– Ты что, послал Рыжую Стерву? – отмер наконец Глиста.
– Ну, наверное, – пожал я плечами. – Я как-то не спросил её имени. Да и пофиг мне, если честно, как её там зовут.
– М-да, крепко тебя, видать, приложило, если ты забыл ту, в которую был влюблён без памяти, – подключился к разговору Шкет. – Ты же за ней как собачка бегал, любую просьбу выполнял, лишь бы обратить на себя её внимание.
– Это-то ладно. Может даже к лучшему, что забыл о ней, – отмахнулся Глиста. – Тут другое плохо. Что на всё это скажет Псих. Она же вроде как его девушка. Так просто он этого не оставит.
– Это точно, – мрачно поддержал его Шкет. – Он же тебя личным слугой к ней определил, когда увидел, как ты за ней бегаешь. Как соперника он тебя, естественно, не воспринимал. Наоборот, его прикалывало, что у его девушки прислуга есть. Мало тебе проблем с Кирпичом было, так теперь ещё и Псих подключится. Умеешь же ты проблемы находить на свою задницу.
– А вот, кстати, и он… – прошептал Глиста, с испугом глядя на выход из столовой.
Глава 4
У двери стоял высокий, явно за метр восемьдесят, жилистый парень в футболке и шортах. Он пристально разглядывал зал. В какой-то момент наши взгляды встретились, он хищно оскалился в улыбке и медленно, с ленцой, двинулся к нам.
– Ой, всё же заметил… – испуганно прошептал Глиста.
– А ты думал, что он слепой? Нашего Жирного трудно не заметить, – с тоской отозвался Шкет.
– Не ссыте. Это не ваше дело, не вмешивайтесь.
Я спокойно наблюдал за приближением Психа. Ну а что мне ещё оставалось делать, не бежать же? Бесполезно это. Да и вряд ли он рискнет устроить тут разборки. Скорее морально давить будет и всячески стращать, ну а это я как-нибудь переживу. Тут он наконец добрался до нашего столика и бросил мрачный взгляд на моих товарищей.
– Брысь отсюда! Мне с вашим приятелем переговорить надо. Тет-а-тет, так сказать.
– Не вопрос, считай, нас уже нет. – Глист со Шкетом похватали свои сумки, вскочили со своих мест и, бросив на меня сочувствующие взгляды, поспешили к выходу.
Парень развернул стул спинкой вперёд, сел и мрачно взглянул на меня, сверля взглядом. Я спокойно взглянул в ответ, взял со стола стакан с компотом и сделал глоток. Господи, как же меня уже достала вся эта школота, которая мнит о себе невесть что. Как же бесит, что я, уже взрослый, считай, мужик, должен всё это терпеть.
– Я не пойму, Жирный, ты себя бессмертным почувствовал, что ли? Совсем страх потерял? – наконец не выдержал он и прервал затянувшуюся паузу.
– Ну, можно и так сказать, – задумчиво отозвался я, продолжая пить компот. – Я тут недавно осознал, что смерти нет. Это всего лишь очередной круг перерождения. Ну и смысл мне её бояться тогда?
– Да ты, гляжу, в философы решил податься? – внезапно он наклонился вперёд и долбанул кулаком по столу. – Быстро поднял свою жирную задницу со стула и пошёл перед моей девушкой извиняться! Тогда, может быть, я тебя не сильно отделаю, говнюк, – последние слова он чуть ли не в лицо мне выплюнул.
Я спокойно допил компот, аккуратно поставил стакан на стол и задумался. Похоже, тут без вариантов. Либо я прогибаюсь, не вылезая из уже привычного им всем образа безобидного толстяка, и меня будут чморить все подряд, либо надо что-то менять…
– Да пошёл ты на х… – медленно, с расстановкой произнёс я, глядя ему прямо в глаза. – И девушку свою придурошную с собой туда захвати. Ищите себе другого идиота, который её облизывать будет, а мне на неё насрать теперь, да и на тебя, в общем-то, тоже.
– Ах ты сука! – он прямо через стол попытался дёрнуться ко мне и ударить, но сделать это из того положения, в котором он сидел, было не так просто, да и я был готов к подобному развитию событий. Чуть отклонив голову назад, ушёл от удара и, схватив его за волосы, впечатал мордой в стол. В столовой установилась полная тишина, лишь кто-то ошарашенно присвистнул.
– Убью, тварь! – он попытался рывком освободиться, но я лишь крепче прижал его голову к столу.
– Слышь, психованный, угомонись уже… – прошипел я ему в ухо. – Ты нашел, придурок, место, где разборки устраивать. Чёрную метку захотел себе? Камеры же кругом.
Он притих, видимо, обдумывая ситуацию.
– Отпусти уже… – наконец глухо произнёс.
Я на пару секунд задумался, но всё же отпустил. Не вечно же его так держать? Долго я не удержу. Захочет в драку лезть? На здоровье. Ему же хуже будет. Но в драку он не полез. Молча пригладил рукой растрепанные волосы, мрачно оглядел притихшую столовую и встал.
– До скорой встречи, жиробасина, – ухмыльнулся он, вытирая взятой со стола салфеткой льющуюся из разбитого носа кровь. – Ты прав. Здесь нам нормально поговорить не дадут. Но ты не переживай. Я обязательно что-нибудь придумаю… – он развернулся и пошёл к выходу.
Вот и поговорили…
– Ну ты, Жирный, даёшь… – выдохнул Глиста, когда я вышел из столовой. Рядом стоял Шкет и с немым изумлением рассматривал меня. Они, оказывается, встали за дверью и подсматривали за происходящим.
