Поскольку все это не так, приходится сделать вывод: столь пристальное внимание к клитору и неконтролируемой сексуальности носило скорее культурный, чем биологический характер. А учитывая увлеченность докторов способами удаления «неприличного» клитора, неудивительно, что бедолага предпочитал держать головку пониже. За пределами медицинской литературы Древней Греции и Рима «желейная конфетка» (1919) почти не упоминается, но если приложить усилия, то ее можно разыскать[8].
Римская фреска из Пригородных терм в Помпеях, 79 г. н. э.
Само слово «клитор» стало употребляться примерно с XVI века. Древние греки и римляне называли его «маленьким лысым мужчиной» (1997), «нимфой», «миртовой ягодой», «терном», «язычным мешком» или просто «мешком». Но этим комплименты не исчерпываются. Оральные ласки клитора считались непристойными. Если в античной литературе упоминается куннилингус, то лишь как отвратительная практика, которая позволительна лишь лесбиянкам и слабым мужчинам без эрекции. Даже многие греческие оскорбления были связаны с «обедом в Y» (1963). Греческий драматург Аристофан (446–386 гг. до н. э.) несколько раз упоминал куннилингус, чтобы подчеркнуть моральные недостатки героя. В нескольких его пьесах фигурирует некий Арифрад, «изобретатель» орального секса: «Он погряз в пороке, он не просто распутный и крайне развратный человек, но практически создал новую форму порока; ибо он оскверняет свой язык отвратительными наслаждениями».
Римляне пошли еще дальше. Они считали слово «клитор» (landica) непристойным, точно так же, как сегодня мы считаем непристойным слово cunt. Цицерон называет его «запретным словом». Слово это было таким грязным, что появлялось исключительно в уличных граффити: «Fulviae landicam peto» («Ищи клитор Фульвии») или «Eupla laxa landicosa» («У Эвплы огромный клитор»). Поэт и сатирик Марциал (41–104 гг.) называл клитор «чудовищным прыщом» и «бугром». Все это может обескуражить, но, как пишет Мелисса Мор, «люди сквернословят о том, что для них важно». Похоже, для греков и римлян клитор и его стимулирующий эффект были по-настоящему важны. По крайней мере, они хотя бы говорили о клиторе, а вот в Средние века любые разговоры на эту тему прекратились.
Женщина ласкает другую женщину, которая использует корнеплод в качестве дилдо, 1900
Утверждать, что средневековый мир забыл о клиторе, было бы несправедливо: о его существовании знали, догадывались, что он собой представляет (ну, в определенной степени), но от дискуссии о больших клиторах греко-римской гинекологии далеко не ушли. Сегодня мы понимаем, что у научных знаний есть свой «период полураспада» — то есть информация обновляется с такой скоростью, что к моменту окончания университета половина полученных студентами-медиками знаний уже устаревает. Однако средневековые европейские доктора верили в винтажную медицину и продолжали пользоваться главными гинекологическими хитами сотни лет. Один из паломников из «Кентерберийских рассказов» Чосера (1400) — врач, причем хорошо образованный.
Ученостью и знаньем был богат он.
Он Эскулапа знал и Гиппократа,
Диоскорида, Цельса, Гильбертина,
Знал Руфа, Аверройса, Константина,
Дамаскина, Гали и Галиена.
Знал Авиценну, также Гатисдена.
Следовательно, даже в конце Средних веков самый образованный врач (по Чосеру) учился по книгам, написанным более двухсот лет назад. Представьте, что хирург подойдет к вам с ножом мясника и медицинским трактатом XVIII века — странно, не правда ли? Неудивительно, что в Средние века знания о клиторе ничем не отличались от античных: большой клитор — это плохо, большие клиторы бывают только у лесбиянок. Однако в то время стали появляться новые арабские медицинские трактаты, влияние которых было огромно. Герард Кремонский (1114–1187) перевел труды Авиценны (980–1037) и Альбукасиса (936–1013), и труды эти использовались на Западе вплоть до XVII века.
В средневековых арабских текстах отношение к большим клиторам оставалось негативным. Их рекомендовалось обрезать, чтобы избегнуть недостойного поведения, в том числе — промискуитета и лесбиянства. Альбукасис, которого часто называют «отцом хирургии», писал:
«Клитор может увеличиваться в размерах свыше закона природы и иметь ужасно уродливый вид. У некоторых женщин он эрегируется, как мужской орган, и участвует в коитусе… и это тоже следует отрезать».
Авиценна, в свою очередь, бросил шляпу на ринг и заявил, что большой клитор «появляется у [женщин] ради коитуса с женщинами так же, как делают это мужчины». При этом Авиценна хотя бы признавал роль клитора в получении удовольствия и советовал мужчинам поглаживать «область между анусом и вульвой. Ибо это есть вместилище наслаждения». К счастью, труды Авиценны пользовались в средневековой Европе большой популярностью и уважением, и совет по стимуляции «вместилища наслаждения» перекочевал и в более поздние тексты.
