— Звучит довольно отвратительно, — Оливия поморщилась.
— Я признаю, что природой предусмотрен другой путь оплодотворения, но так будет более безлично.
— Но почему?..
Ее откровенный взгляд и прямой вопрос смутили Тони.
— Что «почему»?
— Почему все должно быть так безлико? Почему бы тебе просто… не оплодотворить женщину, которую ты выбрал, естественным путем?
Тони почувствовал нежеланное возбуждение. Похоть, проклятая похоть! Он прочистил горло.
— Я хочу, чтобы это максимально соответствовало деловому контракту. А обнажиться… Заняться любовью с женщиной — совсем не деловое предложение. Это очень личное.
Она кивнула, как бы демонстрируя понимание. Потом улыбнулась.
— Мне все ясно. Я все обдумаю. Ты сказал, не хочешь слышать обо мне до понедельника?
— Я… — Он не понимал, что на нее нашло. Она действует совсем не так, как он ожидал, не так, как предполагал или предчувствовал. Эта женщина загнала его в угол. — Тебе не обязательно ждать, если примешь решение раньше.
— Скорее всего, я решу раньше, — кивнула Оливия. — Тебя устроит, если я сообщу решение завтра вечером?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ночью Оливия лежала в постели и презирала себя. Она — отвратительная лгунья и мошенница. Как можно так издеваться над другим человеком? Тони просто не представлял, с кем связался.
С шестнадцати лет она знала, что никогда не сможет иметь детей. Для нее это физически невозможно.
В больнице, за несколько часов до смерти, мать объяснила дочери, какой функции та лишена. Оливия — неполноценная женщина и никогда не сможет жить полной жизнью. Родить детей для нее так же невозможно, как для Тони. Вот почему она сделала бизнес своей жизнью. Единственной жизнью, которой жила.
Проглотив ком в горле, Оливия почувствовала, как слезы начинают жечь глаза при воспоминании о больнице. Ее, еще совсем девочку, привезли туда с болезненными спазмами в животе и кровотечением. Было ужасно стыдно, когда осматривал доктор-мужчина. Это казалось насилием и унижением. С тех пор она ненавидела больницы и ни за что не пошла бы к доктору без крайней необходимости.
Казалось, прошлое оставлено далеко позади, похоронены все несбыточные желания. Но сейчас, после предложения Тони, они нахлынули снова. Она хочет быть любимой, хочет родить детей, хочет вызывать страсть у единственного мужчины, который признает в ней женщину из плоти и крови.
Первые два желания остаются, увы, несбыточными, но о третьем стоит подумать. Ходят слухи, что Тони — исключительный любовник. А она была и остается женщиной и при случае может оценить его как мужчину.
Мысли Оливии потекли в этом направлении. Она прекрасно видела, как Тони не спускал с нее глаз. Это, конечно, большой плюс. Ей вообще нравился Тони: как человек и как мужчина. И надо же было такому случиться, чтобы именно он захотел от нее ребенка.
Само по себе это желание — драгоценный дар, наивысший комплимент женщине.
Тони вовсе не обязательно знать, что она бесплодна. Надо только убедить его проделать все естественным способом и две — всего лишь две! — недели пожить в свое удовольствие. А потом во всем признаться. Он найдет другую женщину, которая родит ребенка согласно его плану и в назначенный срок. Рано или поздно он добьется успеха.
Конечно, ее намерения трудно назвать благородными, но вреда от этого никому не будет. Только ей самой.
Когда следующим вечером раздался телефонный звонок, Оливии стоило огромных усилий не хвататься сразу за трубку. Она все-таки дождалась четвертого гудка.
— Алло?
— Оливия? Это Тони.
Вот так. И ничего больше. Она прокашлялась.
— Привет. — Она сделает это, ухватится за представившуюся возможность. Но, конечно, ничего не примет от него, не считая магазина, который ей уже обещан. Ее не будет терзать чувство вины, потому что она не воспользуется деньгами Тони Остина. Она использует только его тело. На короткое время.
— Привет. — Последовала долгая пауза. — Ты уже решила?
Она прикусила губу, потом сделала глубокий вдох.
— Решила. Но… у меня есть ряд условий, которые следует обсудить.
— Это твое право!
Радость в его голосе была неподдельной. Оливия отогнала подальше чувство вины и усмехнулась.
— Вероятно, тебе следует знать мои условия, прежде чем соглашаться.
— Я готов на все. Ты, я знаю, не жадина. Не оставишь меня банкротом… — пошутил он.
— Давай забудем о докторах! — перебила его Оливия.
Мертвая тишина.
— Прошу прощения?
— Я не хочу проходить через руки докторов. Я хочу… хочу сделать все естественным путем.
— Естественным?..
На том конце трубки повисло молчание.
— Да, черт возьми! Ты, я, мы двое, как назначено природой.
Ни звука.
— Тони?
— Я здесь.
Оливия ждала. Странно, но она словно слышала суматоху мыслей в голове Тони, как слышала гулкие удары своего сердца.
— Не угодно ли объяснить — почему? — проговорил он, наконец.
Оливия покачала головой, поняла, как это глупо, и закрыла глаза.
