— Это достойный противник, жаль, что он не родился римлянином, по-моему, его храбрость позволяет надеяться на лучшую смерть, чем для простого раба. Цирк и арена ждут его.
Красс попытался, было возразить, как в шатер вломился перепуганный гонец.
— Духи Тартара сошли на землю, боги встали на сторону мятежных рабов. Преисподняя открыла врата…
Помпей перебил.
— Где Спартак?
Гонец пал на колени.
— Явился демон преисподней, слуга богов, а может и сам Плутон во плоти! Тысячи римских воинов уничтожены во мгновение ока. Немногие уцелевшие разбегаются.
Красс рявкнул.
— Я применю к ним децимацию. Казню каждого десятого. Пускай немедленно атакуют самозваного бога!
Помпей оставался хладнокровным как сытый удав.
— Плутон явился, говоришь, и убил тысячу воинов?
— Да о великий. Мы никогда не видели ничего подобного.
— Тогда я сам поговорю с ним.
Помпей вышел из палатки, к нему подвели белоснежного коня с черным пятном на лбу. Сохраняя величественность, он запрыгнул на скакуна, и гордо выпрямив стан, двинулся в направлении, где только что кипела битва. По дороге были видны многочисленные искореженные трупы, казалось, что это прошла исполинская газонокосилка. Не много ближе была видна оплавленная порода, и наполовину сожженные трупы. Надо сказать, что со стороны Помпея это был храбрый поступок. Ведь когда капризный, агрессивный ребенок стреляет во что движется, для него знаменитый римский полководец все равно, что назойливый комар. К счастью Александр в этот момент склонился над Спартаком и быстрыми движениями извлек дротики из его могучего тела. Затем побрызгал регенерирующим раствором на спину, потом перевернул тело, полил "живой воды" на грудь. Раны Спартака стали затягиваться буквально на глазах, атлет оживал. Когда Помпей подъезжал, вождь повстанцев уже встал, его глаза сверкали, а шрамы как свежие, так и старые исчезали на глазах.
Римский полководец ни разу не видел Спартака, может за исключением цирковой арены, но это было давно и издали. Поэтому он принял его за бога, не обратив внимания на небольшую фигуру ребенка с лучеметами и рюкзаком.
— Если ты бог, то я приветствую тебя. — Помпей вежливо поклонился.
Спартак улыбнулся.
— Я не бог, а всего лишь вождь повстанцев. Неведомая сила спасла меня от гибели.
Александр поморщился. Он не понимал ни слова, латынь в детском саду не изучали.
— Так и есть Спартак.
Помпей оценивающе глянул на своего оппонента.
— А это кто. — Произнес он, заметив странную фигуру.
— Неизвестно мне его имя, но он спас меня и, по-видимому, друг.
— Кто ты не ведомый воин. — Обратился Помпей к Александру.
Мальчик не понял не слова, но был умным, знал, что к нему обращаются. Поэтому включил плазмо-комп, программу переводчик. К счастью в упорядоченной плазме был программный код перевода с латыни. Компьютер запищал.
— Кто ты неведомый воин? — Александр задумался — сказать правду или выдать себя за бога?
— Если ты бог ответь нам, какова твоя воля? — Продолжил Помпей.
— Я сын Юпитера и Венеры — Перун. — Молвил мальчик, вспомнив древнеславянский эпос. — Вы меня пока не включили в пантеон оттого, что я родился не давно.
— Перун? — Переспросил Помпей. — Ты бог?
— Конечно! — Александра стало распирать от гордости, еще бы ребенок играет роль бога! — И многие тысячи трупов павших легионеров могут подтвердить это!
Помпей оглядел поле, такую картину, даже он искушенный многими сражениями не разу не видел.
— Да я верю тебе, о могучий. — Умудренный римский полководец своим зорким взором осматривал мальчика. Он обратил внимание на широкие плечи, не по возрасту жилистые, словно сотканные из стальной проволоки мускулы, острые бицепсы ребенка. В фиолетово-зеленых глазах пацана светилась решимость. Александр и сам поверил что он бог.
— Я был уже почти мертв, а он воскресил меня. — Молвил Спартак.
Помпей тревожным взглядом окинул гиганта, он невольно почувствовал уважение к восставшему рабу. Странно, неужели мятежным гладиаторам сочувствуют боги?
— О великий. — Помпей обратился Александру. — Какова твоя воля.
Мальчик почувствовал решимость.
— Я требую от Рима освободить всех рабов и покончить с позорными издевательскими гладиаторскими играми.
Помпей вздрогнул, его взгляд выражал растерянность. Требование субъекта похожего на мальчишку казались чрезмерными, а с другой стороны было опасно злить бога.
— Это должен решить не я, а сенат.
— Сенат, так давайте полетим в Рим. — Воскликнул Александр.
— Так все уже спят, ваше святейшество. — Помпей чувствовал себя как на иголках.
— Разбудим разве явление бога это не достаточный повод для внеочередного собрания.
Помпей покраснел, он понял, что из тисков мальчика-бога будет трудно вырваться.
Александр внезапно смягчился.
— Ты Помпей.
— Да бог Перун именно так, нарекли меня. Потом когда я прославился подвигами, стали добавлять великий.
— Тогда почему ты один, где Красс?
