— «Рядом с головой трупа, — прокурор-криминалист выделяла голосом слово «труп», — на полу лежит головной убор — клобук. На трупе…»
— На теле, — вырвалось у москвича.
— Я сейчас на-ка-жу… — снова пробасила Грищенко.
В это время опер уталкивал в УАЗ к сидящим на заднем сиденье мужичкам длинноволосого бородача в бушлате, мохнатой шапке и кирзачах.
Тот отмахивался, упирался. Втолкнув бородача, оперок приставил к дверце милиционера:
— Не спускать глаз…
Оптинский лес
А сержант с собачкой проследовал за Мортыновым по дорожке к скитским воротам. Вот Мортынов остановился, поднес к носу пса лацкан шинели.
— Нюхай, Марк… — скомандовал сержант-кинолог и потом наклонил голову собаки к земле: — Искать!.. Искать…
Ищейка покружила по песку, принюхиваясь к чему-то, пошла вдоль забора, поворотилась, завиляла в обратную сторону.
Кинолог вышагивал за ней, поправляя свисающую сбоку кобуру с пистолетом:
— Марк, след… След!..
Собачка пробежала вдоль келий, выскользнула сквозь дыру в монастырском заборе, кинолог прошмыгнул за ней, свернула на грунтовку в лес.
Сержант вытащил из кобуры пистолет и, держа перед собой, побежал за овчаркой: вдруг напорется на преступника?
Прокурор-криминалист Грищенко достала из чемоданчика фотоаппарат, сделала несколько панорамных снимков звонницы, закинула фотоаппарат за спину. Отмахнула рукой от себя москвича: «Брысь», который отскочил в сторону… Грищенко перебросила ногу с сапожком через изгородку, вовсе не думая о том, что порвет юбку.
«Надо ж, ловко».
Присела около тела инока.
Записывала:
— «…одеты: ряса черного цвета… под рясой шарф… свитер темно-серого цвета… подрясник… — Вытащила из кармана плаща белые перчатки, натянула на руки, одной рукой полезла в глубокий карман рясы: — …в правом кармане подрясника… болоньевая сумка… под подрясником… вязаная кофта».
Инок Ферапонт. 18 апреля 1993 года
Собравшиеся вокруг звонницы паломники и послушники сторонились, утирали глаза от слез, а тех, кто хотел посмотреть ближе, отгоняли милиционеры:
— Расходись… Неможно…
Грищенко продолжала:
— «Брюки зеленого цвета с кожаным ремнем, кальсоны, трусы… На ногах обуты кирзовые сапоги…» — склонялась, рассматривала, что-то вымеряла пальцами, потом достала из чемоданчика раскладную линейку, мерила, записывала: — «На правой поле рясы на уровне живота имеется поперечное повреждение ткани… длиной примерно 4,5 см… на свитере примерно 6 см… Ткань в области повреждений пропитана кровью».
«Зарезали…» — терпеливо сносили неожиданное «послушание» понятые.
— «На подряснике… повреждение… на кофте… нательной рубашке…»
Оголила живот инока.
— А нас можно заменить? — вдруг спросил абхазец, глянув на людей вокруг.
— Какой неугомонный! Что, не знаешь, что коней на переправе не меняют? — едко произнесла Грищенко. — У меня каждый день мертвяки…
— А это не мертвяк! — вырвалось у москвича.
— Так, ребяты-демократы. — Распрямилась. — Вы что, хотите к этим злодеям?.. — Посмотрела затяжным взглядом на УАЗ.
В этот момент к машине подбежала собака и, забросив передние лапы на подножку, сунула нос в открытую дверцу к кирзачам бородача и сильно загавкала.
Бородач отдернул сапоги от ищейки.
Кинолог оттащил пса.
Оперок залез в УАЗ и мигом защелкнул на руках бородача наручники.
— Ладно-ладно, — спохватился абхаз, предчувствуя недоброе.
И одернул москвича за руку.
Прокурор-криминалист с улыбкой произнесла:
— Первый кандидат в убивцы есть… Что, продолжаем?
— Продолжаем, — кивнули разом понятые.
Грищенко записывала:
— «…повреждения на теле в области живота сразу же выше пупка… рана… около 6 см… в ране… петли кишечника…»
Пробовала открыть иноку рот, нажимала на светло-фиолетовые пятна на коже, потом перевернула его тело.
«Сильная баба».
На досках выделилось большое бурое пятно.
— «…на задней поверхности трупа в левой поясничной области рана… примерно 5 см…» — говорила то громко, то себе под нос Грищенко.
«Сквозное».
Москвич читал молитву.
Абхазец заторможенно смотрел на секундную стрелку часов на руке инока: она еще двигалась.
Следователь Мортынов вернулся и повесил шинель на кол ограды.
Подошел к коллеге:
— Здесь лежал инок Трофим… — показал на настил с пятнами. — Его унесли…
Пятна бурого цвета на звоннице, где лежал инок Трофим
Фуражка на штакетнике
Прокурор-криминалист продолжала:
— Ясненько… «На юго-западной части площадки звонницы на деревянном полу бурое пятно…».
«Много пятен».
— А вот вещдок! — Грищенко сняла со штакетника кепку: — «На заборе звонницы… висит кепка коричневого цвета из вельвета без козырька».
Покрутила.