— Конечно, объясню. Я просто…
— Нет, подожди. Это не телефонный разговор. Ты занята?
— Сейчас?
— Да, сейчас. Поверь, я не усну, если не пойму — почему.
— Хорошо. — Оливия осмотрела свою комнату. — Мы можем где-нибудь встретиться.
— Нет, я заеду за тобой.
Раздались короткие гудки, но для Оливии они звучали барабанной дробью. Слишком поздно менять решение. Однако неизвестно, где сейчас Тони и как скоро появится. Она бросилась в спальню. Нужно переодеться, нужно надеть что-то подходящее.
Но, открыв шкаф, она замерла. Это смешно. Какое, черт возьми, нужно платье, чтобы объявить мужчине: я согласна родить тебе ребенка, но только в обмен на доставленное удовольствие?
Особенно если знаешь, что дурачишь его, что не выполнишь договор, что он никогда не получит желаемого. Ребенка Тони посмотрел на дверь ее квартиры и уже приготовился постучать, потом опустил руку. Проклятье, почему женщины не идут прямой дорогой? Он предложил Оливии честный договор, а она начала мутить воду. Стоит ли заходить так далеко?
Кто бы мог подумать, что она попросит такое? В ней всегда чувствовалась тайна, но подобное развитие событий застало его врасплох Временами, заходя в ее магазин и разглядывая очень возбуждающее белье, которое она укладывала в корзины, Тони задумывался, неужели и сама Оливия носит эти крошечные клочки роскошной пустоты, неужели балует свое тело шелком и кружевами. Это казалось невероятным. Но сейчас…Тони провел рукой по волосам, затем решительно постучал в дверь. Немедленно распахнулись три двери. Оливия и двое соседей разглядывали его, последние — с нескрываемым любопытством. Только этого ему не хватало!
Оливия попыталась улыбнуться.
— Входи!
— Нет. — Он покачал головой, оглянувшись на соседей. В одной двери сейчас стояла пожилая пара, молодая особа в бигуди — в другой. Тони обратил взор к Оливии. — Лучше поедем прокатимся.
Оливия колебалась.
— Хорошо. Только накину жакет.
Тони выругался про себя. Ему не нужны зрители, потому что он не намерен развивать отношения с Оливией. Согласно его простому, чисто мужскому плану, он должен дать ей адрес доктора, а затем услышать от нее, желательно по телефону, произошло ли зачатие. Стоять же в ее двери, являясь мишенью для любопытных взглядов, — нет уж, увольте!
Наконец, Оливия появилась, неторопливо шагнула за дверь, проверила замок, потом опустила ключи в карман.
— Я готова. — Затем словно нарочно повернулась к соседям и кивнула каждому из них. — Пока, Хильда, Лерой, Эмма. Это Тони Остин. Надеюсь открыть еще один магазин в его сети отелей. Правда, здорово?
Едва они вышли из здания и направились по улице, он не смог удержаться:
— Это было первый и последний раз…
— Что?
— Встреча у твоей квартиры. Я не собираюсь делать свою жизнь достоянием твоих соседей.
Он открыл дверцу машины, но Оливия медлила.
— Ты хочешь сказать, мы встречаемся не последний раз? Ты согласен с моими условиями?
Вот настырная баба! Почему он не замечал раньше, какой хитрой и упрямой она бывает? Сообразительная, с одной стороны, упрямая — с другой.
— Посмотрим, — проговорил он уклончивым тоном и практически затолкал ее в салон. Потом обошел машину и сел за руль.
— Видишь ли, в чем дело, Тони… Мне не нравится сама идея медицинского вмешательства, вот и все. Если ты не хочешь даже прикоснуться ко мне, нам не о чем говорить.
Он сжал руки на руле. Прикоснуться к Оливии? Да он с удовольствием прикоснется к ней — прямо сейчас, вот этими руками, этими губами, всем своим телом. Но он не смеет. Нет! Иначе…
— Тони?
— Сделай мне одолжение, Оливия. Придержи свои мысли при себе, пока мы не съедем с дороги. Там можно спокойно обсудить твои… условия.
— Как скажешь.
Черт возьми, она слишком легко согласилась, и это настораживает. Но по крайней мере, она держала язык за зубами все пять минут, давая ему благословенный шанс взять под контроль свое либидо. Потом она очень осторожно, словно нащупывая почву, спросила:
— Ты рассматривал возможность, что я не забеременею? В конце концов, нет гарантии, что я окажусь… плодородной почвой для твоего семени. Сколько попыток ты намерен предпринять, чтобы оплодотворить меня?
Плодородной почвой? Для его семени? Те пять минут, что потребовались Тони для успокоения, внезапно полетели к черту. Оказалось, что эти смехотворные эвфемизмы возбуждают больше, чем самый эротичный шепот, какой он когда-либо слышал. Возможно, из-за того, что он предвидит результат? Ведь до сих пор он не рассматривал ни одну женщину как мать его ребенка.
— Доктор упоминал, что иногда требуется несколько попыток, чтобы произошло оплодотворение.
— А естественным путем? Говорил ли доктор о продолжительности… ээ… времени зачатия?
Тони почувствовал, что задыхается.
— Честно говоря, об этом я и не спрашивал…
— А следовало бы!