— Я сейчас пошлю за ним.
Сзади уже слышалось ржание коня, знаменитый римский богач и военачальник тяжело скакал на черном жеребце.
— А вот и Красс, истребляющий рабов, безжалостный правитель. Александр взлетел вверх, чтобы получше разглядеть печально известного душителя свободы.
Красс был среднего роста, несколько тучный, с лысеющей головой. Тем не менее, в его полном лице читалось властность и воля. Знатный патриций, стараясь сохранить надменность, с трудом сдерживал дрожь.
— А это ты Спартак. — Небрежным кивком головы патриций изобразил поклон. — Твои подвиги позорят Рим. Внезапно увидев парящего Александра, он затрясся и соскочил с коня.
— О прости меня боже, я не высказал тебе достаточного почтения.
Мальчик совершил пируэт и приземлился.
— Я сын Юпитера Перун и требую, чтобы ты презренный пал на колени.
Вид у хлопца был угрожающим, и Красс сразу выполнил приказ.
— Вот так оно гораздо лучше. А теперь слушай мою волю, когда будет заседать сенат?
— Завтра о великий.
— Значит, мы прямо сейчас перенесемся в завтра и устроим им обструкцию. — Глаза мальчишки сверкнули.
— Как это возможно. Удивился Помпей. Над временем не властен даже Юпитер.
— Вы римляне плохо знакомы с могуществом богов. Смотрите за мной. — Александр положил руку на браслет.
— Я хочу вместе со Спартаком, Крассом и Помпеем перенестись в следующий день, прямо в Рим на заседание сената.
Едва он закончил эту фразу, то, как это было не раз, ударили молнии и все четверо исчезли. Возникли уже в Капитолии, в самый разгар заседания высшего законодательного органа. Сенаторы в основном богатейшие граждане Рима обсуждали, как следовало ожидать восстание Спартака. Выступал Катон.
— Мятежника со всех сторон окружен нашими армиями. Трое лучших, полководцев Красс, Помпей и Лукулл, веду практически все наши силы. В этих условиях нам остается только решить, кто добьет и кому достанутся лавры пленения Спартака.
Слово взял Геллий.
— Только что прилетели почтовые голуби, они донесли, что Помпей и Красс вступили в битву со Спартаком и разгромили его орду.
Сенат зашумел.
— А что с самим главарем, он что пленен?
— Судя по всему да. Во всяком случае, обложен как зверь.
— Спартак должен быть взят живым, его казнь будет публичной. — Проорали глотки нескольких сенаторов.
— Разумеется. — Произнес Катон. — И при этом позорной. Если же этот дикарь погибнет в битве, то это нас крайне огорчит.
— Красс и Помпей должны стать триумфаторами, а затем их изберут консулами. — Послышались голоса.
— Вот это тоже верно. По заслугам награда.
— А стоит ли устраивать триумф, по случаю подавления бунта каких-то жалких рабов?
— Слишком много чести рабам, это их заставит гордиться.
Другие голоса орали.
— Спартак уже не раз разбивал нас, он нанес ущерб больший, чем Ганнибал. За его поимку и разгром следует назначить триумф.
— Ставим на голосование. Кто за то чтобы наградить Красса и Помпея триумфом.
Сенаторы встали, большинство чтобы подольститься к победителям проголосовало за.
— Кто против. Меньшинство, что же хоть одно решение нам удалось принять, до обеда.
Сенат хотел, уже было распуститься на перерыв, как перед ними возникло свечение и спустя секунду погасло. Четыре человека, два хорошо знакомые Помпей и Красс предстали перед сенаторами. Многие из них впервые увидели Спартака, похожего на статую Геркулеса, только, пожалуй, более стройную. Его мышцы после обработки регенератором стали еще рельефнее и глубже, сам он напоминал Атланта, Красс и Помпей были на голову ниже его, едва доставая по плечо, а Александр и вовсе казался малюткой. Мальчик почувствовал себя неуверенно в присутствии столь большого количества с любопытством его разглядывающих лиц. Поэтому юный хроноразведчик взлетел вверх, демонстрируя свое превосходство и презрение к окружающим.
Этот полет вызвал еще большее удивление у сенаторов, многие вылупили глаза.
Тогда Александр слегка подкрутив плазмо-комп, обратился к толпе патрициев потрясающе громовым голосом.
— Я бог и сын Юпитера Перун — требую повиновения к себе.
По рядам сенаторов прошел рокот. Слово взял Катон, которому в будущем суждено было стать самым рьяным противником Цезаря.
— Чем ты докажешь что ты бог, а не самозванец.
— Тысячи мертвых римских воинов свидетельствуют об этом! — Мальчишка выпятил грудь.
— Красс и Помпей подтверждаете это.
Помпей склонил голову с густой гривой.
— Да высокочтимый сенат. Это действительно бог, я видел тысячи наших трупов, оставленных там, где прошла его десница.
— Кроме того. — Вставил Красс. — В мгновение ока он перенес нас из прошлого времени, когда мы еще дрались у реки Брадан, в Рим, на заседание сената. Этому богу под силу даже повелевать временем.
— Так он и есть! — Закончил Александр. — А теперь требую от вас, чтобы вы немедленно приняли решение освободить всех рабов.