Там, за красной чертой…
Санкт-Петербург, Николаевский вокзал.
10 декабря 1877 года.
Многолюдная встреча императора Александра II, вернувшегося с театра военных действий, из-под Плевны. Над огромной толпой, заполнившей привокзальную площадь, флаги, гирлянды, крики «Слава царю!», «Ура!», звуки оркестра. Торжественный въезд императора в столицу – по Невскому проспекту до Зимнего дворца. Благодарственное молебствие в церкви Зимнего дворца: император и все вернувшиеся с ним офицеры в походной форме.
Звучит российский гимн.
Сцена 1-я
Зимний дворец. Личные покои императора.
Поздний вечер того же дня.
В полутемной комнате двое: Александр и Екатерина.
Екатерина. Боже, как ты исхудал. Представляю, что ты перенес. Бедный Саша!
Александр. Да всем пришлось нелегко, но туркам в сто раз тяжелее и, главное, позорнее. Надо было видеть Осман-пашу, когда его привели ко мне в Плевне. Он не мог стоять, нога прострелена, два янычара его поддерживали. Осман сам отдал мне свою саблю, но я вернул ему оружие: не мог иначе… Турки держались до последнего. Только артиллерия, стрелявшая в упор, сломила их дух. У нас тоже большие потери, Катя.
Екатерина. Что дальше, Саша? Разве у нас нет ощущения, что пора кончать войну?
Александр. У генералов, милая душка, разыгрался аппетит: они хотели бы оседлать Босфор. Не понимают, что Европа никогда этого не потерпит. Я не собираюсь лезть в эту кашу, хватит уже Крыма. Ну, хватит о войне. Завтра собираюсь навестить детей. Как они?
Екатерина. Георгий постоянно спрашивает о тебе. Оля недавно была нездорова, но сейчас ей лучше.
Александр (обнимает и целует). Милая Катя, мне не верится, что мы снова вместе.
Сцена 2-я
Зимний дворец. Март 1878 года.
Император за разбором писем в своем кабинете.
Император (читает донесение Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича): «Ваше Императорское Величество! Из письма Вашего Величества от 20 марта долгом считаю почтительнейше объяснить обстоятельства, помешавшие мне своевременно занять и укрепить Босфор… Английскому флоту снова дано было приказание подойти к Босфору под предлогом ограждения безопасности английских подданных, но, в сущности, для ограждения политических интересов Великобритании. Я не считал себя вправе добровольно вызывать здесь столкновение с Великобританиею в то самое время, как нашею дипломатиею делались всевозможные попытки к мирному улажению затруднений и к предотвращению пагубной для нас войны. Стараясь исполнять по крайнему моему разумению и силам предначертания Вашего Императорского Величества, я изыскивал все средства, чтобы оградить наши интересы и сохранить возможность занять Босфор мирным путем – употребление же силы и возобновление войны зависело исключительно от Августейшей воли и приказания Вашего Императорского Величества. От всего сердца обнимаю тебя и Императрицу. Твой верный слуга и брат Николай. Яхта “Ливадия”, на Босфоре». (Откладывает письмо в сторону и облегченно вздыхает.) На этот раз твоя осторожность оправдана, брат!
Сцена 3-я
Дания. Парк замка Фреденсборг. Май 1878 года.
По аллее прогуливается король Христиан IX под руку со своей дочерью принцессой Дагмар (русской цесаревной Марией Федоровной). Идет неторопливая беседа отца и дочери.
Христиан. Дорогая дочь, обстановка вокруг твоей страны после разгрома турок, к сожалению, накаляется. Европейские державы почувствовали лукавство России, которая под флагом защиты славян готова оккупировать пол-Европы. При этом зреет раздражение против твоего тестя, в Европе его считают главным агрессором. Не понимаю, зачем ему понадобилось находиться в действующей армии? Разве там мало главнокомандующего? С таких деталей начинается большая политика.