– Ты понимаешь, что тебе теперь жизни тут совсем не дадут? – отмер наконец Шкет, – А через тебя и мы можем попасть под раздачу.
– А до этого что, жизнь была?! Ты серьезно считаешь, что главное – это сидеть тихо и не отсвечивать, чтобы не дай бог тебя никто не тронул?
Шкет не выдержал моего взгляда и опустил глаза.
– Вы что, не понимаете, что нельзя позволять вытирать о себя ноги? Побьют, говоришь? Да и хрен бы с ним! Это ещё не самое страшное. Встал, вытер кровь и пошёл дальше. Зато внутри, – постучал я по грудной клетке, – не будет этого жгучего чувства стыда, что тебя поимели! Раз дал отпор, другой, третий, и со временем они поймут, что с тобой лучше не связываться, и найдут себе жертву поспокойнее. Вы что думаете, что главное тихо отсидеться в детдоме, а уж когда выпуститесь – всё переменится? Да ни хрена не изменится! Жизнь там, – ткнул я пальцем в окно, – будет гораздо жестче, чем здесь. Да вам детдом ещё раем покажется, уж будьте уверены!
– Да ладно тебе… Чего ты разошёлся-то… – отводя взгляд, пробормотал Глиста.
– А с того, что вам пора бы снять уже розовые очки, вытереть сопли и понять, что если вы не научитесь постоять за себя, то об вас и дальше все будут вытирать ноги. Всю жизнь. Я, когда вы меня в медпункт отвели, одно понял. Да, мне больно. Очень больно. Но это не та боль, когда ты терпишь все издевательства и унижения.
Поверьте. Уж лучше быть избитым, чем терпеть издёвки. Лично я больше этого терпеть на намерен! А вы – как хотите. Вам решать… – Я развернулся и побрел в сторону комнаты. Пусть думают. Надеюсь, что с пафосом не переборщил. Но и дальше так это дело оставлять было нельзя. Они должны понять, что боль – это ещё не самое страшное в жизни. Да и команда мне нужна. Одиночки не выживают. А от членов команды, которые всего и всех боятся, толку не будет. Через пару секунд я услышал, что они двинулись следом и вскоре догнали меня.
– Ты знаешь… – начал тихо Шкет, – а ведь ты сейчас чем-то Психа напоминаешь… Он когда к нам поступил, его же тоже сломать пытались. Кирпич со своей компанией с ходу попытались объяснить, кто здесь главный. Он их послал. В первые же выходные на него напали Кирпич с Ломом и остальной компанией и крепко избили. Он хоть и крепкий парень, вот только что ты сделаешь, когда на тебя четверо нападают? Хотя просто это им не далось. Он как одержимый отмахивался. Стоял до последнего, пока его с ног не сбили и не запинали. Вот только когда он вышел из медпункта, то на следующих же выходных отловил всех поодиночке и поколотил. Один на один он сильнее любого из них. И так несколько раз повторялось. То его толпой месят, то он по одиночке всех в кровь избивает. Пока в итоге Кирпич с компанией не плюнули и не стали обходить его стороной. Его именно поэтому Психом и прозвали, что для него нет авторитетов, и он всегда до конца идет. Ничего не боится.
– И Рыжая Стерва сразу тему просекла, стала глазки ему строить, – добавил тихо Глиста.
Вот, кстати, насчёт прозвищ.
– Слушайте, может, хватит уже по этим дебильным прозвищам друг к другу обращаться? Вам самим-то не противно, когда вас так называют? Ну ладно Шкет, это ещё не так обидно вроде, но уж тебе-то, Глиста?
– Да я так-то привык уже… – пожал плечами он. – Вообще-то, меня Андрюхой зовут, но как-то непривычно, если меня так называть будут. Лучше уже по-старому…
Мы наконец дошли до комнаты и попадали по кроватям. Есть полчаса на отдых, потом на физкультуру опять идти. Ещё не забыть бы, что мне к этой стерве медсестре на отработку идти сегодня вечером.
– Странный ты… – не понял я его.
– Ничего странного, – вмешался вдруг Шкет. – Этой традиции давать друг другу прозвища при попадании в детдом уже хрен знает сколько лет. И знаешь… – он ненадолго задумался, – для большинства из нас так даже лучше. Слишком больно и горько вспоминать прошлую жизнь. Родителей… Попадая сюда и получив новое имя, мы как бы новую жизнь начинаем. А все эти Андреи, Серёги и Михаилы, – бросил он на меня быстрый взгляд, – остаются в прошлом. Или тебя так уж раздражает твоё прозвище?
– Да насрать как-то, – пожал я плечами и только сейчас осознал, что да, действительно насрать. Так и есть же. Я действительно жирный, никуда от этого не денешься. По крайней мере, пока. Во всём этом меня только одно смущало. Что здесь у меня те же имя и фамилия, что и там. Таких совпадений не бывает. Вот только, как это связано, я пока понять не могу, так что остаётся только это как данность воспринимать.
– Ладно. Я понял вас. Давайте уже на физру собираться.
– Так. В шкафы и ящики не лазить. Узнаю, что залез – убью. Твоя задача – помыть пол, протереть пыль со столов и полок, помыть окно и зеркало. Всё понял? – медсестра подошла вплотную ко мне, чуть ли не касаясь меня своим шикарным бюстом, вот только эротичного в этом ничего не было.
Её тяжёлый, немигающий взгляд буквально вогнал меня в ступор. Единственное, что я смог, это тихо выдохнуть: