И вот ваша машина-подранок стоит возле дома. Надо энергично что-то предпринимать, как-то поступать, но как — решительно неизвестно. Все прочие жизненные ситуации, хоть самые простенькие, хоть редкостные (подавись ты костью зеленого цвета от рыбы бельдюги, найди на задворках своего микрорайона чугунок с гангутскими рублями Петра I) расписаны в тысячах содержательных руководств и памяток. И только по нашему сложнейшему вопросу нет ничегошеньки ничего. В правовом, административном, техническом плане как поступать вам, куда бежать? Неизвестно.
Тыкаясь слепым котенком иногда по году и больше, автовладелец будет вынужден постигать сам и сам же увязывать сложные юриспруденциальные истины. И первое, что подскажут ему добрые люди, это НЕОБХОДИМОСТЬ СРАЗУ, ДО ИСТЕЧЕНИЯ СУТОК ПОСЛЕ АВАРИИ, МЧАТЬСЯ В РАЙОННЫЙ ГОССТРАХ, ЗАЯВЛЯТЬ О СЛУЧИВШЕМСЯ. ИНАЧЕ СТРАХОВКА — ТЮ-ТЮ.
Ах, всесоюзно ходят слухи, а многие оформились уже в уголовные приговоры, что не все чисто и бессребрено в среде госстраховских инженеров по транспорту. В стародавние годы сталкивался и автор этой повести-памятки с таким инженером: разболтался после халтурного техобслуживания сайлент-блок на машине, оторвалось колесо, и на крыше автомобиль улетел в чисто поле.
— Вот под это дело, — сказал автору инженер-страховщик, — мы повреждений можем насчитать сколько вздумается, хоть на полную сумму страховки. Объясняю: реально тут ремонта на семьсот рублей, а мы насчитаем, будто на две тысячи двести. Итого получится полторы тыщи лишку. Тыщу из них огребаете вы; пятьсот — мне. Все в прибытке! На какую сумму застрахован автомобиль?
— На пятьсот рублей, — сказал я правду.
— Вы — идиот? — опустошенно спросил страховщик. — Таким, как вы, не должно быть места в жизни. Кто же страхует на этакий мизер? Теперь вы не только не заработаете на аварии тыщу, но и приплатите двести рублей.
Было то двадцать лет назад, а теперь я мчался к инженеру Евлампиеву в районный Госстрах.
— Н-да, — мечтательно сказал инженер, регистрируя происшествие, — вы побегаете теперь, ах, как побегаете!
— Научите, куда сперва.
— СПЕРВА, И ПОТОМ, И ЕЩЕ МНОГО-МНОГО РАЗ ПОТОМ — В КОНСУЛЬТАЦИОННЫЙ ОТДЕЛ АВТОЦЕНТРА. СНАЧАЛА ВЫ ДОГОВОРИТЕСЬ О ДНЕ, КОГДА МОЖНО БУДЕТ ДОСТАВИТЬ ДЛЯ ОСМОТРА МАШИНУ. ПОТОМ ДОСТАВИТЕ ЕЕ. ПОТОМ СНОВА ОТБУКСИРУЕТЕ ДОМОЙ. ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ, НЕ МЕНЬШЕ, СДЕЛАЮТ КАЛЬКУЛЯЦИИ РЕМОНТА, ОНИ БУДУТ ДОЛГО ИДТИ КО МНЕ ПОЧТОЙ. ПОТОМ В КАЛЬКУЛЯЦИИ ОКАЖЕТСЯ КАКАЯ-НИБУДЬ ЗАГВОЗДКА, БЕЗ НИХ НЕ ОБХОДИТСЯ, И ВЫ МЕСЯЦАМИ НАЧНЕТЕ МЕТАТЬСЯ ПО МАРШРУТУ: Я — КОНСОТДЕЛ. АХ, КАК ВЫ ПОБЕГАЕТЕ!
— Значит, надо брать отпуск?
— Отпуска не хватит, — сказал со знанием инженер Евлампиев. — Вот если бы вам удалось выйти на инвалидность…
— Но скажите, зачем же такая казуистика, изуверство? Зачем израненную машину на цепях многократно таскать по городу? Как к больному, не говоря уже о тяжелобольном, на дом является врач, почему не приехать для осмотра повреждений к машине?
— Такая форма обслуживания не предусмотрена.
— А вы, чем же заняты вы?
— Я, — сказал инженер Евлампиев, — занят аварийным делопроизводством и осмотрами по мелочам: на крышу машины из неустановленного окна упал горшок с фуксиями, разбитие камешками дуплексов, триплексов автомобильного остекления… Ну, и все в этом роде. А что покрупнее — это уже консотдел. Такой заведен порядок. В плане борьбы со злоупотреблениями.