Дагмар. Папа, разумеется, я разделяю Ваши мысли, но здесь главное – менталитет русских. Большинство из них, а в особенности образованные люди, считает царя вождем нации, и отсиживаться в столице ему бы просто не простили.
Христиан. Возможно, это так. Для тебя и твоего обожаемого Саши сейчас важнее другое. В конце концов, в России есть разумные дипломаты, и все противоречия удастся утрясти. Твой супруг Александр является сегодня наследником русского трона и может стать императором, но, сколько мне известно, в вашей большой семье зреет серьезный конфликт.
Дагмар. Да, папа, ситуация ухудшается: императрица чувствует себя все хуже. Курорты и лечение не дают результатов. Доктора говорят, что ее сгубил климат Петербурга. Одним словом, император в какой-то момент может стать вдовцом. Между тем у него уже сложилась вторая семья с фрейлиной императрицы, и там есть сын. Эта авантюристка, княжна Долгорукова, стала просто тенью императора. По-видимому, он находится под ее влиянием и, похоже, во всем с ней советуется.
Христиан. Все, что ты говоришь, очень серьезно. Твоему Саше, чтобы не оказаться на обочине, надо срочно продвигать во власть преданных лично ему людей. Прежде всего в политической полиции и армии. Самое страшное – оказаться без поддержки в критической ситуации. Для привлечения таких людей понадобятся деньги. Деньги можно найти. Должен тебя предостеречь, что пользоваться счетами в банках России или средствами из государственного бюджета крайне опасно. Поэтому для тебя будет открыт номерной счет в одном из наших банков. Там ты сможешь брать наличные и с верным курьером переправлять в Петербург. Если императрицу призовет Господь, то возможен повторный брак императора, и тогда, по закону неизбежности вероятного, всплывет адюльтер Вильгельмины Баденской и вся эта история с незаконнорожденной дочерью. Полагаю, это главная угроза для тебя и твоего Саши.
Дагмар. Вы, как всегда, правы, папа. Мы с Сашей обсуждаем проблему Долгоруковой чуть ли не ежедневно. Для ее решения нужен хотя бы один верный человек, и не столько в армии, сколько в тайной полиции. Пока нет даже вакансии, чтобы попробовать продвинуть свою кандидатуру. Требовать замены на занятую должность очень сложно и может возбудить подозрения. Христиан. Спешить не стоит, Дагмар, но теперь надо использовать любую возможность.
Сцена 4-я
Санкт-Петербург. Михайловская площадь.
Утро 4 августа 1878 года.
Два офицера, оживленно беседуя, прогуливаются по дорожке. Недалеко от них останавливаются легкие дрожки, и из них выходят двое крепких мужчин. У одного из них в руках какой-то предмет, завернутый в газету. Они идут навстречу офицерам, и, приблизившись, один из них обнажает завернутый в газету кинжал и вонзает в грудь одного из офицеров. Второй стреляет из револьвера, останавливая второго офицера. Двое нападавших садятся в ожидающие их дрожки и быстро покидают площадь. На площади возникает паника…
Сцена 5-я
Царское Село. 5 августа 1878 года.
В кабинете императора докладывает генерал Селиверстов.
Селиверстов. Ваше императорское величество. Докладываю Вам о чрезвычайном происшествии, происшедшем сегодня в столице на Михайловской площади. Ударом кинжала убит Главный начальник Третьего отделения и шеф жандармов генерал Мезенцев. Убийцы, их было двое, скрылись на извозчике. Мезенцев в 4 часа пополудни, от раны, скончался.
Император. Печально. Что думаете о причине убийства, и кто мог его организовать?
Селиверстов. Государь, 2 августа в Одессе военным судом осужден к смерти и повешен некто Ковальский, за вооруженное сопротивление местным властям. В Одессе имели место беспорядки, подавленные военной силой. Возможно, это послужило поводом для нападения на генерала Мезенцева.
