— Убей! Убей дракона! — взревели на стенах горожане, когда Роберт, для многих все еще живой и невредимый, подбежал к стене и подобрал меч.
— Убей! Убей! Убей! — скандировало со стен тысяча глоток.
— Жалкие трусы, как вы изменчивы, — пробормотал Роберт.
Крики заглушило разъяренное рычание выходящего на последнюю охоту зверя.
Дракон поднялся на задние лапы, опираясь на хвост. Передние дотянулись до жгущей занозы, торчащей из брюха. Царапая и раня себя, дракон вырвал железное жало. Гнев и ярость клокотали в глотке. Опять! Опять!!! Двуногие посмели напасть на НЕГО!! Посмели оказать жалкое и ничтожное сопротивление…
Темная, зеленая и вязкая кровь, похожая на ядовитые жидкости алхимиков, лилась из глубокой раны, оставляя на песке большие кляксы. Дракон не чувствовал боли, он жаждал одного — мести.
— Наелся? Иди, иди ко мне! — Кричал Роберт, размахивая мечом. Другая рука задумчиво подбрасывала стилет.
Дракон упал на передние лапы, так что земля содрогнулась, и с неожиданной прытью бросился вперед, раскрыв пасть, которая с легкостью могла перекусить тело человека пополам. Роберт отступил за железный столб и ловко метнул стилет в широко раскрытый драконий глаз. Рог чудовища со звоном столкнулся с железным столбом. Жертвенный столб согнулся, словно подтаявшая стеариновая свеча. Вой дракона взорвал ушные перепонки зрителей. Симпл обмотал голову полой тоги, чтоб ничего не видеть и не слышать. Фил закрыл глаза и заткнул руками уши. Солдаты отпустили оружейника с дочерью, теперь они стояли на стене, наблюдая за поединком. В левой глазнице дракона торчала рукоятка стилета. Роберт быстро обегал полуослепленного дракона с этой стороны и поздно заметил движение бронированного хвоста. Не оставалось ничего другого, как кинуться к бочкообразному телу и прыгнуть на спину, хватаясь за пластинки-крылышки.
Крики и стон на стенах стихли.
— Убей дракона! — захлебнулось в истеричном визге толстухи, вытаращившей на происходящее глаза и все равно от страха и ужаса ничего не видящей. Кто-то закрыл ей рот ладонью.
Зверь шумно и устало дышал. Выдернутый и перекрученный тяжелый металлический стержень, к которому должна была быть привязана жертва, лежал возле городских ворот. Солдаты побледневшими, трясущимися руками сжимали ненадежные древки копий, гладили приклады арбалетов и молились небесам о том, чтобы дракон не стал штурмовать город.
Ящер повернул голову. Из левого, затянутого бледно-зеленой пленкой глаза торчала рукоять стилета, струилась густая кровь. В правом оке бушевало яростное алое пламя гнева, он выдохнул воздух, волосы Роберта затрепетали, отброшенные дыханием. Шея изогнулась, пасть раскрылась и метнулась к Роберту. Человек закричал, но не от ужаса, а бросая ответный вызов. Роберт метнулся к основанию шеи, пасть чудовища тщетно щелкнула, хватая воздух в том месте, где была жертва. Роберт взмахнул мечом. Заготовленное для мести оружие оружейника легко пронзило нижнюю челюсть, перерезало язык и вошло еще дальше, распарывая на части серые половинки мозгов.
Последовал не рев, а визг испуганного, агонизирующего животного. Дракон вскинул голову, судорожно дергая шеей. Весь мир в одно мгновение превратился для него в алый колеблющийся мрак. Роберт не выпустил оружия, он подлетел высоко вверх, и там меч вырвался из искалеченного черепа чудовища.
Зрители дружно вскрикнули, когда Роберт, раскинув руки и описав широкую дугу, скрылся за причалом. Дракон, ничего не видя, отступил к морю. Хвост, биясь в конвульсиях, обрушился на то место, куда упал человек. Зверь не рычал — хрипел и продолжал сползать, пятясь, в море — там родился, там и должен умереть, — оставляя за собой жирную зеленую полосу. Голова, обезумев, дергалась из стороны в сторону, язык безжизненно повис меж клыков.
На какой-то миг погрузившееся в воду тело вода отрезвила, дракон замер, повернул морду к городу и страшно, словно проклиная, проревел. Перерубленный язык выпал на доски причала, и рядом брякнулась безжизненно замершая змеиная голова. Глаза наполовину подернулись матовой пленкой. Длинная шея наполовину торчала из воды.
Люди сохраняли молчание, никто все еще не мог поверить и осознать что их злой бог погиб. Дракона больше нет, и нет жертв… И невозможно было поверить в то, что на их глазах его убил один человек… Не бог, а обыкновенный человек, недавно приговоренный к пожертвованию, дар города дракону…
Селена вскрикнула, когда рядом с поверженным драконом из воды показалась черная голова. Каталанец весело скалился, когда с трудом выполз на причал, волоча за собой меч. Прихрамывая, он направился к драконьей голове, в два удара отделил ее от шеи, и тогда потрясенный город разразился ликующим ором:
— Да здравствует новый король!
— Король!!!
Побледневшие городские сановники отвесили почтительный и самый низкий поклон.
