– Послушайте, Аманда, – встревоженно начал Фаберже. – Я не желаю, чтобы наша фирма влезла в длительный и дорогой эксперимент, которому, как я вижу, конца-края не будет.
– Ну, конечно же нет, Эмиль, – уверенно ответила она. – Как только мы завершим свою рекламную кампанию и докажем эффективность стимулина, эксперимент закончится.
– А что будет с девушкой?
– Это не наша забота, – равнодушно ответила Белл. – Она будет просто выполнять определенную временную работу, за которую ей хорошо заплатят. На этом наши обязательства по отношению к ней закончатся.
Она обошла стол и слегка коснулась губами лысины Фаберже.
– Штука-то вот в чем, Эмиль. Стимулин сделает девушку красавицей, а в состав «Красотворца» будет входить стимулин. Именно так мы и будем его рекламировать: «Красотворец» – крем со стимулином. Разумеется, процент содержания стимулина исключительно мал, да, откровенно говоря, он вряд ли сумел бы подействовать в составе косметического крема, но соблазн очень велик. Разрекламированный таким образом «Красотворец» быстро завоюет косметический рынок.
– Да, но девушка…
– Хватит вам беспокоиться о девушке, Эмиль. Доктор Рафф не меньше заинтересован в том, чтобы все сохранить в тайне, и мы с ним уже разработали план. Она будет молчать и поэтому не доставит нам никаких неприятностей.
Миссис Белл наклонилась и нежно похлопала его по отвисшим щекам.
– Положитесь на свою Аманду, – прошептала она.
Глава пятая
В день, когда пришло письмо, Мэри Стенз прямо из офиса пошла в кино. Временная работа, которую она нашла на прошлой неделе, в основном заключалась в перепечатке скучных служебных документов, и, чувствуя нарастающую усталость и душевную пустоту, Мэри позволила себе истратить четыре шиллинга и немного развеяться. Кроме того, что ее действительно интересовала игра актеров, хотя впечатление было ослаблено, как всегда в кино, была еще одна причина, почему ей не хотелось возвращаться домой: Пенелопа этим вечером почти наверняка принимала очередного «друга», поэтому ее задержка на два-три часа была, по меньшей мере, проявлением обычной тактичности.
Когда после десяти она подошла к мрачному старинному дому георгианской эпохи, их окно на третьем этаже еще светилось. Она устало поднялась наверх по лестнице и открыла дверь своим ключом.
В гостиной горел свет, но никого не было. Зато из спальни доносилась какая-то возня, и вдруг Мэри услышала резкий мужской смех. Она пересекла комнату, остановилась перед выщербленным зеркалом, висевшим над холодным, грубо размалеванным камином, и уставилась на свое отражение. В желтоватом свете единственной лампы, свисавшей с потолка, у нее был такой же неухоженный, непривлекательный вид, как и у всей квартиры. Мэри сердито перевела взгляд на отражение за спиной: на выцветшие обои в цветочках, дешевенькую мебель, и ее с новой силой охватило чувство беспомощности и недовольства, которое каждый раз вызывала у нее эта комната.
Но вдруг она заметила письмо. Оно лежало на маленьком шатком столике, единственном в комнате. Бледно-голубой конверт украшала отпечатанная в левом верхнем углу эмблема в форме цветка, состоящего из слов: «Косметическая фирма «Черил». Чья-то рука уже успела грубо надорвать конверт – наверное, Пенелопа поторопилась удовлетворить свое любопытство. Мэри медленно вынула сложенный вчетверо лист голубоватой бумаги и развернула его.
Вверху письма красовалась та же эмблема и полное название фирмы, выведенное элегантным рукописным шрифтом через весь лист. Затем шли два адреса: один – правления фирмы на Парк-Лейн, второй – фабрики в Стенморе. Отпечатанное на машинке письмо было коротким. Внизу стояла подпись: Аманда Белл.
«Уважаемая мисс Стенз!
Благодарю Вас за ответ на наше объявление в «Гардиан». Буду рада, если в следующую пятницу в 11.00 Вы зайдете ко мне в исследовательский отдел нашей фабрики в Стенморе для личной беседы и медицинского осмотра.
С уважением…»
Она трижды перечитала письмо, пытаясь унять радостное возбуждение. Прошло больше недели с тех пор, как она говорила в редакции с Полом Дарком и Брендой Мэйсон, и Мэри начала отчаиваться, полагая, что и эта работа ускользнула от нее. Но хватило этих нескольких отпечатанных на машинке строчек, чтобы ее угрюмая безнадежность тут же, словно по мановению волшебной палочки, уступила место радостному возбуждению. Она повернулась к зеркалу и прояснившимися глазами стала тщательно разглядывать свое отражение, представляя себя в двойной роли: как объект суперсовременного косметического опыта и как тайного репортера «Наблюдателя». Обе перспективы ей понравились.
«Погоди-ка, но ты ведь еще не получила этой работы, – сказала она себе, охваченная внезапной тревогой. – Может, ты совсем не подходишь для того, что им нужно. Может, им нужна девушка совсем не такая, как ты, а с другим лицом или фигурой…»
Вдруг в спальне что-то тяжело грохнулось на пол, и тут же раздался пронзительный, почти истерический смех Пенелопы: «Ой, Питер, дурачок ты мой… какой же ты забавный!..» Отчетливо слышно было каждое слово. Потом из-за стены донесся низкий, неразборчивый голос Питера, за ним сдавленный смех Пенелопы, и наконец наступила тишина.