Император. Месть революционеров. Не слишком ли все организовано? Ковальский повешен 2-го в Одессе, а уже 4-го в столице убивают шефа жандармов! А у Вас нет даже подозреваемых. Ищите генерал, негодяи должны быть найдены. Я возлагаю на Вас исполнение обязанностей Главного начальника и шефа жандармов. Докладывайте мне о ходе расследования регулярно. Генерала Мезенцева похоронить с гвардейскими почестями.
Сцена 6-я
Ливадия. Дача Екатерины Долгоруковой. Бьюк-сарай.
Начало октября 1878 года.
Император подъезжает верхом на коне к воротам дачи. Слезает с седла и отдает поводья сторожу, открывшему ворота. Проходит по дорожке и поднимается в дом. В небольшой гостиной императора встречает Екатерина Долгорукова.
Екатерина. Саша, как я рада! (Объятия и поцелуи.)
Александр. Катя, душка, как Вы здесь? Как малютка? Как ты себя чувствуешь?
Екатерина. Красовский сказал, что малютка в полном порядке, роды были легкими, и он собирается возвращаться в Петербург. Она сейчас спит, потом посмотришь. Расскажи, что у тебя нового, дорогой?
Александр. Ты знаешь, Катя, не дает мне покоя дерзкое убийство Мезенцева. Только вчера, с последней почтой из Петербурга получил письмо какого-то анонима с весьма подозрительными сведениями. Вот, полюбуйся (подает ей распечатанный конверт).
Екатерина (читает). «Его Императорскому Величеству. В собственные руки». (Садится на диван, достает из конверта письмо и погружается в чтение.) Саша, думаю, что ты тоже обратил внимание: наш доброжелатель уж слишком осведомлен – здесь и фамилия убийцы, и указание, где собирается шайка, и кинжал, купленный в Италии… Не кажется ли тебе, что письмо писано одним из участников шайки, чем-то обиженным или обойденным?
Александр. Да, Катя, ты читаешь мои мысли. Кроме этого, Мезенцева убили 4 августа, буквально через месяц после подписания постановлений Берлинского конгресса, а главное, после выходки англичан, захвативших Кипр. Кому-то надобно было запугать русского царя, а Мезенцев – только удобная мишень.
Екатерина. Как ты намерен поступить, Саша? В письме указывают на помощников в нашей полиции. Такое возможно?
Александр. Я принял решение назначить вместо Мезенцева генерала Дрентельна. Он честный службист и вилять хвостом не станет. Ему в поддержку, наверное, назначу генерала Черевина. Его настоятельно рекомендует Наследник. Скажу тебе откровенно – от фигуры Черевина я не восторге, к тому же у него слабость к вину, но умен – не отнимешь. Впрочем, Дрентельн за ним присмотрит. Вообще, душка, у меня ощущение, что наступает другая жизнь…
Екатерина (возвращает конверт). Неплохо было бы разыскать этого Кравченского.
Сцена 7-я
Кабинет императора в Ливадийском дворце.
В кабинете, кроме императора, граф Адлерберг и генерал Черевин.
Император. После того как Вы познакомились с письмом анонима, любопытно узнать ваше мнение. Что скажете, граф?
Адлерберг. Государь, аноним, скорее всего, близко стоял к замыслу убийства Мезенцева. Отсюда его осведомленность и знание деталей. Возможно, убийца, Кравченский, где-то перешел ему дорогу. Вот он и старается его слить.
Император (поворачиваясь к Черевину). Вы согласны, генерал?
Черевин. Во всем надо разобраться. Многое будет зависеть от организации арестов: необходимо обрушиться, как снег на голову. Тогда, с Божьей помощью, удастся захватить главарей.
Император. Вам и карты в руки, генерал. Полагаю, Вам надо немедленно выехать в Петербург и повести все дело расследования убийства Мезенцева. Дрентельн уже принял должность, надеюсь, сработаетесь. О письме анонима немедленно телеграфируйте в Третье отделение, с соответствующими указаниями. Результаты докладывайте регулярно. Дело чрезвычайной важности.