— Изымаем… — произнесла и, словно примеряя кепку к понятым, посмотрела на непокрытые головы москвича и абхазца: — Может, из вас кто обронил…
Понятые побелели.
Протянула кепку следователю:
— Пусть по ней поработает собачка…
— Слухаю, — отрапортовал Мортынов.
3. Осмотр продолжается
— Фу, — прокурор-криминалист вытерла рукавом пот с лица.
— Может, передохнем? — спросил москвич.
— Покой нам снится только на том свете… — отрезала Грищенко.
— Вон шинель, — Мортынов показал на солдатскую одежду на столбе ограды.
— Мой друг, вы всегда вперед батьки в пекло…
— Зато бобик забит.
— Знаю-знаю, видела… Не забудь мой сундучок, дружище, — бросила важняку.
Отказать представительнице прекрасной половины человечества, хоть и Железной Ларисе, Мортынов никак не мог. Покорно взял кепку и чемоданчик и теперь в одной руке держал чемодан, а в другой — портфель и головной убор.
Прошли к ограде.
Грищенко продолжала записывать:
— «К востоку от храма находится… огороженный забором в виде вертикальных столбов… Внутри ограды… деревянный крест. На колу ограды… висит солдатская шинель без знаков различий». — Она сняла шинель и, пристально глядя на москвича, спросила:
— Какой размер?
— Да где-то 48‑й… — ответил тот.
— «Шинель 48 размера», — поправила на руке перчатку, сунула руку в карман шинели и выдернула, словно обожглась. — Чуть не порезалась! — разглядывала палец.
Шинель на ограде
Грищенко осторожно вытащила нож.
Лезвие заблестело на свету.
По спине Мортынова пробежал морозец: как он не порезался, когда давал шинель понюхать собаке?
Нож
Прокурорша писала дальше:
— «В… боковом кармане шинелки… нож типа клинка… около ручки… выбито “666”». Гляди! — бросила важняку.
Мортынов сжал губы. На его щеках заиграли желваки.
Понятые застыли, словно заледенев.
«Число зверя!»
Мортынов достал из портфеля газету, завернул в нее ножик и спрятал в чемоданчик.
Отец Мелхиседек
Прокурор-криминалист писала:
— «С внутренней стороны шинелки… накладной карман, на котором белой краской исполнена надпись: “Тухбатуллин М.Ю.”». Чего за цифры? Диктуй!
Мортынов склонился к цифрам, называл:
— «8133888 Иордания».
Грищенко записала и спросила:
— Где тут монастырская власть?
Важняк подсуетился.
— Игумен Мелхиседек, — подбежал круживший невдалеке высокий, худощавый чернявый монах.
— Отче, у вас в монастыре есть такой Тухтукатулин… Тухта… Черт возьми, лучше сами читайте, — повернула карман к игумену.
Сумка на ограде
Тот прочитал и ответил:
— Среди братии нет… А так, посмотреть надо… — Записал фамилию на листке.
— И очень внимательно… И мне списочек покойничков. — Сказала и на ее помятом лице дернулась бровь.
Выезды на убийства вошли в привычку ветерана прокуратуры, но все равно на нервах отражались.
Игумен что-то прогундосил и исчез.
Прокурор-криминалист:
— Изымаем… — передала вещи Мортынову. — «На окраине ограды, на колу, висит самодельная сумка из черного вельвета».
Важняк:
— Прямоугольной формы с двумя матерчатыми ручками.
— Спасибо за подсказочку, дорогой друг, — сказала Грищенко и добавила: — «… ручки… прострочены крупными стежками из черных ниток»…
Слипшийся песок
Потянулась, как спросонья, и:
— Продолжаем экскурс по обители…
«Жуткая экскурсия».
Грищенко:
— Теперь куда?
Следователь Мортынов в одной руке нес пакет с шинелью и сумкой, отдельно держал кепку и портфель. В другой руке — чемоданчик.
— Вон там напали на иеромонаха Василия… — кивнул в сторону песочной дорожки к калитке в стене.
Свернули на дорожку.
Склад
Здесь прокурор сменила лист и писала:
— «…на обочине дорожки на земле… наслоение вещества бурого цвета… 50х70 см…» Открой-ка сундучок…
Следователь опустил вещи на землю. Достал из чемоданчика коробочку, в нее по края натолкал слипшийся песок, спрятал в «сундучок».
— Вон склад издательского отдела. Там меч, — показывал свою осведомленность важняк.
Грищенко:
— «Далее участники следственного действия, подойдя к кирпичной ограде монастыря, свернули налево и пошли вдоль ограды… Сзади склада… обнаружен нож типа тесака».
Меч
Прокурор-криминалист, зажав пальцами в перчаточках, подняла нож:
— «Рукоятка… обмотана… лентой светло-коричневого цвета… На лезвии ножа… наложения вещества бурого цвета…» И здесь шестерки…
След обуви
Следователь Мортынов кивнул: в его голове крутились разные версии.
Прокурор записала:
— «…выцарапана надпись “Сатана 666”».
Достала раскладную линейку, измерила:
— «Общая длина ножа 63,5 см… длина лезвия 40 см…»
Понятые с ужасом смотрели на меч.
Мортынов завернул в газету меч, нес в руках вместе с другими вещдоками.
Заглянули в сарай…
— Еще хозяйственная сумка синего цвета… Изымаем…