– Не поэтому, – говорит Тихон, подойдя ко мне почти вплотную и заслонив собой от ветра. – Под раздачу в этом смысле ты попала случайно. Флешки нет, а значит, велика вероятность, что до дома я уже не доеду. Пришлось умереть, чтобы не умереть. И чтобы достать видео с камер.
– Тогда почему? – не унимаюсь я. Обнимаю себя за плечи и топчусь на месте в ожидании ответа.
– Долго, – очень просто поясняет Мирон. – Пока Сан Саныч раздуплится, пока сам пересмотрит видео с камер. Поедет в отель, там возмутятся обвинениям, он поедет обратно, наклепает запрос, обоснует, запросит разрешение запросить, обматерит пол отдела и руководство, напишет заявление на увольнение, вымажет двести, а то и триста грамм на сон грядущий, проспится, заберет заявление, получит разрешение на запрос, отправит, дождется ответ… Это уже трое суток мимо.
– Хватит, – прерываю я его трескотню.
– О чем и речь, – поддакивает Мирон, ничуть не обидевшись. Подкидывает на ладони ключ от машины, ловит, зажимая его в кулак. – Ладно, я погнал. Не скучайте.
– Не будем, – обещает Тихон, вставая ко мне вплотную.
Я нервно сглатываю, провожая взглядом машину Мирона. Дрожу уже не от холода, и даже не от страха. От волнения, нарастающего с каждой секундой.
– Ну что, красавица? – Тихон обнимает меня за талию, а потом начинает как-то странно ощупывать. – Что это? – оттягивает он мое одеяние.
– Наволочка.
– Вопросов только прибавилось. Топай в дом.
Он отпускает меня и похлопывает по ягодице, подгоняя в нужном направлении, а сам уходит в сторону какого-то сарая. Я еще раз окидываю взглядом окрестности, понимаю, что бежать тут некуда, и послушно плетусь в дом. Топчусь на пороге, пока не возвращается Карелин с охапкой дров.
– Не разувайся, тут пыльно, – говорит он мимоходом. – И можешь начинать рассказывать.
– О чем? – спрашиваю я тихо, робко следуя за ним в небольшую гостиную со вполне современным камином и новой мягкой мебелью.
– Почему ты в наволочке, например. Кто этот Максим, которого убили. В идеале, обо всем, что произошло с того момента, как ты покинула номер. Хотя, нет. Начни с того, почему ты его вообще покинула.
– А как надо было? – мямлю я, смутившись.
– Остаться. Поспать. Принять вместе душ, – перечисляет он обыденно. – Спросить, когда я тебе позвоню.
– Тихон, я не вчера на свет родилась. Утро было бы очень неловким.
– Первые секунд десять. Но я понял твою логику. Жалеешь?
– Обо всем, что случилось после, – отвечаю я честно.
– Такая же фигня, – хмыкает он, укладывая дрова в печь.
– С кем сейчас Полина? С матерью?
– Эта дрянь не получит моего ребенка даже после моей смерти, – отвечает он резко. – С моими родителями. Улетели тем же утром. И обратные билеты пока не брали.
– И если ты не найдешь флешку, то и не воскреснешь, я правильно поняла?
– Да, Анфис.
– Заберешь Полину и вы уедете, – заканчиваю я мысль, а он снова подтверждает:
– Да.
– А я, – нервно смеюсь я, но чувствую, как на глазах наворачиваются слезы, – я… а мне что делать?
– В наших общих интересах ее найти. И если ты знаешь, в каком направлении искать…
– Тихон, я не брала эту чертову флешку! – повышаю я голос, роняя на щеки слезы негодования.
Тихон закрывает дверцу печи и встает. Чуть расставляет руки в стороны и медленно идет в мою сторону.
– Хорошо, я понял. Не брала. Я не исключаю, что тебя втянули намерено, но ты не при чем.
– Да зачем вообще кому-то это делать?
– Чтобы я оказался в нужном месте и в нужной кондиции. Расслабленный и крепко спящий.
– Тебе не кажется, что слишком уж много неизвестных переменных в случае моего участия? А если бы я в последний момент струхнула и не пошла? Если бы… ты не расслабился настолько, насколько нужно?
– Нет и нет.
– Звучишь, как самодовольный индюк, – отмечаю я сердито.
– Звучу, как мужик, полгода пускающий слюни на училку своей дочки, – со смешком отвечает Тихон и выходит из гостиной. Прослеживаю его взглядом до кухни, слышу металлический скрип, и вскоре Тихон появляется со стальным ведерком в руке. – Да я бы мясом наружу вывернулся, если бы потребовалось, чтобы не упустить такую козырную возможность, – добавляет он, поймав мой взгляд.
– Козырную в смысле… – немного хмурюсь я.
– Ты все правильно поняла. Отношения мне не нужны.
Он выходит с ведром на улицу, а я сажусь на подлокотник дивана.
Получается, он меня узнал сразу. Понятно теперь, откуда столько напора. И страсти. За одну ночь успеть реализовать все фантазии – это еще постараться надо.
А я-то, глупая… приезжий. До смешного.
Но, надо отдать ему должное. Он давно мог пойти другим путем. Пригласить на свидание, заставить думать, что за этим стоит нечто большее, увлечь, затащить в постель и раствориться. При необходимости – перевести дочь в другую музыкальную школу, их немало. Стать очередным мудаком в моей жизни и преспокойно пойти дальше. Но он поступил как адекватный взрослый мужчина. Отодвинул на второй план свои низменные желания, подумал о последствиях. А что ситуацией воспользовался… использованной я себя уж точно не ощущаю. Было потрясающе и отрицать это глупо и лицемерно.