Сцена 8-я
Санкт-Петербург. 19 октября 1878 года. Набережная Фонтанки, 16. Кабинет Главного начальника 3-го отделения С.Е.И.В. канцелярии.
В кабинете двое: генерал Дрентельн и его заместитель генерал Черевин.
Дрентельн. Петр Александрович, управляющий делами Шульц подал мне докладную записку с просьбой ходатайствовать об увольнении по состоянию здоровья. Я уже доложил Государю об его просьбе. Полагаю, Вам надо, в интересах службы, принять от него дела, в особенности агентуру. Мне говорили, что у Вас есть некоторый опыт в этих делах. Шульц – старая лиса, но кажется, искренне хочет отойти от дел и передать все, что накопилось. Здесь во внутренней тюрьме скопилась масса арестантов по известному Вам сигналу анонима. Шульц может быть полезен в опознании личностей и сортировке всего этого сброда. Для пользы дела будьте с ним помягче, генерал.
Черевин. Не извольте беспокоиться, Ваше превосходительство, я все понимаю. От градоначальника сообщили, что пристав 1-го участка Московской части обнаружил недавно пропажу секретного циркуляра из нашей канцелярии. Подозревают одного писца, которого усиленно разыскивают. Надеюсь, мы его разыщем. Не тот ли это человек, через которого все утекало на сторону? Ожидаю быстрых результатов.
Там же, в кабинете управляющего делами 3-го отделения Шульца. Тайный советник Шульц и товарищ шефа жандармов генерал Черевин.
Шульц. Агентура, которую мы имеем, генерал, чрезвычайно слаба. Нет ни одного агента для внутреннего освещения так называемой «Земли и воли», действующей в столице. Здесь я совершенно согласен с Вашим предшественником генералом Селиверстовым, что все упирается в деньги. Хороший агент стоит хороших денег. Из того, что имеется сейчас, не могу порекомендовать ни одного. Это все люди для разового употребления. Вам будет остро необходим личный агент, работающий только с Вами. Это, поверьте мне, штучный товар и передаче из рук в руки не подлежит, как носовой платок в кармане. От себя скажу так: только когда, помимо денег, у агента есть страх, он начинает работать с полной отдачей. Поэтому ищите своего агента среди разоблаченных, а еще лучше, если человеку грозит виселица. Этот точно будет Ваш.
Черевин. Как сейчас обстоят дела с арестами? Удалось ли взять главарей?
Шульц. Сейчас главный вопрос – в опознании. Нахватали массу народа, почти все они с фальшивыми видами, и попробуй разберись, что это за птица. Ни одного человека, взятого на горячем. Улик пруд пруди: прокламации, брошюры и прочая ерунда, но нет ничего, выводящего на Кравчинского и его подельников.
Черевин. Давайте все по порядку: кто, когда и где арестован? Где содержатся? (Смотрит папки на рабочем столе Шульца.)
Сцена 9-я
Санкт-Петербург. Здание градоначальства на Гороховой, 2.
30 октября 1878 года.
Кабинет градоначальника Зурова. Градоначальник встречает входящего генерала Черевина.
Черевин (после взаимных приветствий). Меня интересует арестованный 28-го числа Жданов. Ваше превосходительство, позвольте мне потолковать с ним с глазу на глаз.
Зуров. Разумеется, генерал. Сейчас его доставят в допросную. Там никто не помешает.
В комнате допросов. За столом генерал Черевин и арестованный Жданов.
Черевин. Итак, Жданов, последнее место твоей службы – писец 1-го участка Московской части? Жданов. Точно так, Ваше-ство, писец разных бумаг, что пристав велит. Черевин. Как же случилось, что ты открыл торговлю секретными бумагами? Кто тебя надоумил?
