Сказать по правде, после стольких лет, что я наблюдал родительские ссоры, я вообще не знаю, верю ли в отношения. Мне нравится независимость во всех сферах жизни. Нет, беру свои слова назад, а то теперь кажется, что я асексуал или хронический онанист. Может быть, подобное детство испоганило мне жизнь больше, чем я думал.
Ну ничего, уверен, когда-нибудь я с этим разберусь. Пока что тему отношений я отложил в долгий ящик: в этом году меня ждет рыбка покрупнее. И теперь, когда я затащил Николаса и Скотта в «Хроники», дела точно пойдут как по смазке! (Само как-то родилось.)
Черт, а пописать-то мне все еще надо. Дотерплю до дома: этим туалетом я точно в жизни больше пользоваться не буду.
10 октября
Сегодня я отвертелся от наказания. Что ж, не в первый раз и не в последний.
Я сидел на уроке правоведения, и учитель спросил:
– Кто-нибудь знает, администрацию какого президента называли «Камелот»?
– Клинтона? – спросил сидящий рядом со мной Джастин Уокер.
– Нет, у Клинтона был «Трахолот», – заявил я и истерически расхохотался над собственной шуткой.
Позвольте объяснить, почему все закончилось плохо. Во-первых, кроме учителя права, никто мою шутку не понял. Во-вторых, преподает он право, а значит, чувства юмора у него нет.
– Подойдите ко мне после урока, мистер Филлипс, – сказал он.
После того как учитель закончил читать лекцию о важности разделения властей и пошутил полдюжины несмешных шуток, пытаясь подружиться с подростками и тем самым оправдать собственное существование, я подошел к его столу.
– Ну? – спросил я. Можно было бы и повежливее, согласен.
– Вы считаете, что ваша шутка была уместна, мистер Филлипс? – спросил он.
– Нет, – сказал я. – Скорее, она оказалась бы к месту на уроке истории Америки. – Нет, все еще никакого чувства юмора.
– Мистер Филлипс, сколько можно вам говорить, что подобные выпады совершенно недопустимы… – продолжил он, но я перестал слушать.
– Слушайте, вы сами посадили ко мне Джастина Уокера, – сказал я. – С начальной школы учителя поступают так со мной, и я не жалуюсь. Все почему-то думают, что, если смешать идиотов с хорошистами, интеллект волшебным образом передастся идиотам по воздуху, только вот я почему-то каждый день чувствую, как очки IQ буквально высыпаются у меня самого из головы.
– И к чему вы ведете? – спросил он.
– Я веду к тому, что, если уж система образования прежде всего посвящена детям, которых стоило бы оставить на обочине, для учеников вроде меня тоже нужны какие-нибудь поблажки! – объяснил я. – Каждый учится по-своему, ну а мне в этом помогают бестактность и сарказм.
– Мистер Филлипс. – Он вздохнул и потер глаза. Если этот парень раньше времени уйдет на пенсию, возможно, виноват буду я.
– Ну вот как моя шутка может быть хуже вашей, в которой вы сравнили три ветви власти с комедийной группой «Три балбеса»? – спросил я. – У моей шутки есть хоть какая-то реальная историческая база.
– Да иди уже, Карсон, – сказал он и отмахнулся от меня.
Я полагал, что моя вечная битва с миром продолжится на уроке английского, но в классе обнаружил на своем столе записку. На листочке в форме сердца было нацарапано:
«Привет, умняшка, у меня новости из Северо-Западного. Приходи ко мне в кабинет, когда сможешь. Целую-обнимаю, мисс Шарптон».
Разумеется, я тут же побежал к ней – даже учителя английского не предупредил. Решил, что незачем: готов спорить, он не расскажет о «Гамлете» ничего, чего о нем не успели узнать за последние четыреста лет.
Я ворвался в кабинет мисс Шарптон. Волновался так, будто ждал результатов теста на беременность.
– Новости из Северо-Западного?! – крикнул я.
Мисс Шарптон буквально выпала из кресла.
– Ты меня до чертиков напугал! – воскликнула она. Мисс Шарптон обедала сэндвичем, который был в два раза ее больше. Она радостно указала на огромный зеленый стакан с буквами «КОК».
– Мне дали стакан для сока! – радостно сказала мисс Шарптон. – Они тоже эксклюзивные!
Мне было совершенно фиолетово, и думаю, по моему лицу это было видно очень хорошо.
– Ладно, да, да, у меня есть новости, – сказала она. – Ну и пафосный же ты выбрал университет, представляешь, они заставили меня ждать ответа оператора!
– И? – Я глазами умолял ее перейти к делу.
– Ну, я не выяснила, приняли тебя или нет, – беспечно сказала она. – Но человек, с которым я разговаривала, сказал, что школьных газет и кружков теперь для этого мало.
Блин.
– Если хочешь произвести на них впечатление, нужно еще что-нибудь, – продолжала мисс Шарптон.
– Например?
– Ой, я тут записала… – пробормотала она и хмуро посмотрела на меня, недовольная, что я отрываю ее от обеда.
Я ответил ей взглядом, в котором можно было прочесть: «Речь о моем будущем, овца, подождет твой сэндвич как-нибудь».
– Так, посмотрим… – Мисс Шарптон пролистала папку и нашла крохотный стикер, на котором был накорябан список. – Можно представить им книгу, сборник стихотворений… остальное не могу разобрать.
