– Здравствуйте! Мне нужна Ирина Андреевна Хрусталева.
Хозяйка квартиры сдвинула брови и попыталась выпрямить ноги и расправить плечи, чтобы выглядеть более достойно, но из этого ничего не вышло. Гримаса боли исказила лицо, женщина снова повисла на костылях.
– А вы по какому вопросу?..
Зверев ощутил неловкость, применять к этой женщине все свои хитрости и уловки у него не было никакого желания, поэтому он сразу же предъявил удостоверение:
– Я из милиции! Мне нужен ваш сын.
– То́ли нет.
– А когда будет?
Женщина отвернулась:
– Мне это неизвестно. Он уже неделю не появляется.
– И вы не пытались его искать?
– Разве я похожа на сыщика? – ответила Хрусталева довольно резко.
– Но вы должны хотя бы беспокоиться…
– Я уже устала о нем беспокоиться! Мой сын совершеннолетний, и, если ему нужно куда-то уйти, он уходит.
– Совершеннолетний? Подождите! Мне сказали, что ваш сын учится в школе!
– Моему сыну восемнадцать, просто он дважды оставался на второй год.
– Поэтому вы его и не искали…
– А как мне прикажете его искать? Телефона у меня нет, а ходить по его приятелям мне как-то не с руки. Я редко выхожу из дома. К тому же мой сын уже не первый раз исчезает.
– Можно мне войти?
Ирина Андреевна отступила, пропуская Зверева в коридор. Все так же громыхая костылями по полу, женщина вошла в комнату.
В доме был идеальный порядок. Постель была аккуратно заправлена, все вещи лежали на своих местах, следов пыли на мебели не было, даже цветы на подоконнике дышали свежестью. Застеленный пледом диван, трехстворчатое трюмо, огромный лакированный шкаф и несколько массивных тумб. Словно прочитав мысли гостя, Ирина Андреевна пояснила:
– Соседка ко мне приходит, помогает с уборкой. Сама-то я, как видите, на многое не способна.
– Любите музыку? – поинтересовался Зверев, указав на стоявший у окна на одной из тумб старый патефон.
– А что мне еще остается? – Ирина Андреевна опустилась в одно из кресел и прислонила к нему костыли. – Во время оккупации немцы заставляли нас работать на расчистке завалов. Подо мной рухнул пол, третий этаж… Мне еще повезло, что я осталась жива. Травма позвоночника, и теперь, как видите, я передвигаюсь на костылях. Так что музыка теперь – одно из немногих удовольствий, которые мне доступны. Есть, конечно, еще книги.
Зверев подошел к патефону, рядом с ним лежали пластинки с записями. Здесь были Шульженко и Утесов, Марк Бернес и Георгий Отс. Были тут так же записи Френка Синатры и даже Эдит Пиаф. Оценив коллекцию пластинок, Зверев не стал останавливаться на книгах.
– Если я правильно понял, Анатолия нельзя назвать образцовым сыном?
Ирина Андреевна беззвучно рассмеялась.
– Весь в отца!
– Тот тоже отличался буйным нравом?
– Первый раз сел за кражу, потом вышел и через год снова сел! Всю жизнь мотался по лагерям, а в сорок четвертом, как я слышала, умер от туберкулеза в лагере.
– То есть ваш муж…
– Мы не были женаты. Любовь с ним была ошибкой молодости. Сами же знаете, что девчонки любят плохих парней.
– Знаю.
– Володя был настоящий красавец, ну и… – Ирина Андреевна развела руками. – Одним словом, наш роман закончился так же быстро, как и начался. Замуж потом я так и не вышла, впрочем, забот мне и без замужества хватило. Простите, вы курите?
Зверев достал пачку сигарет, они закурили.
– Давайте теперь вернемся к Анатолию, – продолжал Зверев разговор. – Не могли бы вы мне сказать, где он бывает? Куда все-таки он мог запропаститься?
– У приятелей или у своего дяди.
– Приятели – это Чижов и Хлебников?
– Не знаю таких.
– Это его одноклассники. Насколько я знаю, именно с ними он водил дружбу.
– Все одноклассники моего сына еще дети. Наверняка они живут с родителями, а какие нормальные родители станут держать у себя неделями такого постояльца, как мой обормот Толик? – Ирина Андреевна выдохнула дым. – Скажите, он действительно влип в какую-то историю?
– Чижова и Хлебникова нашли мертвыми в старом заброшенном доме в Завеличье.
Ирина Андреевна дернулась, сигарета выпала из ее рук. Зверев тут же поднял упавший окурок и потушил его в пепельнице.
– А мой сын?
Зверев поднялся, сходил на кухню и, отыскав стаканы, принес хозяйке воды.
– О вашем сыне нам ничего не известно. Надеюсь, с ним все в порядке.
– Тогда почему вы считаете, что Толик причастен к смерти этих ребят?
– Говорю же, они дружили. Поэтому нам нужно как можно быстрее его отыскать. Дядя, о котором вы упомянули… его фамилия, где живет?
Сделав несколько глотков воды, Ирина Андреевна вернула Звереву стакан и попросила еще одну сигарету. Выпустив пару облачков дыма, женщина продолжила:
– Я мало что знаю о нем.
– Но как же…
– Владимир Иванович Ярцев – так звали отца Толика. Дядю, о котором мы говорим, зовут Василий. Они не родные братья, у них мать одна, так что фамилию его я не знаю. Где он работает и где живет, я тоже не знаю.
