Коммандер Мэтьюз не ответил. Он только сделал презрительный жест.
– Видишь ли, Фрэнк, то, что эту женщину убили именно теперь, не может быть совпадением, и ее смерть трудно считать ни с чем не связанным инцидентом. Наконец, эти отпечатки пальцев вызывают у меня подозрение.
– Но черт возьми, они у нас есть. Они настоящие. Почему они вызывают у тебя подозрение?
– Не знаю.
– Чушь! – отрезал коммандер.
– Ладно. Может быть.
– Хорошо, а почему еще, ты полагаешь, ее убили? Ты же таскался с ней, несмотря на мой совет. Почему, как думаешь, ее убили?
– Понятия не имею.
– Ладно. Давай просто продолжим и поймаем убийцу. Теперь послушай. Я хочу, чтобы ты направился к мистеру Лэтропу и попросил его немедленно прийти сюда. Чем скорее мы начнем, тем лучше. Тем временем я поговорю со стюардом. Возможно, он видел, как кто-то входил или выходил. Кроме того, было бы неплохо потолковать со стюардессой, которая обслуживала миссис Зия-Бей. Не то чтобы эти расспросы так уж необходимы, коль скоро у нас есть отпечатки пальцев. Но мне интересно…
Его взгляд упал на койку в правой части каюты. На покрывале лежали открытая белая сумочка Эстель Зия-Бей и ее меховая шубка. Внимание Макса снова притянули два замеченных раньше крошечных пятнышка крови на той части покрывала, которая свисала с койки. Казалось странным, что кровь брызнула так далеко.
– Возможно, ее ограбили, – задумчиво заключил коммандер Мэтьюз.
– Мне это тоже пришло на ум, – отозвался Макс.
– Почему?
– Весь этот вечер она нянчилась с сумочкой, как с младенцем. – Макс умолк. В его сознании всплыли другие яркие картины. – Если подумать, я никогда не видел ее без сумочки, белой, черной или из змеиной кожи. Она никогда не выпускала сумочку из рук, за исключением тех случаев, когда держала на коленях. И в каждом случае сумочка была как будто битком набита.
Оба подошли к койке. Коммандер поднял открытую сумочку и вытряхнул ее содержимое на покрывало. Из раздутого сумочного нутра высыпался целый каскад мелких предметов: еще одна губная помада, пудреница, маленькая связка ключей, несколько банкнот и монет, расческа и альбом с марками. Однако внимание их привлекла другая вещь, довольно больших размеров, с глухим стуком упавшая на покрывало среди прочего. Макс уставился на старшего брата, который странно охнул, как от удара в живот. Теперь они увидели, что таскала с собой Эстель Зия-Бей, из-за чего на боку ее сумочки вздувался неприглядный желвак.
Это был флакон с чернилами.
Глава шестая
Выполняя просьбу брата, Макс поднялся наверх, чтобы найти Лэтропа и отвести его в каюту миссис Зия-Бей.
Он задержался в каюте В-37 ровно столько, сколько требовалось, чтобы убедиться: ни флакон, ни его содержимое не заключают в себе никакого подвоха. Это была вполне заурядная бутылочка иссиня-черных чернил известной американской марки, какие можно купить где угодно за десять-пятнадцать центов. Бутылочка была полна, и, похоже, ее ни разу не открывали. Братья Мэтьюз даже вылили на пробу немного чернил в умывальник, чтобы взглянуть на них.
Было уже двадцать пять минут одиннадцатого, ветер и волнение в море значительно стихли; и хотя «Эдвардик» все еще качало, это была медленная, едва уловимая качка, не производившая особого шума. Впрочем, воцарившаяся тишина теперь угнетала не меньше, чем шумное бесчинство стихий всего полчаса назад.
Так или иначе, она позволила Максу быстро найти Лэтропа, который, сидя в полном одиночестве в салоне, наигрывал что-то на рояле и распевал для собственного удовольствия.
И даже тут склонный к рисовке Лэтроп был верен себе. Игру он сопровождал картинными, размашистыми жестами, заставлявшими выглядывать из рукавов его смокинга крахмальные манжеты.
О, лунный свет сегодня вечером над Уобашем,
Из полей доносится дыхание свежескошенного сена…[6]
Тут Лэтроп прервался, все еще перебирая клавиши пианино, и обратился к Максу.
– Присаживайтесь! – предложил он. – И разрешите недавний спор между мной и Хупером. Французские офицеры всегда носят головной убор в помещении? Детективы носят, я знаю. Иногда и евреи. Но почему французские офицеры? У меня есть теория насчет этого парня Бенуа. На самом деле он призрак. Он…
Сквозь ветви платанов мерцают огоньки свечей
На берегах Уобаша, далеко отсюда… —
заключил Лэтроп, прерывая сам себя.
Его сильный голос и звуки рояля разносились по салону, и было в этом что-то почти непристойное. Но Макс нашел способ остановить попутчика:
– Вы не могли бы немедленно спуститься в тридцать седьмую каюту? Кто-то убил миссис Зия-Бей.
Наступила мертвая тишина.
Руки Лэтропа неподвижно лежали на клавишах фортепиано. Затем он повернул голову, и его шею прорезало множество морщин. А лицо теперь выглядело таким же старым, как и тщательно причесанные седые волосы.