– Но я не писатель и не поэт. Я журналист, – напомнил ей я.
– Конечно, конечно, – насмешливо согласилась она. – Журналист. Ну, а как насчет литературного журнала?
– Литературного журнала? – переспросил я.
– Да, видимо, это не так типично, как школьная газета. Но журнал с твоими работами и работами других учеников покажет, что ты можешь писать сам и вдохновлять на это остальных, – прочирикала мисс Шарптон.
Чееееееерт. Но, как капитан, обнаруживший, что следовал не за той путеводной звездой, я мгновенно взял новый курс. Если это хоть чуточку мне поможет, выбора нет. И поскольку ранний прием заканчивается 15 ноября, нужно торопиться.
– Ладно, сделаю, – сказал я вслух. – Но как?
– Откуда мне знать, как делают литературные журналы. – Мисс Шарптон пожала плечами, набив рот сэндвичем. – Только сначала нужно получить разрешение от директора, а то он бывает иногда таким козлом… – Она покраснела, и к ее розовому наряду этот цвет совсем не шел. – Ой, я не то хотела сказать…
Я ее не слушал. Мой мозг уже полным ходом продумывал новый план действий.
– Ладно, – сказал я и двинулся к двери. Что-то еще я хотел сказать мисс Шарптон, но никак не мог понять что. – Спасибо, – вспомнил я. Давненько я не произносил этого слова.
На всех парах я помчался в кабинет директора.
– Пропуск! – крикнул охранник.
– Отвянь! – отозвался я и побежал дальше.
Как мне получить разрешение от директора? Он человек суровый.
Директор Гиффорд был выше всех, кого я видел в жизни. Когда-то он даже участвовал в шоу «Американский гладиатор» и совершенно точно очень жалеет, что стал директором школы.
По его глазам видно, что он постоянно практикует мысленные упражнения, которым научился на курсах управления гневом. Утомительно, наверное, целый день слушать внутренний голос, который командует «вдох… выдох… досчитайте до десяти…».
С начала старшей школы у нас с ним не все гладко: я пытался убедить его вменить чтение «Хроник» в обязанность всем ученикам и сотрудникам. Наш разговор затянулся на два месяца, и за это время я отправил ему 1893 электронных письма. Битву я проиграл, но за идею до сих пор стою горой.
Я вбежал в его кабинет, в котором были только стол да несколько гантелей, но нашел там лишь мисс Гастингс, его секретаршу.
Мисс Гастингс очень молода и красива, пожалуй, даже слишком красива, чтобы работать секретаршей в школе. При виде нее у меня возникает странное чувство: будто однажды где-то в большом городе она увидела, как ее парень убивает человека, и теперь прячется от него в нашем захолустье… Но, может, мне это все просто кажется.
– Где мистер Гиффорд? – спросил я.
– Вы с ним разминулись, – сказала мисс Гастингс. – Он пошел на прием к урологу.
Глаза мы с ней вытаращили синхронно.
– То есть к стоматологу, – поправилась она и покраснела.
– И когда он вернется? – в отчаянии спросил я.
– Завтра.
– Это очень срочно, на кону мое будущее, – сказал я.
Она немного испуганно на меня посмотрела.
– Ну, может, вы успеете его застать. Наверное, он на парковке…
Она еще не договорила, а я уже бросился за дверь.
Добежав до парковки, я поначалу нигде не увидел мистера Гиффорда и почувствовал, как сжимается сердце. Затем вдруг заметил впереди какое-то движение. Я принял мистера Гиффорда за дерево.
– Директор Гиффорд! – закричал я.
Он остановился и обернулся. И ускорил шаг, поняв, что это я.
– Директор Гиффорд! Мне нужно с вами поговорить! – завопил я и побежал за ним. – Я знаю, вы меня видите!
– Я устал, мистер Филлипс. Что такое? – Он тяжело вздохнул. – Я уже говорил вам, что не могу заставить учителей английского распространять на уроках «Хроники» и любые другие необъективные издания.
– Я ничего не собираюсь просить для «Хроник», – сказал я, сумев его догнать. – Я хочу создать школьный литературный журнал.
Он вдруг захихикал себе под нос.
– Чего вы смеетесь? – спросил я.
– Знаешь что, – сказал он. – Можешь создать литературный журнал. Да хоть охотничий, мне без разницы. Только денег у меня не проси. Школа разорена.
Я об этом даже не подумал. Обычно я просто забегаю в учительскую за бумагой для «Хроник», когда никто не смотрит, но для журнала мне будет нужно куда больше всего, особенно если я хочу впечатлить Северо-Западный университет. Может, даже в самом деле придется идти в типографию.
Еще мне понадобится какая-то реклама, какой-нибудь пресс-релиз, чтобы в школе узнали…
– Отлично, – сказал я. – Еще я хотел бы объявить о нем завтра на собрании. – Начало вроде бы неплохое.
Он начал качать головой.
– Да это три секунды всего! – взмолился я.
– Ладно, – пробурчал Гиффорд. – Хоть повеселюсь немного.
– Круто, спасибо. – Я неуклюже ему поклонился. Ну не умею я в благодарностях рассыпаться.
Я был очень рад рассказать об этом своим одноклассникам по журналистике.