– Может быть, есть фото?
– Дяди?.. Разумеется, нет.
– А фото Анатолия?
Ирина Андреевна горько рассмеялась.
– Вы не поверите! Детские фото сгорели во время пожара, а потом со мной случилось вот это, – женщина указала на костыли. – Так что мне было не до фотографий. А сам Толик вообще не любит фотографироваться.
– Может, хотя бы фото Володи есть?
Ирина Андреевна поднялась, взяла костыли и подошла к секретеру. Спустя несколько секунд хозяйка квартиры протянула Звереву старенький снимок с надломанными краями.
На фото на фоне затуманенных дымкой гор стояли красивая женщина в темном закрытом купальнике и высокий мускулистый мужчина в обтягивающих плавках. Женщина ела арбуз, мужчина обнимал ее за талию, на заднем фоне плескались волны. Только внимательно приглядевшись, Зверев узнал в красавице на фотографии стоявшую сейчас перед ним хозяйку дома.
– Это мы в Сочи. Я ездила по путевке и встретила там Володю. Он был такой мужественный и напористый, я сразу же в него влюбилась, ну и потом все и случилось. Вскоре после того, как я вернулась в Псков, я поняла, что беременна. Володя же уехал к себе в Саратов, перед расставанием мы обменялись адресами, и он обещал приехать.
Ирина Андреевна вернулась в свое кресло, прислонила к нему костыли и какое-то время молчала.
– Приехал? – прервал воспоминания хозяйки Зверев.
– Спустя два года, когда Толику уже исполнился год. Все это время я писала Володе письма, а он ни разу не ответил. Позже выяснилось, что он провел этот год в тюрьме.
– А как вы об этом узнали?
– Он сам мне это рассказал. Сказал, что оказался в тюрьме случайно, каялся и все такое прочее! Потом он остался у нас, и я надеялась, что в нашей жизни все образуется. Мы неплохо ладили, и мне показалось, что у нас все хорошо, но через год Володю снова арестовали, и с тех пор мы больше не виделись.
Ирина Андреевна вновь замолчала, а Зверев, выждав паузу, спросил:
– Ваш сын похож на отца?
– Толик? Практически одно и то же лицо.
– А дядя Толика похож на своего брата?
– Похож, Володя на несколько лет младше своего брата.
– Вы сказали, что Володя из Саратова, а как же так случилось, что его брат теперь живет в Пскове?
– После того как Володя поселился у меня, его брат тоже переехал в наш город. Он прожил у нас месяц, а потом уехал, но я даже не знаю куда. Как вы сами понимаете, меня это тогда не особо волновало. Пару лет назад Толя сказал, что встретил в городе дядю и довольно часто оставался у него ночевать. Вот в общем-то и все, что я могу вам рассказать.
– То есть о том, где Василий живет и чем занимается, вы не знаете? – еще раз на всякий случай уточнил Зверев.
– Я же это вам уже сказала! – довольно резко ответила Ирина Андреевна. – С тех пор как папаша Толика пропал, я больше не хочу иметь ничего общего ни с ним, ни с его родственниками.
– Тогда, может быть, вы позволите мне взять эту фотографию?
– Забирайте. Она мне не нужна.
Зверев убрал фото в карман. Видя, что хозяйка на взводе, сменил тему:
– Хорошо. С этим делом мы разобрались. А теперь по поводу окружения вашего сына. Может, напряжетесь и вспомните кого-нибудь, кто помог бы мне в его поисках. Думаю, что это в ваших же интересах.
– Я точно знаю, что окружение у моего сына обширное, но, как я уже сказала, мне до него нет дела. Хотя постойте… Кажется, я видела одного из его приятелей. Как же его звали?.. Мотя… точно Мо́тя!
– Мотя? Это что – кличка?
– Думаю, что да. Как-то раз в дверь позвонили, и Толик открыл дверь. Прежде чем сын вышел в коридор, он назвал пришедшего Мотей.
– Это все?
– Да, все. А теперь, если позволите…
– Да-да, я уже ухожу.
Глава пятая
Распрощавшись с хозяйкой квартиры, Зверев направился к остановке и умудрился успеть на последний автобус. Однако лечь спать пораньше ему не удалось, потому что, как только он разделся и принял душ, зазвонил телефон.
– Товарищ Зверев?
Павел Васильевич узнал голосок племянницы Глафиры Ульяновны.
– Да, это я. Можете звать меня Павел… – на секунду задумавшись, Зверев добавил: – …Васильевич! Павел Васильевич! Что вы хотите, Дина?
– Тетя сказала, что вы просили о встрече. Она сказала, что я могу позвонить в любое время.
– Да, разумеется! Вы хотите рассказать мне о вашем друге Валентине?
– Да… то есть в основном я хочу поговорить о Хрусте́.
– Хрусте? О… Вы имеете в виду Анатолия Хрусталева?
– Да. Хруст – это кличка. У всех блатных есть клички, а Хруст блатной!
Зверев посмотрел на часы.
– Я все понял. Давайте встретимся прямо сейчас. Где вы живете?
– На Кузнецкой.
– Тогда давайте встретимся через час в Ботаническом саду у фонтана Надеюсь, еще не слишком поздно?
– Ничего страшного, я уже не маленькая.
Повесив трубку, Зверев позвонил дежурному и тоном, не терпящим возражения, потребовал «дежурку».