Мэри нахмурилась, вздохнула и обвела взглядом комнату, ища свою сумку. Затем вновь остановилась перед зеркалом и, поворачивая голову из стороны в сторону, начала тщательно пудрить лицо и красить губы. Она попыталась взглянуть на себя глазами постороннего человека, больше всего ей хотелось заметить в своей обычной внешности хоть какие-то признаки настоящей красоты, но осмотр только огорчил ее.
«Черил», – подумала она. – Так называется та дорогая косметика, которая продается в больших магазинах Вест-Энда. Светло-голубые коробки с серебряной каймой. Это известная фирма, ее изделия рекламируют даже кинозвезды. Она может сделать для меня очень многое… Я уверена, что это и есть тот счастливый случай, которого я так всегда ждала. Если бы только я была хоть немного привлекательней…»
Она рассматривала в зеркале свое грубо накрашенное лицо, и внезапно мысли ее круто повернули в другое русло.
«Не то, – решила она, – совсем не то. Им нужна обычная непримечательная девушка, материал для исследования. Пытаясь сделать себя привлекательней, я не только теряю время, но и рискую не получить этой работы. Лучше вообще не краситься… Пусть сразу увидят меня такой, какая я есть, чтобы не пришлось смывать пудру и помаду».
По узкому коридору Мэри прошла в ванную и намочила край полотенца. Но только она собралась стереть с лица косметику, как в коридоре послышалось шарканье босых ног и в ванную влетела Пенелопа, совсем голая, с растрепанными волосами и размазанной по щекам губной помадой.
– Ой! – вскрикнула она, замерев на месте от неожиданности. – Я не знала, что ты дома…
– Зато я знала, что ты дома, – с нажимом произнесла Мэри. – И Питер тоже.
Пенелопа залилась смехом.
– Ты слышала шум? Этот дурачок Питер грохнулся с кровати, как раз когда мы… – Вдруг она умолкла, заметив на лице Мэри свежую косметику. – Склоните голову перед ее королевским величеством! – насмешливо воскликнула Пенелопа. – Сегодня мы при полном параде, не так ли, дорогуша? Лишь лучшие из лучших достойны внимания косметической… фирмы… «Черил».
– Ты бы лучше не читала чужих писем, – спокойно ответила Мэри. Сейчас, когда Пенелопа придвинулась ближе, она почувствовала сладковатый запах джина, а по опыту ей хорошо было известно, что, если Пенни навеселе, с ней не стоит заводиться.
Пенелопа нежно погладила ладонями свои красивые бедра.
– Прости, дорогая, – ехидно сказала она. – По правде сказать, я даже не взглянула на адрес. Как только увидела на конверте слова «Косметическая фирма», даже не сомневалась, что это мне. Кто бы мог подумать…
Она потянулась к ярко-красному халату, висевшему за дверью.
– Я пришла за халатом, – продолжила она уже более естественным тоном. – Не могу же я весь вечер ходить нагишом, как бы это ни нравилось Питеру. Холодище ужасный…
Она накинула на плечи халат и, стараясь скрыть интерес, наблюдала, как Мэри полотенцем стирает с лица пудру и помаду.
– Ты просила у них работу? – спросила она.
– В общем, да.
– А что за работа?
– Ничего особенного. Что-то, связанное с исследованиями.
Пенелопа пренебрежительно усмехнулась.
– Понятно. Ну что ж, я, наверное, пойду к Питеру, а то он еще, того и гляди, опять грохнется с кровати. – Она остановилась на пороге, и в глазах ее опять вспыхнули огоньки. – Еще хоть хорошо, что он упал на спину, а то мог бы остаться калекой. Я серьезно говорю. Ты же знаешь, какой он, этот Питер…
– Нет, я не знаю, какой он, этот Питер, – холодно ответила Мэри. – И прошу вести себя приличней. В конце концов, есть какая-то граница…
Пенелопа с вызовом мотнула головой, и ее золотистые волосы засверкали в электрическом свете.
– Если она и есть, дорогая, я ее еще не достигла… и не скоро достигну.
Она вышла из ванной и отправилась к своему Питеру.
Мэри еще раз вытерла лицо и возвратилась в комнату. Из спальни доносились приглушенные голоса. Все как обычно. Примерно через полчаса Питер украдкой выскользнет из квартиры. Пенелопа придет к ней в гостиную, и возобновятся нормальные отношения. Несмотря на буйный темперамент, Пенни была совсем неплохая. Правда, время от времени на нее что-то находило, и она становилась упрямой и эгоистичной, но по натуре была доброй, и Мэри не могла не испытывать к ней чувство благодарности за помощь в трудную минуту. Однако бесконечные визиты «друзей» Пенелопы становились просто невыносимыми, и рано или поздно этому следовало положить конец.
«Может быть, и представится возможность, – подумала Мэри. – Это – косметический эксперимент». Он способен дать ей все и уж, конечно, ничего у нее не отнимет. Терять ей нечего, а приобрести можно немало. Даже если произойдет самое худшее, она останется при своем, ну а если ей улыбнется удача, – о, тогда кто знает – может быть, весь мир окажется у ее ног. Ну, а вдруг чаша весов не склонится ни в ту, ни в другую сторону? Что ж, она и в этом случае не прогадает – ведь «Наблюдатель», вполне возможно, напечатает этот репортаж. Тогда она получит две тысячи фунтов.