— Ворота! Негодяи, откройте его величеству ворота! — закричал Слим, чуть ли не с кулаками бросаясь на стражников…
Ликующая толпа, вынесла Роберта на руках в центр города и водрузила на высокой каменной плите.
— Король!
— Король!
— Да здравствует наш король! — скандировали горожане, начисто забыв о том, как совсем недавно смеялись над беспомощно прикованной к столбу жертвой.
Вперед почтительно протиснулось городское правление старейшин. Стояли, потупив очи, страшась посмотреть на своего короля и прочитать в его глазах смертельный и мстительный приговор. «Дракону так точно не достанемся», — пробормотал Лис. Роберт, хитро улыбаясь, смотрел и ждал, как будет разворачиваться дальнейшее представление. «Пусть попотеют и подумают о себе», — подумал он.
Наконец под общее шушуканье вперед вытолкнули оружейника. Ликующие крики стихли. Скул нервно вскинул голову и громко объявил:
— Согласно нашего закона и завещания, оставленного последним королем, человека, убившего в поединке дракона, объявляют королем. — Он поклонился и добавил: — Теперь ты наш король, и в твоей милости казнить или миловать, как и издавать новые законы, отменять старые, заботиться о вверенных тебе судьбах и жизнях людских. — Скул отступил к своим компаньонам.
Все молчали, ожидая, что скажет новый король. Молчал и Роберт, продолжая неприятно скалиться, опираясь на высокий двуручный меч, только голубые глаза обжигали презрительным огнем тех, кто осмеливался глянуть на него. Проще, но страшнее было смотреть на меч, в лучах солнца превратившийся в огненное копье. Им он убил дракона и сейчас им же обезглавит старейшин, никто не посмеет и слова сказать, наоборот, даже ждали, потаенно предвкушая, новое развлечение, ведь потом по закону дома казненных отдавались городу на разграбление, а у старейшин есть чем поживиться, на то они столько лет и старейшины…
За спиной нового короля возвышалась большая глиняная урна. Две ступеньки обрывались возле ее основания, в том месте, где был врезан специальный желоб и медная заслонка, разделяющая желоб от урны. Роберт подошел к странному сооружению и указывая на него мечом спросил:
— Что это?
— Жертвенная урна, — ответил Скул.
— Если поднять заслонку, по желобу скатится камень. Белый — ты свободен. Черный — готовься быть принесенным в жертву дракону, — разъяснил толстяк Фил.
Роберт приоткрыл заслонку. Выскочил и скатился по желобу, прямо в подставленную ладонь, овальный черный камешек. Роберт нахмурился и тут же громко захохотал, подкидывая камешек в ладони, показывая его толпе. Люди подхватили его смех.
Роберт поднял руку. Смех прекратился, толпа приготовилась внимать первым словам своего короля. Солдаты незаметно пробились к платформе, окружили плотным строем, оттеснив старост в толпу, всем своим видом показывая готовность служить новому королю-победителю. Роберт презрительно скривился, когда установилась всеобщая тишина, громко заговорил:
— Я не могу и не хочу быть вашим королем. Мне отвратительны разумные и расчетливые трусы. Как вы до сих пор не поняли, что не важно было убить дракона, приходящего из моря за жертвами. Гораздо важнее было убить дракона, живущего в городе, в ваших сердцах, — Роберт постучал по груди, — того, кто так легко выдает жертвы. Этого дракона вы не убили.
Он спрыгнул с платформы, оттолкнул в сторону нерасторопного солдата. Перед ним выросли Фил и Скул.
— Ваше величество, — толстяк выпятил живот, перегораживая проход, — как это понимать, вы отрекаетесь от власти?
— Не отрекаюсь, а не беру, — Роберт небрежно отодвинул толстяка в сторону.
— Подожди, — на плечо легла рука оружейника, — куда ты теперь?
— У каждого свои дела и дороги. Единственное, что можете сделать для меня, дать лодку под парусом. Считайте это первым и последним королевским указом.
Роберт пошел на толпу, люди расступались, отводили в сторону глаза. Несостоявшийся король, вскинув меч на плечо, выпятив вперед подбородок, шагал по направлению к городским воротам. Там, над воротами, на высоком древке, кто-то выставил оскаленную драконью голову…
Был вечер, солнце наполовину затонуло в море, раскрасив горизонт смелыми малиновыми экспрессионистскими мазками, смешав море с перистыми облаками. Горласто кричали чайки, на низком бреющем полете высматривая поздний ужин. Волны лениво и устало били в высокий борт белой лодки. Роберт одобрил подаренное ему судно и теперь готовился к отплытию. Любопытные провожающие, столпившиеся на берегу, видели у него болтающийся на цепочке черный «драконий» камешек. Из толпы вынырнула с корзинкой в руках Селена. Раскрасневшаяся, с распущенными волосами, подбежала к моряку.
— Ты уезжаешь сегодня?
— Как видишь, — Роберт улыбнулся девушке.
— Так быстро?
— Так быстро. Спасибо, что пришла меня проводить. — Роберт подмигнул. — Спасибо также за помощь и за смелость, за то, что твой отец подарил великолепные доспехи и оружие. Передай, что когда-нибудь я приеду сюда с торговым кораблем. Пусть заготовит побольше доспехов, такие вещи всегда в цене.
— Старейшины хотели наградить тебя золотом.