н не в состоянии.
— Опять допился, — глухо пробубнил в одеяло тонкий, не отрывая головы от кровати. — Ещё один конвент, от которого Сашка запомнит только заезд, первую бутылку с Семецким и дверь своей квартиры. Ром, пообещай мне, что на следующий кон мы его на коврик брать не будем.
— Отсутствие Александра на следующей конференции могу вам гарантировать я, — сказал Игорь. — Мёртвые люди по конференциям ездят плохо.
— Чего? — толстый Рома сел и тут же со стоном сполз вбок, схватившись за голову Его мутило.
— Ваш товарищ, проживавший с вами в этом номере "на коврике" утром был найден мёртвым, — пояснил Игорь. — И в этой связи мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Например, посмотреть на тот самый коврик. И прочие личные вещи покойного.
— Лёш, — Рома сел, растерянно моргая. — Он насчёт Сашки это всё серьёзно, что ли?
Тот молча кивнул. Игорь снова продемонстрировал свою корочку, в надежде на то, что хоть в этот раз его собеседник разглядит, что там написано.
— А как он… — Рома замялся. — Ну…
— С балкона упал, — сказал вместо Игоря Лёха.
— Лёш, ты чего? — на лице Ромы отразилось искреннее недоумение. — У нас же за окном крыша столовой и кинозал. Второй этаж. Там падать некуда!
Игорь прошёл к плотно задёрнутой занавеске и отодвинул её в сторону. Действительно, сразу за окном начиналась обширная нагретая тёплым майским солнцем крыша. При желании на неё запросто можно было выйти в окно.
По крыше разгуливали несколько не вполне трезвых людей. Один из них углядел Игоря, жизнерадостно улыбнулся и помахал ему рукой. Ему было хорошо. Игорь раздражённо задёрнул занавеску обратно.
— Никто и не говорит, что он падал отсюда, — сказал он. — Тело Трофимова нашли утром на асфальте с противоположной стороны здания. И в связи с этим меня очень интересует, где и когда вы его в последний раз видели.
— Ну, он с нами заезжал, — сказал Рома. — Это вчера днём. Затем вроде с Семецким ушёл, они по пансионату ходили, а после я его только вечером увидел. Док, он же с нами у Саши Громова был, да?
— Был, — сказал Док. — А потом я помню только, как он к нам ночью в номер за коньяком ломился, это когда мы уже спать пошли. Я его пустил тихонечко, он бутылку забрал и ушёл. Там, вроде, у Громова ещё сидели, и он им пообещал за добавкой сбегать…
— Это когда примерно произошло? — спросил Игорь.
— Ну не знаю, — сказал Док. — Мы где-то в двенадцать ушли. Полпервого, может в час. Не знаю. Я уже спать хотел ужасно.
— Значит, говорите, к Александру Громову он вчера ночью направлялся, — сказал Игорь. — И где с ним можно побеседовать? Алексей, вы не проводите?
— А сейчас времени сколько? — спросил Рома. — У Саши же мастер-класс сейчас.
— Угу, — Лёха кивнул. — В шестом корпусе.
— Ну, значит, идём в шестой корпус, — сказал Игорь.
— Вы знаете, — сказал Лёха по дороге, — может, лучше всё-таки дать ему довести мастер до конца? Всё-таки люди надеялись, рассказы писали…
— Трофимов тоже надеялся, — сказал Игорь. — Жизнь жил.
— Ну вы тоже поймите, там же скоро кончится уже, в час официальное окончание, — сказал Лёха, — зачем людям портить мероприятие? Тем более там, наверное, иностранцы сидят…
Иностранцы Игоря не убедили. Иностранцев в его ведении и так более чем хватало. Из Таджикистана, например. Но паранормальное чутьё заставило Игоря молча застыть на пороге.
В комнате висел плотный полог эмоций и сплетённых аур. На мявшегося посреди неё парня лет двадцати было жалко смотреть. Каждое новое слово критиковавшего его человека входило в чакры ослепительными иглами света, прогрызая в ауре неаккуратные дыры с рваными краями, разом напомнившие Игорю жертв энергетического вампиризма.
Мастер немного запинался, делая паузы, чтобы собраться с мыслями, но слушали его все очень внимательно.
— И потом, вот эта ваша тема, о ментах с Рублёвки с эээ… — он помедлил, подбирая определение, — с суперспособностями…
По рядам собравшихся прокатились смешки.
— Она сама по себе уже достаточно щекотлива, и не надо… — при этих его словах Игорь увидел, как от Громова по эфиру разошлись пульсирующие жилы энергетических каналов, впиваясь под рёбра и в лоб слушателям. Одно из таких щупалец даже потянулось было к Игорю, но, наткнувшись на его гневный взгляд, ссохлось и опало.
— И не надо усугублять её исполнением, — продолжал между тем свою фразу мастер. — Вот например этот ваш оборот "Дверь приоткрылась, и в щель залупился налысо выбритый череп"…
По рядам прокатились приглушённые смешки.
— Понимаете, уже сама эта фраза, наводит на какие-то неправильные ассоциации и вызывает желание прописать автору брома, — смешки переросли в откровенный гогот.