Жданов. В прошлом году, перед Масленицей, приятель мой, писарь Василий Березневский пригласил меня в себе на квартиру. Там мы выпивали, и Василий спросил меня: могу ли я доставать секретные приказы, за которые мне будут платить. Сразу после разговора в квартиру взошел мужчина лет 29, роста выше среднего, блондин. Березневский указал на меня и сказал, что приказы если нужны, то вот он будет доставать. После этого пришедший господин вынул 10 рублей и сказал: вот вам на расходы. Когда господин ушел, то Березневский сказал, что его фамилия Михайлов. После этого я стал носить секретные приказы на квартиру Березневского, где их прочитывал этот Михайлов и возвращал обратно. Через некоторое время Михайлов сказал, что уезжает и приказы надо передавать Жуковскому, казенному браковщику зарядных ящиков на заводе Растеряева.
Черевин. Ты носил бумаги на квартиру Жуковского? Жданов. Нет, мы встречались с ним в пивных и трактирах. Я уже сказал на допросе: следующая встреча – завтра, в трактире на Выборгской стороне. Черевин. Послушай, Жданов, ты понимаешь, что за торговлю секретными бумагами тебя потянут на виселицу. Тебя может спасти только одно – скажи, где обитает Жуковский, и ты спасен, я обещаю. Градоначальник тебе подтвердит.
Жданов. Конечно, Ваше-ство, одна надежда на Вас. Был я у него всего один раз, но адрес запомнил: Малая Дворянская, д. 13, кв. 6. Черевин. Хорошо. Пока об этом никому ни слова. (Вызывает охрану.) В камеру его.
В кабинет градоначальника Зурова входит Черевин.
Черевин. Поздравляю, генерал. Неплохой улов. У него развязался язык, теперь не остановится. Завтра нам с Вами предстоит важное дело: Жданов завтра встречается в трактире с Жуковским. Брать их обоих надо не сразу, пусть они потолкуют, выпьют, и главное, чтобы Жданов передал бумаги. Только тогда и берите с поличным. У меня к Вам еще одна просьба: выделить мне трех городовых покрепче и пролетку. Пусть они немедленно отправляются в Третье отделение, к Цепному мосту. Там я сам им поставлю задачу. Скажите им – задание специальное, получат сразу хорошие наградные, если сделают все, как надо. Когда возьмете Жуковского и допросите, переправьте его и Жданова в Третье отделение, там накопилось много вопросов к этим деятелям.
Зуров. Не сомневайтесь, все сделаем и троицу Вам подберем. Старшим у них будет унтер Ермолаев.
Сцена 10-я
Санкт-Петербург. Фонтанка, 16.
Третье отделение С.Е.И.В. канцелярии.
Кабинет Товарища главного начальника генерала Черевина.
Входит унтер Ермолаев.
Ермолаев (докладывает). Ваше превосходительство, унтер Ермолаев прибыл с командой из градоначальства.
Черевин (поднимаясь из кресла). Хорошо, Ермолаев. Вот что тебе предстоит сделать: завтра рано утром со своими ребятами установите наблюдение за домом 13 по Малой Дворянской улице. Туда, в квартиру 6, должен явиться господин лет тридцати, блондин, роста выше среднего. Хозяевам он скажет, что ему нужен жилец Жуковский. Этого господина надо взять и доставить ко мне. Сам Жуковский уйдет по своим делам утром. Его не трогать. Пусть уходит. Затем двое зайдут в квартиру и будут ждать в комнате Жуковского, а один должен быть на улице, поблизости. Понял?
Ермолаев (улыбаясь). Как не понять, разве впервой?
Черевин. Упустить этого черта нельзя. Все бумаги, какие найдете в квартире и у гостя, доставите сюда. С вами пойдет жандармский офицер, но за гостя спрос с тебя, Ермолаев. Притащите гостя – получите наградные.
Санкт-Петербург. Фонтанка, 16.
1 ноября 1878 года.