Если в Москве провести конкурс на самую ненавидимую населением организацию, то, конечно, с громадным отрывом победит консотдел автоцентра под водительством Антона Щелканова.
Задолго до открытия у желтых стен одноэтажного здания уже мыкалась толпа. Активисты формировали толпу в живую очередь. Поздневесенние мухи на желтой стене лениво вступали в связь и лениво распаривались.
Но близился заветный час открытия консотдела и вскоре начали проходить в его недра полубоги, работающие тут. Прошествовал чело-век-гора Антон Щелканов, сопровождаемый разъяснительными шепотами многомесячных при консотделе страдальцев: «Это САМ! САМ!!!» Прошли регистраторши документов, машинистки, представитель Госстраха, инженеры-осмотрщики. И вскоре очередь истерически, но в гробовой тишине, чтобы не раздражать полубогов, ворвалась-вкралась в консотдел. Здесь бывалые вторичники и болееразовики бросились к своим инженерам, тогда как первичники, потыкавшись, бросились на регистрацию. Но сразу заколодил регистрацию пожилой человек с четырьмя рядами орденских планок, нога — одна.
— Требую разъяснения, — голосом вьюги сказал ветеран, — чего мне тут накалькулировали. У меня была всего-то смена двух автомобильных крыльев, а мне насчитали выплат как за постанов самолетных крыльев, с выплатой по двадцати семи пунктам. Я грабить себя не дам. Я, гражданочка, не миллионер, не Пирпонт Морган-старший. Я — Струмскис-старший, электрик по троллейбусной части.
Но не получил ответа ветеран. Скажем честно — и не мог получить. Испытанным консотдельским приемом регистраторша мигом натравила на него всю остальную очередь, закричав патетически: «Граждане, я вхожу в ваше положение, вы многие со службы отпросились, чтобы прибыть сюда, у многих отпуск кончается, а этому дядьке подавай объяснения! Он, он вас задерживает! Пусть к руководству идет, руководство ему все объяснит!»
— Да! — щетинясь и обрастая резкими голосами, задвигалась очередь. — Вы, товарищ, не раздражайте эту симпатичную, эту обходительную, эту предупредительную гражданку! Недовольны — так идите к руководству, вон его кабинет.
Гадко, признаем, расчищая себе дорогу, поступила очередь с инвалидом. Ибо пуст был уже кабинет сиятельного Антона Щелканова. Чтобы укрыться от надоед в лабиринтах автоцентра, человек-гора привычно пересекал площадь. За ним, как чайки в кильватере лайнера, тонко и безнадежно крича о чем-то, клубились просители. Шансов догнать небожителя у инвалида не было.
А затем на задворки консотдела почему-то привезли битых кур и табаково-цыплячьи квисо. Ясно же, это кто-то из московских командиров пищи обеспечивал ускоренный ремонт своего автомобиля. И обходительная, предупредительная и прочее регистраторша, даже не извинившись перед очередью, просто ушла на куроцапанье, а появилась, опять же не извинившись, через четверть часа.
Но как бы то ни было, к концу дня я сдал документы. И узнал, что осмотр будет произведен недели через две, а калькуляция изготовится через месяц.
— Почему же такие сроки? — запротестовал владелец «Нивы». — Я бы начал уже теперь хлопотать о постанове машины на ремонт, НО БЕЗ ВАШЕЙ КАЛЬКУЛЯЦИИ НИ ОДНА ГОСУДАРСТВЕННАЯ СТАНЦИЯ АВТОСЕРВИСА НЕ ПРИМЕТ МАШИНУ НА РЕМОНТ! Я настаиваю…
— Товарищи! — страдальчески сказала очереди регистраторша. — Я бы быстро приняла у вас документы, вам детишек забирать из детского сада, многие на похороны родных и близких не пошли, чтобы успеть оформиться тут, а он!!!
И. чтобы понравиться регистраторше и сыскать в дальнейшем ее милость. меня выкинули на улицу такие же бедолаги, как я. После этого пришлось стать шелковым, согласным на все, И ЗАПОЛНИТЬ ОТКРЫТКУ С ВЫЗОВОМ В КОНСОТДЕЛ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ГАРАЖА, ГДЕ РАБОТАЕТ ВОДИТЕЛЬ АВДОТЬИН.