В Средние века доктора не особо продвинулись в области гинекологии, но переводы арабских текстов на латынь привели к появлению новых названий клитора. «Нимфа», «мирт» и «ландика» все еще оставались популярными, но к ним прибавились tentigo и virga (оба термина намекают на эрекцию). В XV веке в Британии появилось слово bobrelle — явно происходящее от bobble (помпон), то есть нечто выступающее, приподнятое. Kekir — еще один термин XV века, который наряду с bobrelle встречается в англосаксонском и староанглийском словарях Райта. Его значение — tentigo (или эрекция). Однако, несмотря на все средневековые ухищрения, в медицинских трудах клитору должного внимания не уделяли. В лучшем случае большинство средневековых врачей просто пересказывали старинные источники и грозили отрезать несчастный бугорок насовсем. Но все стало меняться с наступлением Ренессанса.
Пожалуй, самым ярким актом менсплейнинга (самоутверждения мужчин за счет женщин) в человеческой истории можно считать «открытие» клитора двумя анатомами эпохи Ренессанса. Это произошло в 1559 году (какие молодцы!). Итальянский анатом Реальдо Коломбо (1515–1559) возглавлял факультет анатомии в университете Пизы. В труде De re Anatomica (1559) он объявил «ягодку» (2008) своим открытием. Кроме него, в гинекологической игре под названием «Найди Волли» участвовал также Габриэле Фаллоппио (1523–1562), первооткрыватель фаллопиевых труб. В 1561 году Фаллоппио издал труд Observation Anatomicae (правда, он утверждал, что написал его еще в 1550 году). Он настаивал на том, что первым поднял свой флаг на горе Клитор и что «если другие говорят об этом, знайте, что они узнали об этом от меня или моих учеников». Конечно, оба доктора несли полную чепуху — о существовании клитора давным-давно знали не только врачи, но и все женщины, которых природа наделила этим сокровищем.
Коломбо и Фаллоппио «открыли» клитор точно так же, как шестьюдесятью девятью годами ранее Колумб, к вящему изумлению коренных народов, «открыл» Америку. Но оба были безумно горды собой! Коломбо с восторгом писал:
«Никто другой не вскрыл эти процессы и их работу; если было бы можно давать названия своим открытиям, я назвал бы это любовью или сладостью Венеры. Не могу передать, как изумлен я, что множество анатомов не обнаружило эту замечательную часть тела, созданную с таким великим искусством».
Фаллоппио уверенно утверждал, что «он скрыт так глубоко, что я обнаружил его первым». Честно говоря, их споры о первенстве свидетельствуют скорее о недоступности медицинской информации, чем о высокомерии. Дело в том, что Коломбо и Фаллоппио делали свои открытия в процессе вскрытия трупов — именно так они сумели найти новую анатомическую информацию о «сладости Венеры». Коломбо действительно считал, что этот таинственный «боб» (1997) производит женскую сперму, которую он назвал Amor Veneris, но он хотя бы не стремился его обрезать. Оба анатома понимали, что клитор — это орган, а не просто точка для массажа, и это действительно можно было уже считать новым взглядом на вещи. Более того, анатомы эпохи Ренессанса подчеркнули роль клитора в сексе и наслаждении. Коломбо писал, что его открытие — это «главное вместилище женского наслаждения во время сношения. Даже если не тереть его пенисом, а просто коснуться мизинцем, наслаждение станет настолько сильным, что из него со скоростью ветра во все стороны брызнет семя». Ваша подача, дамы!
Вагинальное зеркало, 1678
Ситуацию еще больше запутал голландский анатом Регнир де Грааф, который в 1672 году заново открыл клитор и описал его в своем знаменитом «Трактате о репродуктивных органах женщин». В этом труде он упрекал коллег-докторов за игнорирование этой части тела: «Мы чрезвычайно удивлены, что некоторые анатомы не упоминают об этой части, словно ее вовсе не существует во вселенной природы… Мы обнаруживали его на каждом вскрытом трупе и убедились, что он легко заметен глазом и на ощупь». Но самое главное — де Грааф отверг всю чушь про «tentigo», «сладости Венеры», «bobrelle» и «нимфы». В своем труде он настаивает на названии «клитор». Само по себе слово — этимологическая загадка, но, скорее всего, оно происходит от греческого kleiein, то есть «закрыть». По-видимому, это связано с тем, что клитор закрыт малыми половыми губами или, согласно более ранним теориям, является своеобразной дверью, сохраняющей тепло матки. Впервые слово «клитор» было использовано в «Микрокосмографии» (1615) Хелкайи Крука. Это была настоящая энциклопедия человеческой анатомии, автор которой абсолютно точно описал расположение, структуру и мышечное строение клитора[9].
С этого момента слава клитора пошла на взлет.
Несмотря на стремительное развитие медицины к XVI веку и признание врачами существования таинственного бугорка, одержимость гипертрофированными клиторами сохранялась. В 1653 году голландский анатом Томас Бартолин назвал клитор contemptus viorum, то есть «позором человечества». Он считал, что женщины, злоупотребляющие стимуляцией этого органа, становятся confricatrices (растирательницами) или лесбиянками. Он даже утверждал, что знал одну женщину, которая так энергично растирала свой «позор человечества», что он вырос до размеров «гусиной шеи». (Повторю: ГУСИНАЯ ШЕЯ.) Бартолин писал: