Когда ты приходишь домой, мать уже тебя поджидает. Ей звонили из коллежа. Ты снова подрался. На этот раз тебя выгнали на целую неделю. А в следующий раз вообще попрут из школы. Мать хочет поговорить с тобой.
Блин, как не вовремя. Тебе совершенно нечего ей сказать.
Она настаивает, так что ты попросту заруливаешь к себе в комнату. Но она хватает тебя за рукав и называет по имени:
— Блез!
Свое имя ты ненавидишь. А уж плаксивый тон, которым она к тебе обращается, вообще не выносишь. В нем вся эта жалостливая материнская любовь… Еще не хватало! Ее интонации возвращают тебя в те годы, когда ты был слабаком. Маменькиным сынком. Совершенно беззащитным.
— Блез!
Дернув плечом, вырываешься. Она что-то там бубнит в коридоре. Ты не въезжаешь, о чем она, ты уже не слушаешь. Но внезапно ты останавливаешься, разворачиваешься и возвращаешься к матери.
И там, в коридоре, принимаешься ее трясти. Ты кричишь. Ты хватаешь ее за плечи и трясешь. И в ее глазах впервые в жизни видишь страх. Ты уже сам не знаешь, что творишь. Ты орешь. Командуешь. Оскорбляешь.
Когда ты наконец отпускаешь ее, она безвольно сползает по стене коридора. По той стене, где красуются ваши с ней фотографии. Вы там улыбаетесь. Мать оседает на линолеум. Она плачет.
Смотреть противно, и бесит, ты просто вне себя от злости. Сейчас бы пятерых таких, как сегодня днем. Таких же бакланов-выпендрежников. Ты их просто уничтожил бы. Но их нет, и ты идешь в кухню, видишь сумку матери, роешься в ней, нащупываешь кошелек. Вытаскиваешь из него бабки и впервые в жизни даже не пытаешься как-нибудь замести следы. Более того, ты бросаешь раскрытый кошелек на стол, среди крошек, оставшихся после обеда.
Выйдя из кухни, ты краем глаза замечаешь в коридоре скорчившуюся на полу мать. Ревет. Ты ненавидишь то, что сейчас чувствуешь. Убить бы кого-нибудь. Или самому помереть. Ты не знаешь, что лучше.
Ты отпираешь дверь. Надо бы хлопнуть ею со всей силы, как обычно, но ты, наоборот, оставляешь ее открытой.
И скатываешься вниз по лестнице.
Глава 5
Теперь ты наконец можешь дышать. Выходит, так разволновался, что у тебя перехватило дыхание? Или это от страха? Да нет, фигня, страха ты не знаешь. А то, что накатывает ночью, то, отчего иногда намокают простыни и отчего ты часто просыпаешься в холодном поту, покрывающем твою широкую грудь, — совсем другое дело. Ты не хочешь об этом думать. Так же точно, как не хочешь думать о матери, свалившейся на пол в коридоре. Там, наверху.
Теперь, когда ты выскочил из дому, от всего этого легко избавиться. Ты знаешь как. Несколько звонков по телефону.
Ты встречаешься с ними на площади Фонтен.
Их трое, все постарше тебя. Уже совершеннолетние. У их ног начатая упаковка пива. Ты подходишь, и тебе тоже протягивают банку. С ними классно. Попадаешь в совсем другой мир. Более жестокий, более жесткий, но и прикольный тоже. Тебе это нравится. Вы решаете пошататься по округе, прихватив с собой остатки пива. На пешеходной улице вы цепляетесь к двум сидящим на скамейке девчонкам. Ты слегка приотстал и улыбаешься им. Красивые девчонки, может, чересчур размалеванные, но красивые. Они вас посылают. Сыплются оскорбления. С обеих сторон. Жалкие придурки. Грязные шлюхи. Вы следуете дальше. Громко ржете.
В парке вы натыкаетесь на другую компанию. Пять парней, все тоже старше тебя. Большинство из них ты знаешь в лицо. Но никогда ни с одним из них не общался. Твои новые дружки тебя с ними знакомят. Пожимаете руки, стукаетесь кулаками, толкаете друг друга плечами. Тебе это конкретно нравится. Тебе с ними в кайф.
Скручиваются косячки. Ты легонько затягиваешься. Вообще-то обычно тебя не вштыривает. Ты просто слабеешь. А главное, от этого просыпаются твои кошмары. И тут ты вспоминаешь про бабки у тебя в кармане. Идешь в мини-маркет — в тот, что работает до девяти вечера. И выходишь оттуда с двумя упаковками пива. Все ценят твою крутизну, благодарят. Вот только ты после этого чувствуешь себя маленьким мальчиком. Ты чего, понравиться, что ли, захотел?
Берешь новую банку, прикуриваешь сигарету. И молчишь, упрямо насупившись. Вы отделяетесь от старших парней и входите в парк. Уже совсем стемнело, но парк еще открыт.
Кругом полно свободных скамеек, но вы направляетесь к той, где тискается и целуется какая-то зеленая парочка. Все происходит очень быстро: словечко-другое, и они сваливают. Тебе как-то не по себе. Твои дружки отрываются по полной. Глядя на них, ты катаешься со смеху. Но и здесь тебя царапает ощущение, будто ты не на своем месте. В тебе видят просто мальчишку.
Ты-то знаешь, что достоин гораздо большего. Тебе бы очень хотелось доказать им это. Ты размышляешь. Замыкаешься в молчании, думаешь. Но в голову ничего не лезет. А потом вдруг решение проходит прямо перед тобой. Какой-то парень лет двадцати. Этакий модный хипстер, густая, аккуратно подстриженная борода, узкие брючки с заниженной талией, жилетка. Проходит такой мимо вас, покуривая. Ты его окликаешь. Он даже головы в вашу сторону не поворачивает.
— Алё!
От твоего окрика он останавливается. Ты резко вскакиваешь, догоняешь его. Ты хочешь сигаретку. Давай, по-быстрому! Тот говорит: «Извини, у меня мало осталось» — и продолжает свою прогулку. Он прекрасно видит, что ты намного младше. Но ты-то заметил, как в его глазах промелькнул страх. Парень твой. И вот ты хватаешь его за плечо. Заставляешь обернуться. И прежде, чем он успевает хоть как-нибудь среагировать, крепко отовариваешь его по роже. Ты вроде хотел сделать ему свой фирменный «Ды-ды-дыщ!» под дых, но как-то сама собой получилась оплеуха. Ты даже и не собирался.
— Гони давай! Сиги! Гони сиги! Быстро!
Он достает пачку и что-то лопочет, ты не слушаешь. Ты выхватываешь ее у него из рук и орешь, чтобы он валил отсюда.
Когда ты возвращаешься к вашей скамейке, твои друганы просто подыхают со смеху. Они подставляют тебе ладони, и ты в ответ даешь им пять. Когда ты прикуриваешь, рука с зажигалкой слегка подрагивает. Ты сердишься на себя. Того лоха ты не испугался. А вот взгляда этих троих на скамейке…
Пиво закончилось. Ты вызываешься сходить принести еще. Но у твоих друганов, у твоих новых корешей еще полно дел. У них забиты стрелки, надо раздобыть новую порцию дури. Вы прощаетесь и расходитесь.
Глава 6
Ты остаешься один. Выпитое пиво ударило тебе в голову. Ты не знаешь, чем заняться, домой неохота. Одиночество давит на тебя. Но тебе не к кому пойти. Те трое бросили тебя как-то неожиданно. Ты бы предпочел остаться с ними, на той скамейке. Вам было так круто вместе. Зачем ломать кайф? Ведь его так мало.