— Аккуратнее надо быть со словами. Помните, это вы, когда пишете, знаете, о чём пишете. А читатель знает только то, о чём читает. И такие обороты его от правильного восприятия текста исключительно отталкивают. Фантастическая идея может быть сколь угодно ненаучной, в конце концов, мы пишем о людях, и обосновывать каждое положение сюжетных завязок никто не требует, но, когда ваша идея ещё и косноязычно изложена…
Аура критикуемого всё больше напоминала швейцарский сыр. От самодовольства и самоуверенности, преобладавших когда-то в её наполнении, оставались только жалкие, расползающиеся на глазах, обрывки.
— Тем более, — безжалостно добил его мастер, — что дальше у вас следует не менее корявая фраза. "Вихрь внёс в дверь нервно пульсирующее тело" — что тут первым делом подумает читатель? Что случилась какая-то катастрофа? А между тем, вы, когда это писали, как я понимаю, всего лишь хотели сказать, что в комнату быстро вошёл чем-то взволнованный человек. Вы учтите, чтобы такого у вас не было — рассказ после написания следует вычитывать. Желательно вслух, чтобы зацепиться за каждую возможную неточность…
Плановое избиение продолжалось. За пятнадцать минут несчастный автор был отпрепарирован, сунут носом в каждый из своих ляпов, и полностью осознал как собственный вопиющий непрофессионализм, так и каждую из многочисленных ошибок.
Что же до самого ведущего семинара, то он к концу мероприятия напоминал в эфирном диапазоне огромного разбухшего спрута. Всё самодовольство и уверенность собравшихся в помещении людей мутной взвесью крутилось под оболочкой его ауры, медленно перевариваясь и превращаясь во что-то ещё, названия чему Игорь не знал.
Ему всё больше и больше хотелось достать телефон и позвонить своему куратору из ведьминого отдела. Удерживало Игоря только одно — каждый раз, как случалось что-то действительно серьёзное, куратор обычно звонил сам. Звонки самого Игоря обычно приводили лишь к тому, что его тыкали носом в непрофессионализм и поспешность столь же эффективно, как это только что было проделано с несчастным начинающим графоманом.
Оставалось только работать самому, стараясь не наделать ошибок. Игорь решил рискнуть.
— Скажите, — произнёс он, как только гомонящая толпа выжатых досуха в энергетическом плане участников расползлась в разные стороны, позволив Игорю протолкаться к ведущему семинара и увлечь его в коридор для приватной беседы, — в отделе знают об этой вашей… самодеятельности?
— Вполне, — невозмутимо ответил его собеседник, с полуслова поняв, кто и о чём его спрашивает. — Усекновение лишнего — операция не всегда приятная, но зачастую необходимая. Излишек самомнения автору вообще вреден. Скромнее надо быть. Тем более, в нашей профессии, смею вас заверить, достаточно непростой и вредной.
— Да я уж заметил, как вы им мозг съели, — с некоторой неприязнью сказал Игорь. Вампиров, тем более энергетических, он никогда не любил, а в том, что перед ним именно такой, и не из последних, он ни капли не сомневался. Слишком уж небрежно, походя, тот отключил сознание сопровождавшему Игоря Лёхе, как только речь зашла о тех вещах, слышать которые посторонним лишний раз не следует.
— Понимаете, — вампир чуть запнулся, считывая ауру собеседника и продолжил, — понимаете, Игорь, в данном случае пищей служат скорее амбиции. Излишние амбиции, никак не подкреплённые. И аккуратное их усекновение может привести к тому, что человек или бросит писать, или задумается над тем, что именно пишет. В любом случае, количество плохих произведений от этого только уменьшится.
— А ещё можно усекать авторов, — вполголоса сказал Игорь.
— Порой хочется, — кивнул Громов. — Но, увы, даже сечь нынче можно только словесно. Хотя некоторым не помешало бы.
— И что, хотите сказать, что все остальные участники конференции заняты примерно тем же, чем и вы сейчас?
— В той или иной мере, — согласился вампир. — Как я понимаю, вы это всё видите?
Игорь кивнул.
— Я вот, к сожалению, лишён, — сказал вампир. — Мне в отделе объясняли, ваши, как я понимаю, коллеги. Но, как я понял, никакого преступления в этом нет.
— Ничего себе "нет"! — фыркнул Игорь. — Аура вся в дырках!
— Ну вы же отлично видели, что именно я у них забрал. И наверняка поняли, зачем. Кстати, примерно тем же обычно занят любой хороший учитель или критик. Времена, когда обмен был неравноценным и нёс за собой неприятные… последствия давно уже прошли.
— Не совсем, — сказал Игорь. — Видите ли, перед главным корпусом лежит на асфальте некое тело с характерными прорехами в ауре. Очень, знаете ли, похожими. И что самое удивительное, по показаниям свидетелей не далее как вчера вечером покойный Александр Трофимов присутствовал у вас в номере.
— Присутствовал, — отпираться вампир не стал. — Приблизительно до полпервого ночи. После чего отправился за коньяком, пообещав скоро вернуться, и пропал. Свидетелей позвать? Или вы и так видите, что я не вру?
— Вижу, — сказал Игорь. — Но свидетелей всё-таки позовите. И снимите, наконец, с Лёхи этот ваш гипноз, а то секретность секретностью, но если вы и дальше будете его так держать — он вконец отупеет!
Общение с несколькими участниками ночных посиделок полностью подтвердило рассказ Громова. Действительно, сидели, действительно общались, после чего Трофимов ушёл и не вернулся. Куда ушёл — неизвестно. Наверное, в свой номер.