У некоторых видов птиц обязанности отца ограничиваются лишь оплодотворением. После того как он сделал свое дело, только мать остается высиживать яйца и воспитывать потомство. Чемпионами тут являются утки. У некоторых ржанкообразных[4] все происходит наоборот: как мы уже знаем, самка лишь откладывает яйца, а затем исчезает, и все семейные обязанности ложатся на самца. Но есть птицы, которые могут служить образцом для нашего иудео-христианского общества: это журавли, лебеди, гуси и аисты. У этих птиц оба родителя обеспечивают высиживание яиц и воспитание потомства. Правда, в том, что касается аистов, следует отметить определенные особенности в выращивании птенцов.
Аисты стараются избавиться от аистят, как только те начинают демонстрировать способность к самостоятельной жизни. Зато у остальных видов птенцы остаются при родителях в течение нескольких недель после первого самостоятельного полета.
У гусей, стаи которых спаяны крепкими социальными связями, дело идет еще дальше. Узы между родителями и детьми остаются нерушимыми вплоть до окончания первой зимы, что редко встречается у животных. Для перелетных гусей такое поведение просто необходимо, так как позволяет молодым гусям познакомиться с путями миграции и местами зимовки. В течение зимы эти узы ослабевают, и с наступлением тепла взрослые гуси прогоняют свою молодежь.
Но у птиц также встречаются общественные формы выращивания подрастающего поколения! Некоторые птицы используют «групповой» метод воспитания. В колониях розовых фламинго родители объединяются и занимаются кормлением и воспитанием на основе взаимопомощи. Через несколько дней после того, как птенцы вылупливаются, их собирают вместе и организуют «ясли», в которых взрослым легче следить за детьми. Родители наведываются туда, чтобы покормить свое чадо, которое они находят без труда.
Таким образом, мы видим, что у птиц встречаются самые разнообразные формы семьи: от одного родителя до объединения в целевые группы. Но самое поразительное заключается в том, что у птиц именно родители разрывают связи со своими детьми, указывая им, подчас в очень грубой форме, что пришло время начинать самостоятельную жизнь. Такое психологическое «отлучение от груди» часто происходит после того, как родители снимают с себя обязанности по кормлению птенца, и отлучение может происходить весьма агрессивно, особенно если юнец продолжает упорствовать.
Кто хочет наглядно увидеть такую картину, может зайти на птичий двор. Там, если отлученный юнец не желает отставать от матери, то рискует как следует получить клювом по голове.
Ни среди млекопитающих, ни среди птиц нет такого вида, в котором молодежь оставалась бы с родителями так долго, как это происходит у людей. Может быть, у нас такая зависимость уже стала патологической?
В подростковом возрасте усиливается напряженность в отношениях родителей и детей, и понятно, что в этот момент у взрослых возникает желание «отлучить от груди» свое юное создание, а тому, в свою очередь, хочется обрести независимость. Ни одна птица не испытывает желания выкармливать своего достигшего половой зрелости лоботряса. В раздражении человеческих родителей к своему чаду тоже есть что-то от древних времен, и это глубоко заложено в наших инстинктах. Но когда речь заходит о получении образования, родители-люди вынуждены терпеть своих великовозрастных детей, а те должны на несколько лет усмирить свою естественную склонность к самостоятельности. У животных такая ситуация, разумеется, в принципе невозможна. Все это нетрудно объяснить. Чтобы жить в нашем усложняющемся обществе, требуются обширные знания, а разрыв с семьей не способствует их получению. Но необходимо подчеркнуть, что ни одно животное не рассчитывает на то, что в старости получит помощь от своего отпрыска. У шимпанзе, продолжительность жизни которых составляет 40–50 лет, самостоятельная жизнь детенышей начинается в возрасте 5–6 лет. Это означает, что от 10 % до 15 % своей жизни шимпанзе зависит от своих родителей. У серого гуся этот же показатель составляет в среднем 6–8 %. А у Homo sapiens он приближается к 25 %, а иногда и превышает это значение.
В человеческом обществе родители берут на себя социальную ответственность и воспитательные функции. Это трансформирует семью в некую искусственную конструкцию, оторванную и от физиологических реалий, и от реального состояния среды, в которой она существует. При этом семья по-прежнему объединяет людей и функционирует как убежище, внутри которого происходит формирование будущих поколений. Функции семьи вышли далеко за рамки отношений между родителями и детьми как основы семейной жизни. Круг задач, решаемых ей, гораздо шире естественного назначения. С течением времени человеческая семья стала принципиально отличаться от семьи, распространенной в животном мире. То, что для гуся или аиста остается лишь этапом в процессе его существования, звеном в ходе непрерывного воспроизводства себе подобных, то для человека превратилось в устойчивое сообщество совместно проживающих людей. В его рамках формируются жизненно необходимые межличностные связи с сопутствующими правилами и табу, без которых невозможно существование современного общества. Заметьте, ласточкам, в отличие от людей, совсем не обязательно совместно отмечать Рождество!