Вскоре Тихон возвращается и идет сразу на кухню. Я встаю и семеню к нему.
– Когда я вышла из отеля, меня поджидал Максим, – говорю я, чуть только вижу Тихона. – Это из колодца? – отвлекаюсь на завораживающую рябь на поверхности кристально чистой воды и облизываю губы.
– Пить хочешь?
– Чудовищно. Готова как лошадь просто опустить туда голову, – бормочу я в бредовом припадке и тяну к ведру руки.
– Можешь, – негромко смеется Тихон. – Но есть чашка. Или вот… – бормочет он, наклоняясь и открывая дверцы шкафчика. Достает ковш. – Компромисс.
Я практически вырываю из его рук ковш, зачерпываю воды почти до краев и жадно пью через край, подставив ладонь под подбородок.
– Ох… – Я блаженно прикрываю глаза, размашисто вытерев рот. – О чем я? А, да, – собираюсь с мыслями, открыв глаза и отставив ковш. Коротко пересказываю, что случилось до того момента, как я оказалась на кладбище, опустив личные разборки с Максимом. – В моей сумочке была флешка с видеорегистратора из его машины. Ты же не выкинул ее, правда?
– Нет, валяется на заднем сиденье. Сейчас. – Тихон отлипает от столешницы, к которой пришвартовался, пока я говорила, идет к двери. – Поройся пока в холодильнике.
К моменту, когда он возвращается, я уже приканчиваю первый бутерброд, размышляя о пачке сухих макарон, лежащих на верхней полке в холодильнике. Принимаю из его рук свою сумочку, лезу в маленький внутренний кармашек и точно молнией прошибает.
– Почему он расстегнут?.. – бормочу я себе под нос. Дергаю за собачку, раздается тихий свист, но звенья не сцепляются. Повторяю маневр еще трижды с тем же результатом, прежде чем лезу в кармашек. – Нет… – стону я в отчаянии, шаря внутри пальцами. – Нет, нет, нет, нет, не-е-е-ет… – по-детски хнычу.
Переворачиваю сумочку и вываливаю на стол содержимое. Трясу, не увидев флешки, и на горку бесполезного хлама падает тампон. Меня бросает в жар, я хватаю его и заталкиваю в карман джинс, покраснев от смущения. Кошусь на Тихона, наблюдающего за мной с абсолютно непроницаемым лицом, раскрываю сумку и обследую каждую складку подкладки рукой.
– Потеряла, – объявляю я трагично. – Ну, все, на пожизненное хватит.
– Не думаю, что тебе смогут пришить его убийство, – равнодушно комментирует пропажу Карелин. – Ты сказала, стреляли с близкого расстояния. Вряд ли мужчина был одного с тобой роста, так что как минимум баллистика на твоей стороне.
– А если женщина? Я ж не видела. И не все такие богатыри, как ты.
– Благодарю, – с полуулыбкой кланяется Тихон, снова вгоняя меня в краску, – и вряд ли. Макушка у него была на месте? Если да, стреляли не снизу вверх.
К горлу в мгновение подпрыгивает съеденный бутерброд. Я делаю глубокий вдох и с трудом сдерживаю острый приступ тошноты, отвернувшись от Тихона и закрыв рот рукой. Пытаюсь не искать в памяти ответ на его вопрос, но картинка всплывает сама собой.
– На месте, – отвечаю я через силу. – Но там мои отпечатки. И в ресторане я при свидетелях продемонстрировала свою неприязнь.
– А оружие ты где взяла? И кто стрелял в тебя? – заваливает здравомыслием Тихон. – В машине тоже твои отпечатки. И при желании можно найти и фуру, остановившую движение. Идея, кстати, выше всяких похвал. Проще было устроить жесткую аварию.
– Я думала об этом, но, – морщусь я и отрицательно покачиваю головой. – А если с ребенком кто? Да и без… нет. Хватает того, что из-за меня убили Максима.
– Ты хотела сказать, из-за меня? – хмыкает Карелин, а я пожимаю плечами и поднимаю на него печальный взгляд.
– А есть разница? Ничего уже не изменить. – Я собираю свои скудные пожитки обратно в сумочку, размышляю. – Получается, какая-то переодетая в горничную девушка украла у тебя флешку, а из меня сделали козу отпущения. И чтобы я никогда не смогла этот факт опровергнуть, решили убить.
– Это один из вариантов, – дипломатично говорит Тихон.
– Да-да, – отмахиваюсь я от его недоверия. – Воздушные замки стройте без меня.
– Анфис, – слабо морщится Тихон и устало растирает лицо. – Я не могу позволить себе абсолютное доверие, – не то оправдывается, не то убеждает он, расширив глаза. – Не когда на кону стоит будущее моего ребенка.
– Женщины гораздо раньше мужчины понимают, что значит быть родителем, еще до появления ребенка на свет, – отвечаю я дерзко, если не сказать грубо. – И стаж у меня поменьше твоего, да и с задачей я, откровенно говоря, не справилась, но это не значит, что я не понимаю, – выдаю я на одном дыхании и почти выбегаю из кухни.
Я выхожу на улицу, вдыхаю прохладный чистый воздух и морщусь. Надо как-то умерить свой пыл и попридержать импульсивные речи. Ему они точно неинтересны, а я выгляжу взбалмошной истеричкой, и только. А хочу, чтобы меня воспринимали серьезно. Даже кудрявую.