– Значит, в этой истории с метанием ножей действительно что-то было, – произнес он.
– По всей видимости, да.
– Убита? Боже… – Он осекся. – Как?
– Ей перерезали горло. Мы пока не смогли найти орудие убийства.
– Я не хочу в этом участвовать, – заявил Лэтроп и ударил мизинцем по дискантовой клавише фортепиано.
– Но капитан настаивает, чтобы вы спустились в каюту. Он сейчас ждет там.
– Я? Но почему я? Что я могу сделать? Что за глупость? Разве у меня и так мало забот?
– Потише, пожалуйста!
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Послушайте-ка, это ведь правда? То, что вы сказали нам сегодня утром? Вы действительно разбираетесь в отпечатках пальцев?
– Да, так и есть. – Лэтроп присвистнул. – Хотите сказать, что у вас есть отпечатки пальцев? Что ж, я не против вам помочь с этим.
Макс проигнорировал его замечание.
– Мистер Лэтроп, ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Предупреждаю, он может показаться глупым. Вероятно, он вызван поверхностными представлениями. В любом случае… Можно ли подделать отпечатки пальцев?
– Нет, – ответил Лэтроп после небольшой паузы.
– Вы в этом уверены? Вспомните детективные истории, в которых преступники идут на немыслимые ухищрения, чтобы переложить вину на невинных людей.
– Я понимаю, о чем вы. Но вот вам правда, если она вас интересует. Конечно, можно воспроизвести отпечаток, и достаточно хорошо. Но эксперта это не обманет, даже если не учитывать того факта, что такой отпечаток никогда не выдержит химического анализа. Если не верите мне, справьтесь у Гросса. Это высший авторитет. И Гросс, если мне не изменяет память, говорит, что не знает ни одного случая во всей мировой практике, чтобы в деле фигурировали фальшивые отпечатки пальцев[7].
Лэтроп сделал паузу.
– А теперь, молодой человек, я хочу знать, почему вы меня об этом спросили, – добавил он.
Макс вкратце изложил ему факты.
– Предполагается, что вы должны держать это в секрете, – предупредил он. – Чем меньше людей знает, тем лучше. Следовательно…
– Ш-ш-ш! – прошипел Лэтроп.
Слабый булькающий храп, за которым последовали воркотня и бормотание, как будто кто-то наполовину пробудился от дремоты, заставил Макса резко обернуться.
Мистер Хупер из Бристоля спал в высоком парчовом кресле с подголовником. Лучи тусклой лампы едва касались его. Невысокое плотное тело глубоко ушло в спинку, возвышавшуюся над его головой. Подбородок мистера Хупера уткнулся в воротник. Его коротко стриженные жесткие волосы с проседью были темней, чем изогнутые усы, вздымавшиеся при каждом судорожном движении губ. На щеках играл румянец – розовый, как от хорошего послеобеденного бренди. Закрытые веки придавали ему почти детский вид. Руки были блаженно сложены на животе, да и сам его сон казался блаженством.
– Говорите потише, – произнес Лэтроп. – Старина чувствует себя не очень хорошо. Я говорил вам, что его сын очень болен? Вот почему он спешит вернуться. И все же…
– И все же – что?
– Кто-то убил эту женщину, – сказал Лэтроп.
Именно в этот миг Макс впервые осознал, что столь же близок к пучине страха, как их лайнер – к зоне действия вражеских подводных лодок.
Но он пытался побороть это чувство.
– Ну? – спросил Макс. – Теперь вы собираетесь спуститься в каюту?
– Естественно. Готов сделать все, что потребуется. Вы пойдете со мной, не так ли?
– Пока нет. Я должен найти старшего стюарда, а ему предстоит отыскать фотографа. А вы ступайте на место преступления. Но между нами, каковы ваши мысли о ситуации с отпечатками пальцев?
Лэтроп встал из-за рояля. Он казался встревоженным.
– Я склонен согласиться с вашим братом. Какой-то псих, который… ну, вы понимаете. Мы должны его поймать. Но все равно, я полагаю, теперь ко всем начнут приставать с одним и тем же вопросом: «Где вы были в такое-то время?»
– Долго это не продлится. По крайней мере, если принять во внимание отпечатки пальцев.
– Вообще-то, у меня нет надежного алиби, – улыбнулся Лэтроп. – Бóльшую часть времени я находился на палубе. Погода, кстати, ужасная. Единственным человеком, с которым я, помнится, разговаривал, да и то ранним вечером, была та кудрявая девушка, которая так долго оставалась в постели. Стюард сказал мне, что ее фамилия Четфорд.
– Девица с рыбьей физиономией в белой меховой шубке?
Лэтроп уставился на него:
– Ба! Что еще за «рыбья физиономия»? Она весьма привлекательна. И симпатична. Наша беседа длилась недолго, но она произвела на меня впечатление большой умницы, а я в таких вещах не ошибаюсь.
– Она большая заноза в заднице.
Лэтроп снова уставился на собеседника, изумленный его тоном. Макс сам был удивлен вырвавшимся у него выражением. Однако он ничего не мог с этим поделать: не владея собой и желая дать выход чувствам, он вложил в свои слова весь тот яд, что накопился в нем по другим, посторонним причинам, а потому почти повысил голос в разговоре с Лэтропом.