Ты поднимаешься и идешь слоняться по парку. Ты и сам не знаешь, чего ищешь. Внезапно ни с того ни с сего ты вспоминаешь мать, скорчившуюся на полу в коридоре. Ты стискиваешь кулаки.
Ты вышел из парка, так и не придумав, чем бы заняться. А правда, чего делать-то?
Пошатавшись по нескольким пешеходным улочкам в центре города, ты как-то бессознательно сворачиваешь к дому. Ты бредешь не торопясь, входишь в лабиринт переулков портового квартала. Путь дольше, зато не такой отвратный, как все остальное. Еще немного, и это могло бы потянуть на настоящее приключение. Пустынные мощеные переулки, желтые фонари, освещающие старую облезлую штукатурку и древние камни. В одном переулке, самом тесном, нет ничего, кроме глухих стен. Над ними колышутся плотные заостренные листья каких-то фруктовых деревьев. Здесь тихо и чисто. Все ухожено. От всего этого так и прет баблом, богатством. Тебе очень нравится этот переулок. Еще с тех пор, когда ты был маленьким и приходил сюда с матерью. Ты мог бы перелезть через ограду и посмотреть, что происходит по ту сторону. Пробраться по чужому роскошному саду, остановиться перед бассейном или еще чем-то красивым. Заглядывать в окна. Но, когда ты один, все это как-то совсем не прикольно.
Ты идешь дальше, уставившись на носы своих кроссовок. Скоро ты выйдешь из переулка. Дальше будет не так красиво. Некоторое время тебе придется идти вдоль речного порта. Ты даже не посмотришь в сторону пришвартованных судов. Они такие уродливые. А потом по мосту ты перейдешь на другую сторону города. На ту сторону, где мало фонарей и ни одного фруктового дерева.
А пока ты идешь по переулку, и деревья свешиваются из-за стен, чтобы поглядеть на тебя. Что-то ты размечтался.
Ты поднимаешь голову — там кто-то есть. В самом конце переулка. И этот кто-то приближается к тебе.
Глава 7
Ты не сразу въезжаешь, что не так с этим типом, который направляется в твою сторону. Волосы? Шапка? Черный, что ли, думаешь ты. А потом вдруг понимаешь. На нем черная балаклава, маска с прорезями для глаз.
Пока еще он далеко от тебя. Но ты уже чувствуешь — ты уже что-то чувствуешь. Дело не столько в маске, сколько в глазах под ней. Эти глаза сквозь щели уставились на тебя. Может, это из-за выпитого пива? Ты вообще не способен реагировать. Тот, в маске, все ближе и по-прежнему не сводит с тебя глаз. Вы почти поравнялись, а он все смотрит. Он будто хочет разгадать что-то в твоем лице. Как будто это ты в маске.
Разминулись. Позади себя ты слышишь его удаляющиеся шаги. Что же на самом деле произошло? Ты не знаешь. Ничего, конечно же, ничего. Просто ты только что покурил травку.
Ты идешь своим путем, выходишь из переулка.
Появляются мачты первых судов. Вода в порту черная, с желтыми кругами отражающихся в ней фонарей. Печальная картинка. Тебе вовсе неохота вот так заканчивать вечер.
Чем дальше, тем более тусклым и печальным становится все вокруг. Ты подходишь к своему дому. Поднимаешь голову. У тебя в квартире темно. Наконец ты входишь в подъезд. Забив на лифт, поднимаешься на пятый этаж пешком, не зажигая лампочек на площадках. Пусть это будет последним маленьким приключением сегодня вечером.
Дверь в квартиру по-прежнему широко распахнута. Как ты ее оставил. Ты нигде не включаешь свет. Достаточно того, что проникает через окна. В кухне на столе ты замечаешь материнский кошелек. Ты направляешься в свою комнату. Разумеется, матери на полу в коридоре уже нет. От этого тебе становится как-то полегче, и ты не хлопаешь дверью своей комнаты.