— Кстати! Я видел человека, который очень хотел встретиться с тобой. Это хороший друг твоего отца.
— Кто именно?
— Некто Джордж Н. Уилкинсон, адвокат.
— Уилкинсон! Черт возьми, ему же наверняка за девяносто!
— Девяносто три, но держится молодцом. Я сказал ему, что ты вернулся, и он захотел обязательно повидать тебя. Он многое помнит и может оказаться полезным. Они с твоим отцом были страстными рыбаками и большими друзьями.
— Обязательно встречусь с ним до отъезда. Да, кстати, вы не знаете кого-нибудь из полиции, кому можно полностью доверять? Я имею в виду полицейского с безупречной репутацией.
— Попробую навестить его и поговорить с ним — я имею в виду с лейтенантом Граверсом — а ты позже заедешь к нему.
Я покатался по городу, вернулся в центр, нашел полицейское управление и спросил лейтенанта Граверса. Дежурный сержант перекинулся с кем-то парой фраз по телефону и объяснил мне, как пройти.
Для своего звания лейтенант был довольно молодым, но у него определенно были качества настоящего офицера. Суровый, когда нужно, всегда решительный и умный, и всегда скептически настроенный.
Когда я вошел, он окинул меня внимательным настороженным взглядом, но пригласил сесть и пожал руку. Я подумал, что если бы не оставил в машине свой сорок пятый, он наверняка заставил бы меня положить его на стол, а потом бы начал разговор. Если мое имя и произвело на него какое-то впечатление, он не дал мне этого почувствовать.
— Вы имеете какое-нибудь отношение к местным Баннерменам? — спросил он, вытаскивая пачку сигарет.
Я кивнул.
— Именно какое-нибудь. Они называют меня «ублюдок Баннермен», — он быстро вскинул глаза. — Я принадлежу к этому семейству, но родился вне брака и все такое прочее...
Он закурил.
— Да, я кое-что слышал об этой истории. Ну а я чем могу помочь вам?
— В вашем городе находятся два негодяя из Чикаго. Одного зовут Гейдж, другого Матто.
Лейтенант Граверс некоторое время молча рассматривал меня, качаясь на стуле, а потом сказал:
— Мне известно, что эти люди здесь, а вот как это узнали вы, мистер Баннермен?
Я невольно усмехнулся.
— Мне доводилось встречаться с ними в Чикаго во время одного дела. Тогда они были представителями «синдиката». Оба уже достаточно зарекомендовали себя, и я думаю, мое сообщение вас заинтересует.
— Так-так... — он глубоко затянулся. — О, я высоко ценю ваш гражданский поступок, но, к сожалению, пока мы ничего не можем предпринять против вышеназванных лиц. Или, может, у вас есть какие-нибудь основания для жалобы на них?
— Нет, но с тех пор, как я решил обосноваться здесь, я не хочу, чтобы здесь свободно разгуливали люди из этого чертового «синдиката» и вдобавок вмешивались в мои дела.
— Об этом можете не беспокоиться, мистер Баннермен. К несчастью, в тех штатах, где разрешены азартные игры, волей-неволей наблюдается приток людей со стороны. В данном случае Матто действует на вполне законном основании и официально оформляет лицензию, хотя и не указывает точного района деятельности. Но, зная местные законы, я почти уверен, что он не станет без особой надобности обходить закон и постарается не ссориться с ним.
— Благодарю, лейтенант, — я встал. — Очень приятно было узнать, что все мы надежно застрахованы от нападок уголовных элементов.
Неизвестно почему, Граверс одарил меня каким-то странным взглядом, прищурился, и по его лицу расплылась широкая улыбка.
— Благодарю за комплимент, мистер «ублюдок Баннермен».
Я улыбнулся в ответ, махнул рукой и вышел. Через пятнадцать минут я остановился у конторы Баннерменов на Майн-стрит и вошел в лифт, чтобы подняться в кабинет Руди.
Секретарша в приемной извинилась и сказала, что мистер Баннермен не велел никого пускать без особого разрешения. Пришлось сообщить, что я Кэт Баннермен. Она удивленно посмотрела на меня и в конце концов сказала, что я могу пройти.
У моего круглолицего брата был весьма маленький кабинет. Письменный стол красного дерева, антикварная мебель и изящный бар. От всего здесь так и несло богатством и самодовольством. В углу стояли палки для гольфа, над мягким диваном висели книжные полки и в довершение всего в стенной нише — стереоприемник с телевизором.
А хозяин всего этого, Руди Баннермен, лежал на диване с полотенцем на голове. Когда я вошел, он отбросил полотенце и со страхом уставился на меня.
— Привет, братец, — сказал я, придвигая к дивану стул и садясь. — Я вижу, ты удивлен? Или ты просто задумался о том, о чем обычно думают все убийцы? Думаешь выкрутиться, подсунув полиции Джо Сандерса?
— Кэт... — он нервно облизнул пересохшие губы.
— Я тебе сейчас кое-что расскажу, братец, но вначале хотел бы услышать ответы на некоторые вопросы, и советую не глупить. Мы ведь давно не дети... Иначе тебе придется изображать отбивную, и я постараюсь, чтобы это у тебя получилось.
Он ничего не ответил. Снова опустившись на диван, Руди потянулся за полотенцем.
— У тебя в комнате фотография миссис Мелонен. Где ты ее взял?
