тре.
— Если позволите, я могу сделать предположение о том, что случилось, — подал голос мастер Заточчи.
Маленькие глазки его утратили прежний масляный блеск.
Убийца глядел на меня внимательно и изучающе. Как рыбак, которому попался особенно интересный экземпляр сушеной мухи — перед тем, как насадить её на крючок.
— Кажется, я тоже, — кивнула донья Карлотта. — Но вы начали первым, — и она вежливо кивнула главе Гильдии убийц.
— Они лишились своих способностей, — просто сказал мастер Заточчи. А потом лучезарно улыбнулся — как дед Мороз на утреннике.
Что характерно: улыбалось только его румяное, круглое, как блин лицо. А вот взгляд крошечных глазок на этом фоне стал особенно пронзительным.
— Зебрина больше не может превращаться в дракона, — подтвердила донья Карлотта. — А Медуза утратила свой каменящий взгляд.
Я моргнул.
Говорили они ПРЕДЕЛЬНО серьёзно. И слова их никак нельзя было посчитать шуткой или розыгрышем.
— Но... Как это случилось? — да, иногда я бываю просто кретином. Уж извините.
— Ты их заколдовал, сынок, — мне показалось, или в голосе дона Коломбо проявились новые, неведомые доселе уважительные нотки?
— Но я не маг! Не волшебник, и даже не фокусник! Я не владею... штучками! И вообще!.. — почувствовав, что употребил гораздо больше восклицательных знаков, чем требовалось, я захлопнул варежку.
— Ты прав, малыш, — ласково улыбнулась донья Карлотта. — Ты не маг и не волшебник.
— Фух. Я счастлив, что вы это понимаете.
— Ты колдун.
— Такое облегчение! Значит, я ни причём, и то, что случилось... Что вы сказали? — обратив беспомощный взор к донье Карлотте, я сцепил руки перед собой. Хорошо ещё, не заломил, как кисейная барышня. — Колдун? Но... Что это значит?
— Всего лишь то, что ты умеешь колдовать, — пожала набивными плечиками дракониха.
— Вероятно, спящий дар передавался по одной из родственных линий, — пробормотал дон Коломбо. К моему глубочайшему удивлению, он вновь сидел за столом и в данный момент щедро поливал горчицей громадную сардельку. — У кого же были такие таланты?.. — он задумчиво уставился в лепной потолок. — Дай Люцифер памяти... — Скальци, Фабруччо, Скарамуши... — начал перечислять дон, загибая унизанные перстнями пальцы.
— Золотовы, — откликнулась донья Карлотта. — Дар колдунов передавался в семье Золотовых По ОБЕИМ линиям, и мужской и женской.
Мастер Заточчи вновь расплылся в улыбке — удивительно, сколько разных улыбок было припасено у мастера Гильдии убийств...
Сейчас она была довольно скользкой. Как кинжал, который пронзает вашу печёнку.
— Принц Максимилиан Золотов, — задумчиво промурлыкал он как бы себе под нос. Но немного зная мастера, я был УВЕРЕН, что это "как бы" — совершенно намеренное. — Как интересно. И многое объясняет...
Остальное произошло слишком быстро.
Мастер Заточчи молниеносно выбросил в мою сторону пухлую руку. Я заметил это слишком поздно — как и то, что в пальцах его зажато лезвие, совсем небольшое. Но чтобы вспороть ярёмную вену, его должно было хватить...
Рука мелькнула, я почувствовал не слишком болезненный укол в районе шеи, и вот уже глава Гильдии убийств, задумчиво высунув язык, облизывает кончик лезвия...
— Интересный букет, — наконец произнёс он причмокивая, словно обсасывал леденец. — Но это несомненно кровь Золотовых. Помниться, был я знаком с одной дамой из этого прославленного рода...
— Стойте!
— Подождите!
Закричали мы с Зебриной одновременно, и тут же уставились друг на друга.
У меня был МИЛЛИОН вопросов, ко всем вместе и к каждому в отдельности. Но в голосе Зебрины, а особенно, в её глазах, было столько отчаяния, что я молча кивнул, уступая первенство.
— КОЛДУН? — слава Богу, она спросила то самое, что вертелось у меня на языке. — Макс — колдун? — требовательно повторила она, обращаясь преимущественно к мастеру Заточчи.
— Если верить моим вкусовым сосочкам, — обстоятельно начал главный убийца. — А они меня никогда не подводили, — Зебрина с трудом сдерживала бешенство — это было видно. Но перечить Мастеру не решилась даже она. — То могу сказать со всей определённостью... — нет, он это СПЕЦИАЛЬНО делает, зуб даю! — Максимилиан Золотов — колдун.
Фух, какое облегчение! Это не я. Это какой-то там Золотов — который ко мне, любимому, не имеет никакого отношения, верно? ВЕРНО?..
— Макс! Сейчас же расколдуй меня, — зелёные, как весенняя травка, глаза были очень близко и выглядели довольно сердитыми. И требовательными.
— А?.. Что?.. Но причём тут я?..
Теперь я слишком много пожимал плечами. Но это простительно: ведь я НИ ХРЕНА не понимал.
— Расколдуй меня, — повторила Зебрина по складам и очень громко — словно я был иностранцем. Ведь, если иностранцу говорить всё очень громко и по складам, он непременно поймёт — широко известный факт. — Сделай так, чтобы я снова стала драконицей.
— Но я... — я набрал в грудь воздуху. — Я не знаю, как.
— Ну так узнай, — приказала Зебрина. И топнула ножкой.
