавучая платформа из бревен, скрепленных веревкой, с самодельным рулем сзади. Посередине стояла мачта, к которой был привязан рваный кусок парусины. Бортики едва достигали их колен и уж точно были недостаточно высокими, чтобы защитить их от набегающих волн…
Талемир был настроен более чем скептически.
– Ты знаешь, как управлять таким… судном?
– А какой у нас есть выбор? – Дрю подняла бровь. – Если, конечно, ты не хочешь вплавь?
– Я слышал истории о том, что эти воды кишат акулами…
Талемир оглядел течение в поисках плавников.
– О да, – ответила Дрю. – В проливе полно акул. Говорят, они слуги Эновиуса, сопровождающие души к его вратам…
– Как чудесно.
Будучи даже Воином Меча, Талемиру не слишком хотелось, чтобы его разорвала на части стая гигантских рыб с зубами, похожими на кинжалы.
Дрю рассмеялась.
– Я доставлю тебя на тот берег целым и невредимым…
– Не будь такой легкомысленной, – предупредил он. – Если что-то пойдет не так, я, наверное, всегда смогу улететь. Тогда ты останешься на съедение безумному хищнику.
– Очаровательно.
– Просто констатирую факты. В твоих интересах…