Кабинет генерала Черевина. Вводят арестованного.
Черевин. У меня нет времени, Михайлов, играть с тобой в игры. Да и необходимости такой нет. Тебя опознал писарь Жданов, у которого ты покупал секретные циркуляры. Чтобы тебя повесить, остались одни формальности. Это займет дня три. Думаю, что я уложусь. Шанс остаться в живых для тебя только один – рассказать мне все без утайки. После этого либо получишь от меня предложение, либо лист чистой бумаги для последнего письма матери.
Арестованный. Понимаю, генерал, о каком предложении речь, не понимаю только, что за рассказ вы от меня ждете? Фамилии моих товарищей? Они все живут по фальшивым видам. Адреса квартир? Мне они неизвестны. Быть может, вы хотели узнать у меня что-то конкретное? Спрашивайте, попробую ответить.
Черевин. А ты не так прост. Что ж, скажи мне, известна тебе личность по фамилии Кравчинский?
Арестованный. Такую фамилию слышал, но где он обитает, не знаю.
Черевин. Правильно, он в розыске, а ты читаешь ворованные приказы. Может быть, тебе известно, по какому виду он появился в Петербурге?
Арестованный. Думаю, что у него заграничный паспорт, впрочем, я могу ошибаться. Генерал, а могу я Вас спросить: откуда Вам известна фамилия Кравчинский?
Черевин. Ты разве забыл, где находишься? Здесь знают и не такое.
Арестованный. Не хотите говорить. Тогда я скажу, откуда у Вас сведения о Кравчинском, – из письма анонима Государю Императору.
Черевин (с интересом рассматривает собеседника). Откуда тебе известно о письме?
Арестованный. Мне даже известно, как аноним написал фамилию Кравчинский. Хотите, напишу?
Черевин (подвигает арестованному чистый лист бумаги). Напиши.
Арестованный (берет ручку и пишет). «Кравченский» – вот взгляните. Черевин (удивленно). Так это ты писал письмо? Арестованный. Не сам, конечно, но диктовал я.
Черевин. Да, это меняет дело. Если «Михайлов» – твоя настоящая фамилия, то мне необходимо подтверждение. Напиши, пожалуйста, откуда ты родом и кто твои родители, мне придется дать запрос.
Арестованный (пишет). Кроме этого, еще в прошлом году я состоял студентом Технологического института. Там, наверное, подтвердят. Черевин. Хорошо, если так, то завтра у нас с тобой пойдет другой разговор. Надеюсь, ты быстро поймешь, что от тебя требуется. А пока отдохни, завтра я тебя вызову (вызывает охрану). В камеру его. (Арестованного уводят.)
Вновь кабинет генерала Черевина.
Дежурный офицер вводит арестованного.
Черевин. Присаживайтесь, Михайлов (указывает на стул). В Технологическом институте подтвердили вашу личность, и хотя ответ из Путивля на наш запрос еще не получен, будем считать, что теперь вы не аноним, а вполне установленная личность. Мучить вас допросами-расспросами уже нет никакого смысла. Надеюсь, вы вполне осознали свою ситуацию, которую повторю для закрепления. Дело, по которому вы, Михайлов, привлекаетесь, называется «Покупка секретных полицейских циркуляров у должностного лица, по предварительному сговору» и подлежит рассмотрению в военном суде. Приговор вам уготован. Однако я, генерал Черевин, предлагаю вам начать работу под моим личным контролем. Что скажете?
Михайлов. Предложение лестное, но что мне предстоит делать? Как вы себе это представляете? Черевин. А что тут представлять? Выходите отсюда, как ошибочно арестованный, с новым видом на жительство и продолжаете свою революционную работу. Инструкции получите, адреса конспиративных квартир для наших встреч тоже. Что вам не ясно?
Михайлов. Мне не понятно существо моей работы: только освещение работы организации или доставка документов? Возможно, вас интересуют конкретные личности?