— ЭТУ ОТКРЫТКУ ВЫ ЛИЧНО ОТВЕЗЕТЕ В ТОТ ГАРАЖ И ПОТРЕБУЕТЕ РАСПИСКУ, ЧТО ВРУЧЕНА, ЧТОБЫ ГАРАЖ ПОТОМ НЕ ОТВЕРТЕЛСЯ: МЫ, МОЛ, НЕ ЗНАЛИ, НА КАКОЙ ДЕНЬ НАЗНАЧЕН ОСМОТР.
— Но почему я, потерпевший, должен с высунутым языком гонять по городу?
— А потому, что вы потерпевший.
И я снова оказался на улице, а здесь, потолкавшись в толпе бывалых, не без пользы для себя установил, что: ВСЕ КВИТАНЦИИ ПО ОПЛАТЕ БУКСИРОВ, РАВНО КАК ВСЕ ПРОЧИЕ КВИТАНЦИИ ПО ВСЕМ ПРЕДРЕМОНТНЫМ ПЛАТЕЖАМ. НАДЛЕЖИТ СОБИРАТЬ, ЧТОБЫ ЗАТЕМ ПРЕДЪЯВИТЬ НАРОДНОМУ СУДУ ДЛЯ ВОЗМЕЩЕНИЯ ОТВЕТЧИКОМ УБЫТКОВ. А СУД ДОЛЖЕН ПРОИСХОДИТЬ В РАЙОНЕ, ГДЕ ЖИТЕЛЬСТВУЕТ ОТВЕТЧИК. ТУДА И СЛЕДУЕТ ОТНОСИТЬ ЗАЯВЛЕНИЕ, ДА НЕ ЛИЧНОЕ, ПОСКОЛЬКУ СУЩЕСТВУЮТ СТРОГИЕ ФОРМЫ ЗАЯВЛЕНИЙ, КОТОРЫЕ ВАМ НЕВЕДОМЫ, А СОСТАВЛЕННОЕ ЮРИСТОМ В ЮРКОНСУЛЬТАЦИИ.
СТАЛО БЫТЬ, КОГДА НАКОПЯТСЯ ВСЕ ДОКУМЕНТЫ, НАДО ГНАТЬ В ЮРКОНСУЛЬТАЦИЮ, ПРОИЗВЕСТИ ОПЛАТУ ИХ УСЛУГ И УНЕСТИ ЗАЯВЛЕНИЕ В СУД.
Да, в разгар лета настал радостный день, когда буксировщик снова вздернул «Ниву» на цепи и повлек в консотдел.
— До скорой встречи, друг! — сказал я буксировщику, и он уехал. После чего во двор консотдела для осмотра «Нивы» вышли здешний представитель Госстраха и инженер Вонзаков.
— Где представители ответчика? — поискал глазами Вонзаков.
— Здесь мы! — сказали водитель Авдотьин, а с ним еще кто-то. — Здесь мы, и пошли вы все… — и определил очень точно, куда нам всем надлежит пойти. И с отвращением уехал, а с ним еще кто-то.
— Он что, — спросил меня инженер Вонзаков, — ехал через всю Москву, чтобы сказать нам это? Можно было по телефону. Он что, из автобазы сумасшедшего дома?
— Нет, — ответил я. — Он из очень солидной автобазы. Значит, теперь осмотр сорвался?
Оказывается, не сорвался. Инженер Вонзаков одарил меня еще одной истиной: В СЛУЧАЕ ОТСУТСТВИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ОТВЕТЧИКА ОСМОТР МОЖЕТ БЫТЬ ПРОИЗВЕДЕН БЕЗ НИХ И СЧИТАЕТСЯ ЗАКОННЫМ.
— Тут заминки не будет, — сказал Вонзаков. — Заминка в другом: на каком основании вы отпустили буксир? Кто затащит ваш автомобиль на подъемник осмотра?
— Вонзаков, — со всем оставшимся в организме спокойствием сказал я ему, — вы опоздали со своим тронным выходом во двор на пятнадцать минут против назначенного. Буксиры же ждать не могут. Их график расписан поминутно. К тому же, как инженер, вы должны понимать: буксир был бы совершенно бесполезен при постанове «Нивы» на подъемник в осмотровом ангаре. Я полагаю, это, хотя бы уж это, дело самого оснащенного в стране автоцентра. А если вы скажете, что это не дело автоцентра, то одно из двух: либо вы вымогаете взятку с меня, либо издеваетесь.
Тут, нисколько не раскипятившись, инженер Вонзаков поступил как все консотдельцы.
— Вот, граждане, ждущие очереди ко мне, — сказал он, — я многих успел бы сегодня принять, но эта «Нива»…