— С выставки в клубе.
— А зачем она тебе, мой дорогой импотент?
Руди привстал с мертвенно-бледным лицом.
— Я этого так не оставлю! Я позвоню в полицию и...
— Что ж, давай!
У Руди был такой вид, будто на него свалилась тонна навоза. Он начал медленно подниматься, но вдруг захлюпал носом и упал обратно на диван.
— Я задал тебе вопрос. Если ты предпочитаешь обратиться в полицию, то это, конечно, твое дело, но и там тебе его зададут.
— Она... она очень красивая женщина.
— Ты часто видел ее?
— Она не хотела видеть меня. Я — Баннермен, а такие, как она...
— Ты часто с ней встречался?
— Всего раз или два, и она мне не понравилась.
— Странно... Почему?
— Ей не надо было говорить некоторых вещей...
— Как ты убил его, Руди?
Его голова дернулась и откинулась к стене.
— Я... я не помню... я был сильно пьян... и мне было плохо...
— А когда они дали о себе знать?
— Кто?
— Гейдж и Матто. Когда они предложили тебе сделку?
— Дня через два. Они... они пришли к отцу... Вэнс тоже узнал об этом. Мы ничего не смогли сделать. Совершенно ничего, — его голос перешел в шепот.
— И когда им нужны деньги?
Он все еще лежал на боку и не мог смотреть мне в глаза, как бы стыдясь.
— В субботу, — пролепетал Руди.
Через три дня... Но для того, чтобы собрать миллион, нужны время и энергия, а этот слюнтяй мог только хныкать. К тому же все операции по превращению недвижимости в наличные должны быть сделаны как можно незаметнее. В те дни налогов и бумажной волокиты положить миллион в карман гангстеров было так же трудно, как и избавиться от этих гангстеров.
— Кто сейчас занимается этим?
— Все делает Вэнс...
— Почему именно он?
— Отец... отец плохо себя чувствует... Он через адвоката передал все полномочия Вэнсу.
Я встал и пошел к двери. Услышав, что я ухожу, Руди повернулся ко мне. В его голосе явственно послышались трагические нотки:
— Что ты собираешься делать, Кэт?
— Еще не знаю. Возможно, буду со стороны наблюдать, как закончится твоя карьера.
Пит Сальво жил в том же самом доме, где родился. Сначала я увидел какого-то мальчика, залезшего в машину, потом еще нескольких ребятишек школьного возраста, работавших на цветочных клумбах. Остальные находились в доме, а сам Пит помогал ребятам работать и ухитрялся одновременно спорить с женой.
Но он не заставил себя ждать. Для семьи Сальво визит Баннермена наверняка был событием из ряда вон выходящим, и когда он представил меня жене, она сразу исчезла в спальне и скоро появилась нарядно одетая. Пит пригласил меня выпить чашку кофе, а его жена ухаживала за мной, словно я был бароном или владельцем богатого поместья.
Пит сказал ей, что я из рода Баннерменов, но, к счастью, не упомянул, что я «ублюдок».
— У тебя есть какие-нибудь надежные контакты в городе? — спросил я.
— В каком смысле?
— Сюда из Чикаго приехали два типа. Я хотел бы знать, где они остановились.
Я описал ему Гейджа и Матто.
— Надо было бы раньше, — заметил он.
— Да, но так получилось.
— Ладно. Мне только сказать кое-кому пару слов, и их сразу найдут. Это те, что избили тебя в отеле?
— Да.
— Я так и подумал, потому что очень удивился, что они оставили тебя в живых. Можно было и раньше с ними разделаться.
— Были причины подождать, Пит.
— Ясно. А теперь — что ты с ними сделаешь теперь?
— Пока только хочу выяснить, где они. Остальное — моя забота.
— Черт бы тебя побрал, Кэт! Если они замешаны в историю с Чаком, я тоже хочу принять участие.
— Что ж, тебе, скорее всего, не придется лениться, старина. Мне понадобится твоя помощь.
— Звякни через пару часиков, я к тому времени постараюсь что-нибудь выяснить. Идет?
— Идет.
Саймон Хейли, наверное, был бизнесменом еще в утробе матери. Он ждал меня с фотографиями, которые сумел собрать и со всей нужной мне информацией. Он усадил меня в кресло и начал показывать свои сокровища, не забывая подчеркивать, каких усилий это ему стоило.
— Выкладываю вам все, мистер Баннермен, но боюсь, что время уже упущено. Вэнс Колби за девяносто тысяч получил право выбора участков. Оно действует три месяца, а сами участки стоят около четверти миллиона. А если приплюсовать все, что на них находится, то и все полмиллиона. Не могу сказать, действует ли он сам по себе, или за ним стоит кто-то еще. Но зная, как он работал раньше и вообще зная его, могу сказать, что он никогда не действовал с таким размахом. Вы понимаете, что я имею в виду?
— В какой-то степени да. Значит, на эти участки мне рассчитывать не приходится, так?
— Бесспорно. Но деньги часто меняют хозяина, а сроки выбора могут быть просрочены. И все-таки боюсь, что вам придется поискать что-нибудь другое.
Я сдвинул шляпу на затылок и провел рукой по лбу.
— Наверное, вы правы. Придется завтра еще разок поездить по району и присмотреть что-нибудь подходящее. Сожалею, что доставил вам столько хлопот.