Черевин. Для начала вы должны вернуться в обычную жизнь, но так, чтобы никто не знал, что вы побывали здесь. Можете сказать, что на квартире Жуковского попали в засаду, но вам удалось вырваться. Для убедительности завтра в какой-нибудь газете, в разделе «Хроника», появится короткое сообщение, что «полицией на Дворянской улице был задержан неизвестный, которому удалось вырваться и бежать. Преступника разыскивают». Своим друзьям скажете, что это были вы. Что касается конкретных заданий, то пока требуется одно: восстановить деятельность организации в полном объеме, вплоть до подпольной типографии.
Михайлов. Хорошо, но для этого требуются средства, и немалые. Даже если вы мне их дадите, то надо объяснять, откуда у меня они взялись.
Черевин. Правильно, но об этом позже. Сейчас надо покончить с формальностями. Вы должны подписать обязательство о работе моим личным секретным агентом. Не забудьте отметить, что уже оказали важную услугу правительству, разоблачив преступную группу Малиновской-Коленкиной. Текст я вам заготовил. Берите бумагу, садитесь поудобнее и пишите…
Михайлов (пишет). Вот, посмотрите, готово…
Черевин. Отлично, Михайлов. Что ж, начнем, пожалуй. Сейчас вас выпустят на свободу без всяких формальностей, и первое, что Вам надо сделать, – найти себе жилье и нанести визиты своим подельникам. Таких вы найдете немного, большинство из них уже в крепости. Чтобы вполне оценить ситуацию, недели вам хватит. Вот ваш новый вид на жительство. Пока поживете с ним, потом сделаем вам получше. Денег вам выдаю 100 рублей. Этого вам хватит на неделю. Пишите расписку. Через неделю, 7 декабря, возьмете извозчика у Коммерческого клуба на Английской набережной. Зовут его Степаном, бляха № 71. Он привезет вас в Петергоф, где мы с вами встретимся и обсудим нашу дальнейшую работу. Как видите, вы свободный человек, но находитесь под моей защитой…
Сцена 11-я
Петергоф. Дача на окраине. 7 декабря 1878 года.
К дому подъезжает легкий экипаж, из которого выходит мужчина и поднимается на крыльцо. В прихожей человек снимает пальто и шляпу. Из гостиной раздается голос Черевина: «Проходите Михайлов, рад вас видеть. Располагайтесь».
Черевин (приглашает к столу, на котором закуски и бутылка вина). Если позволите, я стану называть вас Александр, а вы зовите меня просто генерал. Разговор предстоит долгий, и давайте, Александр, выпьем по рюмке, просто за удачу (разливает вино).
Михайлов (скромно). Как вам угодно, генерал. Готов поддержать ваш тост (выпивает рюмку). Черевин. Расскажите, Александр, что вы нашли в городе, остался ли кто из ваших товарищей на свободе. Михайлов. Остались кое-кто, но совсем мало. Придется начинать все сначала. Людей можно привлечь из провинции, для этого сохранились каналы связи. Не все из них люди обеспеченные, придется их устраивать и содержать. Кстати, Кравчинский, по моим сведениям, выехал за границу. Было бы неплохо, генерал, с вашей стороны несколько осветить общий план нашей работы и мою роль в этом плане.
