Очнулся я уже в каком–то подвале. Каменные стены, тяжелая, обитая железом дверь, гнилая солома на полу. А на руках — кандалы, пропущенные через массивную скобу с замком, вбитую в стену.
Отличное местечко, скажу я вам. Мне не доводилось бывать в темницах — судьба миловала, но почему–то именно так я себе их и представлял.
Нещадно болела голова, перед глазами все плыло и меня несколько раз вывернуло желчью, прямо под себя. Стало немного легче.
Я начал прислушиваться, чтобы понять, куда вообще попал. Одно очевидно — дело далеко не в Дамаре. Первое — он был таким же оборванцем, как и я. Простой бродяга с улицы, которого природа наградила физической силой и глухой злобой ко всему живому. Нет, у Дамара просто не было таких возможностей, пусть он хоть десять раз прислуживает местным ворам. Второе — убивать меня не планировали. Но тогда зачем я здесь? И почему прикован так, будто бы представляю превеликую ценность? Что можно взять с беспризорника, который мечтал стать матросом на корабле, а теперь планирует стать учеником мага?
По шагам над головой я понял, что сижу в каком–то подвале, который специально подготовили для содержания пленников. Значит, моей поимкой озаботился кто–то обличенный властью, кто–то большой и серьезный, если сверху топочут люди. Скорее всего, охрана. Вот только ситуацию это знание проще не делало, а порождало еще больше вопросов.
Я не знал, какое сейчас время суток. Кое–какой свет пробивался через небольшое смотровое окошко на двери, но это был не дневной свет, а пламя масляной лампы, что горела, как я понял, на лестнице. В какой–то момент я слышал шаги, кряхтение отодвигаемого с той стороны засова. Вот, в дверном проеме показался какой–то мужик, который споро поставил рядом со мной ведро, кувшин и бросил деревянную миску, на которой неаппетитно лежало что–то, отдаленно похожее на кашу.
— Нужник, вода, еда, — перечислил детина, тыкая по порядку пальцем в принесенные предметы, после чего вышел из камеры и закрыл за собой засов.
Дважды просить меня не надо. Если поймали и дали воды — травить не собираются. Как и убивать. Значит, мне нужно поддерживать силы.
Жизнь вообще всегда дает возможности, главное ими воспользоваться.
Несколько глотков тухловатой, но приемлемой для питья воды чуть привели меня в чувство. Голова все еще кружилась, но не так сильно, а еще меня не выворачивало. Так что переведя дух и подкрепившись холодной кашей, я начал подробную инспекцию комнаты.
Кандалы были выкованы на славу. Как минимум — сняты с богатого судна работорговцев, не иначе. Крупные, крепкие. Не было ни единого шанса достать из них руку, даже если я сломаю себе большой палец. Тем более сломанные пальцы не решали проблему с дверью, что выглядела еще крепче.
Тут могла помочь только боевая магия. Но как поступить, если руны атаки до сих пор оставались немы к моим попыткам их использовать?
— Спокойствие, Рей, спокойствие. Тебя не бьют, не убивают. Значит, хотят продать или как–то использовать. Значит, у тебя есть время, — сказал я сам себе, гася внутри отвратительное, липкое чувство паники.
Не знаю, сколько времени прошло, но так как я проголодался — не менее двенадцати часов. А потом началось.
Дверь в мою камеру открылась, и на пороге появились двое. В первом я узнал Яна Остреца, воровского авторитета из доков. Сейчас он держал в руках большую масляную лампу, которая хорошо освещала каменный мешок камеры.
А вот при виде второго мужчины мое сердце сжалось от липкого, буквально животного страха.
Чуть пригнувшись, чтобы не удариться головой о косяк, следом за вором внутрь вошел крупный мужчина в кожаном жилете и с медным жетоном мастера первой печати на груди. Это был гарнизонный маг, господин Ракон.
— Вот, Ракон, полюбуйся, — панибратски сообщил вор, указывая пальцем на место, где я был прикован цепями.
Гарнизонный маг посмотрел на меня, как на ничтожество, и только сплюнул сквозь зубы.
— Да, сработали чисто, вижу, — ответил Ракон, растягивая слова. — Но все равно надо проверить.
— Никого там больше не было в том переулке, зуб даю! — вспылил Острец, но быстро поник под тяжелым взглядом мага. — Уверен я, что это малец! Тем более фермеры не врали, точно он!
— Руна Инг очень сложна в освоении, особенно для дикаря, — ответил вору Ракон, не мигая глядя на меня.
Я же в это время подобрал под себя ноги, стараясь вжаться в стену. Я ожидал, что меня поймали воры или работорговцы, но то, что в этом замешан господин гарнизонный маг…
— Поступим вот как, — продолжил Ракон, буравя меня взглядом. — Ты покажешь мне руны, которыми владеешь, и после этого выберешься отсюда. Понял?
Я недоверчиво посмотрел на Ракона, а потом перевел взгляд на Яна. И если маг выглядел невозмутимо, то глаза вора неприятно поблескивали в предвкушении.
— Что показать?.. — попытался прикинуться я дурачком.
— Смотри, какой хитренький! — весело сказал Ракону Ян, а после того, как маг сделал легкий кивок, в момент подскочил ко мне и ударил носком сапога прямо по ребрам.