В чем заключается истинная смелость? Орел и малиновка
Мы очень любим наделять человеческими качествами все окружающие нас живые существа. Во что бы то ни стало, мы стремимся наделить даром речи цветы. Роза могла бы сказать то, а василек – это. Очень, знаете ли, сентиментальный взгляд на вещи… Ну а если вы интересуетесь животными, в особенности высшими животными, то с чисто субъективных позиций вы обязательно увидите в них человеческие манеры и черты характера.
Возьмем, к примеру, орла. Он символизирует силу и власть и в какой-то степени является «львом» в мире птиц. Не счесть стран и политических партий, избравших в качестве своей эмблемы это животное. Летает он, как и большинство хищных птиц, очень величественно, парит в потоках воздуха и легко обходит препятствия. Так и хочется назвать мужественным его жесткий леденящий взгляд. По остроте зрения орел не имеет себе равных (знаменитый «орлиный взгляд»), и с высоты многих сотен метров он способен различить малейшее шевеление. Но от завораживающего образа не останется и следа, как только орел издаст какой-нибудь звук: его пение столь же изысканно, как вопль несчастного, которому выдирают зуб. К тому же он не любитель излишних усилий и, в отличие от сокола, в погоне за добычей никогда не ринется в отчаянный полет. Ему это совершенно ни к чему, ведь гораздо безопаснее планировать, держась в потоках воздуха, чем пикировать со скоростью почти триста километров в час. Хватая добычу, орел охотно демонстрирует свою силу и оружие (клюв и грозные когти), но, когда дело доходит до защиты своей территории, его храбрость куда-то улетучивается. Конечно, трусом орла не назовешь, это было бы преувеличением, и все-таки странно, что сильные мира сего относятся к нему с таким уважением и украшают знамена его изображением. Если бы им потребовался истинный символ отваги, то в качестве по-настоящему воинственной птицы им следовало бы выбрать малиновку. Вот уж у кого под личиной пылко влюбленного обитателя нашего сада скрывается отчаянный скандалист. Такой, знаете ли, комочек перьев, который сидит и ждет не дождется, когда зазевавшийся сосед наступит ему на лапку, хотя сама малиновка – та еще любительница оттоптать чужие лапы. Малиновка любит повоевать, и ее пение, такое мелодичное и меланхоличное, есть не что иное, как сигнал объявления войны. Она не только решительно защищает свою территорию, но даже готова сражаться с собственным отражением, которое видит в окне или зеркале. С другой стороны, понятно, что малиновка, эта пигалица длиной в 14 сантиметров, будет не так мощно смотреться на знамени или мече, как двухметровый королевский орел.
Рассуждая об отваге, нельзя обойти вниманием петуха, образ которого стал символом Франции. Однако если говорить о бойцовских качествах обитателей птичьего двора, то гусь-самец эффективнее всех защищает свою семью и в случае необходимости больнее всех ущипнет вас за ногу. Ни петух, ни курица не способны превзойти гуся в бдительности. В этом вопросе гусь не уступит даже сторожевой собаке. Надо видеть, как струсивший петух с воплями улепетывает от обидчика. До чего же в этот момент он не похож на ту расфуфыренную птицу, которая еще недавно с победным видом красовалась в курятнике. Правда, если в качестве символа родной страны мы выберем гуся, то это будет означать, что наш выбор пал на жирноватую птицу-увальня, склонную к упорядоченной семейной жизни. Ведь гусь-самец и гусыня выбирают друг друга на всю жизнь, тогда как петух, птица с гордой осанкой, гордящаяся шикарным оперением, ведет себя как истинный дон Жуан. Но разве по этой причине петух дорог сердцу каждого француза? В христианской культуре петух является символом окончания ночи и наступления дня, перехода из тени в свет. Но его пение на заре не столь благозвучно, как жаворонка или дрозда.
Подводя итоги, скажем, что петух – животное симпатичное и не глупее ему подобных (как раз наоборот!), но стоило ли именно его выбирать в качестве национального символа? Определенную лепту в такой выбор внесли древние римляне. Началось все с каламбура: слово gallus означает по латыни «петух», а слово Gallia означает страну Галлию (кстати, сами галлы никаких теплых чувств к этой птице не испытывали, если не считать любви к петухам в вареном и жареном виде). По этому поводу было отпущено немало шуток, в том числе в древние времена. Так, Сенеке[5] приписывают слова: «Gallus in suo sterquilinio plurimum potest», что переводится, как «Каждый петух хозяин своей навозной кучи», а эквивалентное французское изречение дословно звучит как «всяк хозяин в своем доме». Очевидно, что смысл этих изречений был извращен. В итоге французы оказались единственной нацией, выбравшей в качестве символа животное, которое поет, стоя обеими ногами в…