Черевин. Общий план вам, конечно, надо знать, и я вас в него посвящу. Начнем же с другого конца, а именно с вас и вашей роли в организации. Вашим скрытым желанием, как я понял из письма «анонима» Государю, было уничтожение Кравчинского со всеми его подручными и захват лидерства в организации. Кравчинского вы убрали, а заодно отправили в крепость почти всех ваших подельников. Хорошая работа. Теперь вам предстоит стать руководителем, привлечь новых людей и научить их работать в условиях конспирации. С моей помощью – это реально. По моим прикидкам для работы понадобится человек 20–25. Лучше, если это будут люди, полностью от вас зависимые материально, то есть состоящие буквально на вашем обеспечении. Такими людьми можно управлять, не беспокоясь об их верности. Также необходимо, чтобы у вас появились особо приближенные люди: один – с хорошим пером, например какой-нибудь литератор. Другой – абсолютно преданный вам кассир, для распределения денег. Лично вы не должны давать деньги кому-либо, а делать это только через кассира. Ваши товарищи должны быть уверены, что вы такой же, как они: живете по фальшивому виду, снимаете недорогую квартиру, скромно, но чисто одеваетесь и питаетесь в дешевых трактирах. Деньги вы будете получать от меня в разных местах и в зависимости от успешной работы. Михайлов. Подходящих людей я уже начал вызывать из провинции, и по мере их приезда начнется формирование нового состава. Думаю, генерал, персонально никто из них вам не нужен, однако об одном вам будет интересно знать. Это некто Клеточников Николай Васильевич. Сам он из Крыма, служил некоторое время, а сейчас ищет место в столице. Мы с ним сошлись недавно. Я представился ему убежденным социалистом, и у нас появилось много тем для обсуждения. Думаю, что с документами и рекомендациями его можно хорошо и полезно для дела пристроить. Я слышал, вы совсем недавно назначены. Откуда же у вас такой опыт, как будто вы давно занимались противоправительственными кружками? Черевин. Когда-то, лет десять назад, мне пришлось вести дело Каракозова. Тогда я впервые столкнулся с кружками молодежи, такими же молодыми людьми, отчисленными из университетов или просто потерявшимися в этой жизни. У них был такой же настрой, что и у вас, Михайлов. Во всех своих неудачах и несчастьях они обвиняли правительство, а самые озлобленные – Государя. Как видите, время прошло, а мало что изменилось. Но мы отклонились от темы. Вам предстоит, по существу, возглавить новую группу недовольных, и только в этом качестве вы нам нужны. Вы правы, Клеточников может пригодиться. Вы пока поселите его в одну хитрую квартирку в доме Яковлева, на углу Невского и Надеждинской. Там в квартире № 35 проживает некто Кутузова Анна Петровна. Она подрабатывает у нас в агентуре. Дайте ему денег, пусть поиграет с ней в карты и обживется. Там посмотрим.
Михайлов. С этим понятно, но вы как-то обходите общий план работы. Быть может, тоже чем-то недовольны, генерал?
Черевин. Все несколько сложнее. В силу определенных причин группа очень высокостоящих и обладающих большими средствами лиц желает устранения нынешнего Государя. Деятельность вашей «Земли и воли» с появлением Кравчинского приняла направление политических убийств. Такое направление вполне устраивает этих господ, и они готовы всячески этому способствовать, но только если такая деятельность будет направлена на Государя. Вы понимаете, о чем я?
Михайлов. Понимаю. Надеюсь, и вы понимаете, чем я рискую. При этом вы умалчиваете, как вы поступите со мной, когда дело будет сделано. В том, что у вас, генерал, все будет хорошо, я не сомневаюсь.
Черевин. Думаю, что лично с вами будет подписан контракт, и его условия будут для вас весьма привлекательными. Скорее всего, в случае успеха дела вы сможете покинуть страну обеспеченным человеком и забыть все, что было, как сон. Подробно об этом поговорим на следующей встрече. Пока вам следует заниматься формированием кружка или организации. Привлекайте своих людей, то есть только тех, кто состоит у вас на довольствии и беспрекословно подчиняется. Будет вполне логично, если после громкого провала и исчезновения Кравчинского организация «Земля и воля» поменяет название. Подумайте об этом. Сейчас вы получите от меня 1000 рублей на текущие расходы. Пишите расписку. Увидимся перед Новым годом. Извозчик будет вас ждать в воскресенье, 24 декабря, в полдень, там же, на Английской набережной. Скажете ему только одно слово – «в гостиницу», и он вас привезет. Меня найдете в № 27. Все поняли?