Не ожидая нападения, я даже не успел среагировать. Удар взрослого мужчины выбил из меня весь дух, а из глаз хлынули слезы.
— Сам знаешь, что показать. Мы знаем, что ты маг–дикарь, мальчик. Да еще и с руной поиска, — процедил Ракон, не сходя с места. — Но мы должны убедиться.
Медный жетон мастера первой печати переливался в свете масляной лампы, бросая багряно–огненные блики. Более неуместно тут мог смотреться только господин Осиор в своем зеленом кушаке или вообще, маг плаща.
Пока я пытался восстановить дыхание, Ракон достал из–за пояса какую–то безделушку — деревянная фигурка чайки с расправленными крыльями. Сущая безделица, но если мастер был умельцем, то такую игрушку можно поставить деревянным клювом на кончик пальца или край стола и будет казаться, что чайка летит.
— Хорошо рассмотрел? А теперь найди ее, — сказал Ракон и спрятал фигурку обратно.
— Так вон же она, за поясом, чего ее искать, — дерзко ответил я, глядя гарнизонному магу прямо в глаза.
Им нужно получить от меня Инг. А как только они получат то, чего желают, произойдет что–то нехорошее…
Вор от такой наглости даже крякнул, а вот жесткое лицо Ракона, наполовину сокрытое бородой, побагровело от ярости.
В воздухе появилась красная печать — я даже не успел рассмотреть, какая руна была внутри — а уже в следующий момент над моим ухом просвистело магическое лезвие, которое воткнулось в камень стены буквально в двух пальцах от головы. Чуть правее — и все, кончилась бы моя песня.
— Не хочешь по–хорошему? — зло спросил Ракон. — Хорошо, я понял. Ян, — обратился маг уже к вору, — когда он рыдая и пуская слюни попросит позвать уважаемого господина Ракона, чтобы показать ему действие руны Инг — поработайте с ним еще часа три. И только потом зовите меня. Понял?
Острец плотоядно усмехнулся, мол, понял–понял, после чего гарнизонный маг развернулся на каблуках и быстро вышел прочь из камеры. Следом за ним засеменил и вор, высоко поднимая перед собой масляный светильник.
Это что, я только что подписался на пытки? Не такого я ожидал, но у меня было преимущество, о котором не знал Ракон.
Пока в камере никого не было, я стал быстро перебирать все руны, которые выучил по наставлению господина Осиора. Фео, Хаг, Тир — руны атаки оставались глухи. Руны Ур и Нид откликались легко и непринужденно, третья руна защиты Берк — молчала. Целительные руны мне бы могли помочь в другой ситуации, так что я не слишком расстроился, когда ни одна из них не появилась в воздухе. Ос, Гирэ и Ман — родные руны господина Осиора под землей мне тоже не помогут…
Значит, у меня есть Ур и Нид — защитные руны. Вторая может помочь мне уберечься от магического лезвия, если господин Ракон все же потеряет самообладание, а вот Ур…
Сосредоточиться, представить руну Ур, дождаться, пока оранжевый символ появится в воздухе, направить магию на собственную руку. Господин Осиор говорил, что лучше применять руну Ур на доспехи, стены, укрепления или конструкции. Но она может укрепить что угодно, все зависит только от силы мага. Даже создать преграду просто в воздухе.
Для верности я повторил призыв Ур еще дважды, а после — со всей силы рванул руку в кандалах. Как только кожа встретилась с металлом и возникло давление, по моей коже пошла мелкая оранжевая сеточка, которая препятствовала встрече плоти и материала кандалов.
Получилось! Я могу заковать себя целиком в Ур, и обычный палач ничего мне сделать не сможет. Во всяком случае, пока я буду в сознании, и у меня будет хватать сил поддерживать руну в рабочем состоянии. Но нужно проверить и еще кое–что, ведь о ворах и их методах дознания ходили разные разговоры. Ведь если моя защита будет пропускать хоть что–нибудь, то любое сопротивление бесполезно…
Гремя цепями, я потянулся к кувшину и, затаив дыхание, пролил чуть воды на руку. К моей радости, защита, наложенная руной Ур, отреагировала так же, как и с кандалами — ни одна капля не коснулась моей кожи, а вся жидкость просто стекла по магическому панцирю оранжевого цвета. Значит, поить водой меня тоже не смогут.
Пока надо поберечь силы. До встречи с тем палачом, который придет склонять меня к сотрудничеству с господином Раконом. Так что я принялся ждать.
Прошло еще не менее шести часов — есть хотелось просто чудовищно, как я услышал шаги на лестнице. Кто–то по–хозяйски спускался к моей камере, гремя чем–то железным и напевая под нос простенькую мелодию.
Через минуту внутрь зашел детина, больше похожий на огромного зверя, чем на человека. Перекошенная рожа, вся в шрамах, сломанный минимум в двух местах нос, длинные, волосатые руки и еще более волосатая грудь, состояние которой не могла скрыть ни одна рубаха.
— Ну что, пацан, здарова! Не знаю, чем ты насолил господину Яну, но я тебе не завидую… — с порога заявил амбал, аккуратно ставя светильник и роняя на пол ведро, забитое всяким–разным инструментом.
Проследив за моим обеспокоенным взглядом, амбал продолжил: