— Я видел его! Люциферово племя! В шторм он светился, как свечка, сатанинским светом! Их нужно убить, пока не поздно!
И потянуло Генри за язык разглагольствовать о колдовстве и суровой каре за него. Накликал. Вот только этого нам и не хватало.
Грешно обижаться на монаха. Его порыв был искренним. Ему действительно хотелось, чтобы нас поскорее изничтожили. И он на самом деле считал, что мы слуги врага рода человеческого. И, что хуже всего, он действительно видел Адепта, окружённого неземным светом.
— О чём вы говорите, брат во Христе? — удивлённо поднял брови Адепт. — Я вас не понимаю.
— Ты всё понимаешь. Бес твоё имя! Вокруг нас стала собираться толпа, раздались удивлённые возгласы.
— Я вас очень уважаю, брат Игнасио, но вам просто привиделось.
— Ложь извергают твои змеиные уста! Я видел дьявольский ореол, окутавший тебя! И готов в этом поклясться на Библии.
— Тогда Бог просто отнял ваш разум, — развёл руками Адепт. — Испытания, посланные нам свыше, оказались слишком тяжелы для вашего разума.
Игнасио схватил в руки крест и начал неистово осенять нас крёстными знамениями. По толпе прокатился смешок. Для народа это был подарок — после тяжёлого испытания несколько минут весёлого представления.
— Я вижу в них адских посланников! Они принесут нам несчастья. Их нужно сжечь!
На этот раз смех был уверенней и громче.
— Монах увидел чертей, — слышалось из толпы.
— Окропите их святой водой, они исчезнут в дыму и сере!
— Или просто провалятся сквозь палубу, не сказав «до свиданья».
— А где же их рога, брат?
Тем бы всё и закончилось, если бы один матрос вдруг не крикнул:
— Тише! Брат во Христе прав. Я тоже видел, как этот уродливый человек светился и держал в руках какую-то сияющую штуковину!
— Это была пустая бутылка из-под рома, которую он вырвал из твоих рук! — захохотал другой матрос.
— Нет, Педро прав. Я тоже это видел, — выкрикнул ещё один матрос.
Над толпой повисла тишина. Потом снова прошёл ропот, но уже зловещий, Дело приобретало нешуточный оборот.
— Ничего более глупого я в своей жизни не слышал, — пожал плечами Адепт. — Оставьте нас в покое.
— Если он и не бес, то бесовская сила в нём есть точно, — не унимался Педро.
— Братцы, так это же они и накликали шторм! — заорал какой-то умник.
— Колдун! — вторил ему другой.
— Точно, колдун! Мы с ним никогда не дойдём до порта! — продолжал орать так, как будто его резали, первый умник.
— Из-за них отправимся на ужин к рыбам! — вторил ему кто-то из толпы пассажиров.
— За борт! За борт их! — одновременно выдохнула толпа.
Несколько матросов тут же двинулись в нашем направлении. Нет людей суевернее матросов, их можно легко убедить в чём угодно, в любой потусторонней чепухе. Особенно когда для этого есть хоть малейшие основания.
— Стоять! — Я выхватил кинжал из ножен. — Первому, кто приблизится, я перережу глотку, чтобы из неё больше не вырвался ни один грязный богохульный вопль,
— Твой друг говорит о богохульстве, дитя Вельзевула! — взревел раненым ослом Игнасио, подскакивая к Адепту и размахивая перед его носом кулаками.
— Вам всё почудилось, святой отец, — ухмыльнулся Адепт, качая головой. — Кстати, почему порождение Тьмы должно светиться? Обычно подобное случается только со Святыми.
— Да отсохнет твой поганый язык!
— Почему же, брат? Если я демон — Господи, какую ерунду приходится говорить! — то должен бояться святого креста. Не так ли? — Адепт сделал шаг к священнику и коснулся ладонью его креста. — Ну что, не провалился я на дно морское? Может, вы действительно окропите меня святой водой? Я смогу выпить её хоть бочку, что при наших скудных запасах было бы непозволительной роскошью.
Снова послышались насмешки. Адепт вновь овладел толпой.
— Бесы лживые! Наглые и бесстыдные чернокнижники! Они могут заговорить кого угодно! Не верьте им. Вышвырните их за борт!
На Игнасио начали снова смотреть как на сумасшедшего.
— Но, братцы, я правда видел, как он светился! не успокаивался Педро.
— Да? А я этого не заметил, — усмехнулся Адепт. — Хотя чего не бывает. Может, это были огни Святого Эльма? Благодать Святого? Кто сказал, что эти огни могут появляться только на мачтах, но не на полях шляп?
Довод был не слишком убедительный, но на присутствующих подействовал неотразимо.
— Может, и так, братва, — не унимался только Педро. — А может, и нет. Лучше бы на всякий случай выбросить их за борт.
— Это кого ты собираешься выбросить за борт? — неожиданно на месте действия появился капитан. Он быстро понял, о чём идёт речь. — Я очень уважаю вас, отец Игнасио, но скорее всего вам на самом деле что-то привиделось в суматохе.
— Мне не привиделось. Я чувствую дьявола!
— Ваши чувства не доказательство. И уж конечно, мы не сможем вершить суд сами. По прибытии в порт вы вправе доложить обо всём светским и церковным властям, после чего будет назначено соответствующее расследование. Устраивать же судилище на своём корабле я не позволю, как и ограничивать хоть в чём-то свободу этих сеньоров.
— Может быть поздно, — как-то устало произнёс Игнасио. Я понял, он сломался, не найдя поддержки у капитана. — Я буду молиться за вас всех, ибо вы слепы и не ведаете, что творите.
— Парус! — вдруг донёсся крик вперёдсмотрящего Действительно, впереди и чуть справа по курсу белели паруса какого-то судна. На палубе поднялся шум. Хорошо, если это один из галионов размётанного штормом испанского флота. А если это английский фрегат или голландская каракка?
Капитан поднялся на мостик и вытянул длинную подзорную трубу. Не знаю, что ему удалось рассмотреть, но он принял, по-моему, вполне здравое решение:
— Меняем курс! Не назначенные встречи нам ни к чему…
Под команды капитана и боцмана, скрипя уцелевшими снастями, галион изменил курс. Через некоторое время стало понятно, что неизвестный корабль преследует нас. И что с такой нагрузкой и обломанной мачтой нам не удастся от него уйти.
Корабль довольно быстро увеличивался в размерах. Уже можно было различить, что это фрегат водоизмещением не меньше шестисот тонн, с вооружением не менее сорока пушек. На его мачте развевался чёрный флаг. В подзорную трубу можно было различить скалящийся на нём белый череп и перекрещенные кости. «Весёлый Роджер»! Нас преследовал пиратский корабль.
— Напасти не отстают от нас, — сказал я. — Принёс же сюда его случай!
— Вряд ли это случай, — возразил Адепт. — Мне кажется, шторм не случайно свёл два корабля. Пощады мы не дождёмся.
Пиратский корабль вскоре должен был достигнуть дистанции ружейного выстрела. Капитан корабля и командир отряда испанской пехоты, размещавшейся на галионе, горячо спорили.
— Мы не можем принять бой! — кричал капитан. — Наш манёвр затруднён. У него выше скорость. У него в два раза больше пушек.
— Мы должны драться. Какому-то поганому англичанину не одолеть нас. Мы будем драться как львы!
— Как львы, ха-ха! Хоть как боевые слоны. Они распотрошат нас своими пушками. Вы знаете, что такое, когда в борт впивается тяжеленное чугунное ядро? Натешившись вдоволь орудийными залпами, они возьмут нас на абордаж, изнасилуют и превратят в наложниц женщин, а мужчин выбросят за борт. Из вас лично они набьют чучело и прибьют его к форштевню своего корабля в назидание другим. Они не раз проделывали подобное!
— Оборванцам и подонкам не одолеть в открытом бою воинов его величества, грозная слава о которых сотрясает весь мир! — напыщенно изрёк командир пехоты, погладив острую бородку. Он был совершенно спокоен, и не было заметно, что этого бывалого вояку пугает предстоящий бой.
— Да? Оборванцы? Это злобные звери в человеческом обличье! Они не знают ни страха, ни боли — ничего, кроме жажды наживы. Недаром местное простонародье верит, что у них на человеческих телах пёсьи и обезьяньи головы. Им нет равных в рукопашном бою…
— Мы будем драться. И если ты сделаешь что-то не так, я засуну твой лживый язык в твоё распоротое брюхо.
— Вы сделаете огромную глупость.
— Пусть так. Даже если я умру, то с честью, а не как жалкий слизняк, слёзно молящий о пощаде или дожидающийся, когда за него пришлют выкуп.
В недавнем прошлом корсары ходили под флагами своих стран или, на крайний случай, вообще без флагов. «Весёлый Роджер» появился недавно, под ним плавали одиночки, презревшие всё и вся, позабывшие о традициях берегового братства. Они отличались особой жестокостью, многие предпочитали иметь дело только с товарами и ценностями и не связываться с гипотетическими выкупами за пленников. Прославились они зверствами, которым позавидовали бы Монбар Губитель или Олоне. Свидетелей своих злодеяний они обычно выбрасывали в море. Убежищами им служат затерянные бухты, где они создают свои поселения, ибо ни один порт не согласится принять подонков, не уважающих никакие, даже пиратские, законы. Попасть в их руки — участь не лучшая, чем попасть в лапы голодных львов-людоедов.
Блеснула молния, расцвёл и тут же расплылся над волнами белый цветок залпа, перед носом нашего галиона плюхнулось в воду ядро. Началась артиллерийская дуэль. Мы ответили пирату, так же безрезультатно. Пират умелым манёвром зашёл с левого борта. Это было быстроходное военное судно, и оно, как и утверждал капитан, имело все преимущества перед нашим потрёпанным кораблём.
Борт красного фрегата покрылся дымами, большинство ядер канули в воду, оставив на воде круги, но одно из них угодило в палубу, проломив перила и отправив к праотцам двух матросов. Второе впилось в борт. Наши ядра снесли часть снастей фрегата и тоже учинили на его палубе разгром. Сейчас наш капитан, наверное, проклинал себя последними словами и вздыхал о тех пушках, которые оставил в Севилье взамен тюков с товарами.
Из всех видов сражений морские битвы, пожалуй, самые страшные и кровопролитные. Здесь против тебя не только вооружённый, сыплющий ядрами из десятков орудий враг, но и само море, готовое поглотить слабого, побеждённого. Это жестокая, отчаянная драка, в которой победителя ждёт богатая добыча, а его жертву, как правило, смерть. Здесь нет путей отступления. За спиной моряка — только ад.