Я честно прислушался к себе. Язык, похожий на тёрку — одна штука. Завёрнутые в бумажные полотенца глазные яблоки — две штуки. Засунутый в позвоночник железный раскалённый штырь... Кстати! Вот его-то раньше и не было... Как и цепких пальчиков на моём горле.
— Расколдовывай, слышишь? — шипела девчонка. — Иначе я...
Я взял её за запястья и легко отцепил от своей шеи. Инстинктивно я ожидал языков пламени, дыма из ноздрей — и даже зажмурился, честное слово... Но вдруг окончательно и бесповоротно поверил: Зебрина больше не дракон.
Обычная девчонка шестнадцати лет. Подросток. Вредный, избалованный, но... всего лишь подросток.
Вероятно, она это тоже внезапно поняла. Глаза девчонки наполнились слезами...
— Мама! — она умоляюще протянула руки и скатерть предательски сползла с плеча. Спохватившись, Зебрина схватилась за её край.
Ага. Значит, теперь тебя ВОЛНУЕТ собственная нагота... — злорадно подумал я, но тут же устыдился.
Вокруг девчонки рушился весь её мир. Надо поддержать её, помочь... привыкнуть.
— Папа!.. — тем временем бесплодно взывала бывшая драконица.
— Боюсь, мы ничего не можем сделать, котёнок, — ласково сказала донья Карлотта, и шагнув к дочери, прижала её к груди. — Колдовство...
— Снять его может только тот, кто наложил, — кивнул дон Коломбо. Он тоже подошел к дочери, и теперь рассеянно гладил её по спине.
— Но он не хочет! — всхлипнула Зебрина. — Макс не хочет меня расколдовать...
— Скорее, не способен, — рассудительно заметил мастер Заточчи. — Дар — штука сложная, — добавил он, когда Зебрина повернула к нему зарёванное лицо. — И непредсказуемая. Особенно, когда им владеет некто вроде... — и он небрежно указал на меня.
— Вы ошибаетесь, — я понял, что говорю, когда слова уже сорвались с языка. — Вы все ошибаетесь. Я не колдун. Не этот ваш... Максимилиан Золотов. Я — Безумный Макс. Просто Макс.
— Принятие себя — тоже вещь непростая, — задумчиво кивнул дон Коломбо. — Помнится, когда я... — на миг в глазах его промелькнуло выражение паники. — Впрочем это сейчас неважно. Так же, как неважно то, что ты о себе думаешь, сынок, — теперь он смотрел только на меня, хотя продолжал обнимать жену и дочь. — Рано или поздно, так или иначе... Ты осознаешь, кто ты такой, и на что способен. И мир в этот миг перевернётся.
Последние слова он сказал не то, чтобы с горечью, но очень задумчиво.
Я помотал головой.
Рано или поздно, так или иначе...
Если это произойдёт не ПРЯМО СЕЙЧАС — меня устраивает.
А мне некогда. Куча проблем, куча забот... Кому какое дело до какого-то дара?..
— Зебрина, я сожалею, что так получилось, — я подошел к девчонке поближе и взял за руку. Бледная худая лапка была трогательно тонкой и мелко дрожала. — Но поверь: я не виноват. Я правда не знаю, как изменить то, что с тобой произошло. Мне жаль.
— Жаль? — в глазах её полыхнули остатки былого величия. — Тебе правда жаль?.. — а потом она встала напротив меня и выплюнула прямо в лицо: — Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, БЕЗУМНЫЙ МАКС! Будь ты проклят!
И Зебрина выскочила за дверь.
Дон Коломбо порывисто шагнул за ней, но его удержала супруга.
— Пусть уходит, Вито, — мягко сказала донья Карлотта. — Девочке действительно надо побыть одной.
— Но она... Она теперь такая беззащитная, — дон растерянно посмотрел на жену.
— Она привыкнет, — мудро улыбнулась дракониха. — У неё просто нет выбора.
— А значит, должны привыкнуть и мы, — кивнул дон и посмотрел на меня. — Вернёмся к делам.
Я моргнул.
Его дочь только что потерпела личностную катастрофу, а дон готов спокойно вернуться к делам?..
Отлично, Макс, так держать. Человек, который не может разобраться в себе, ПРОСТО СОЗДАН для того, чтобы судить других...
А потом я вспомнил одну маленькую, просто крошечную деталь. Когда я испугался, что сейчас произойдёт катастрофа, и выкрикнул эту непонятную абракадабру, там было ДВЕ девушки.
Так где же Лолита?..
Инстинктивно я огляделся. Заметил знакомую фундаментальную фигуру у стойки бара и вздохнул с облегчением. Но тут же снова напрягся: Лолита? У СТОЙКИ БАРА?
Нет, она и раньше к ней частенько подруливала. НО НИКОГДА НЕ ВСТАВАЛА К СТОЙКЕ ЛИЦОМ.
Потому что за стойкой было зеркало. Так уж устроены бары: за полками, на которых выставлены бутылки, всегда размещают зеркало.
И чтобы невзначай не закаменить себя, Лолита НИКОГДА не вставала к стойке лицом.
Но теперь она находилась ЗА стойкой. Несколько бутылок были убраны со своих мест, а Медуза самозабвенно разглядывала своё отражение.
На негнущихся ногах я подошел к ней сзади.
Если Зебрина так бурно реагировала на трансформацию, чего мне ожидать от Медузы?.. Расплющит? Сломает? Оторвёт руки и вставит палочки?..
— Лолита, я... — в горле пересохло и я замолчал.
— Как думаешь, — спросила та. — А мне пойдут серьги? Ну такие, длинные. С висюльками?