Старуха направилась к выходу, и Саньцяо велела служанке проводить ее.
Украшения, которые увидела Саньцяо, очень понравились ей, и она с нетерпением ждала возвращения старухи, чтобы договориться о цене. Но та целых пять дней не появлялась. На шестой день после обеда вдруг разразился ливень. Через некоторое время раздался стук в ворота. Саньцяо велела служанке открыть и посмотреть, кто там. Это оказалась старуха Сюэ, вся промокшая, с дырявым зонтом в руке. Со словами:
В погожий час сидишь, не вылезая;
Польется дождик — выйдешь за ворота! —
она поставила зонт возле лестницы, поднялась наверх, поздоровалась с Саньцяо, кланяясь, как подобает, и извинилась:
— Хозяюшка, я ведь в тот день не сдержала слова, так и не вернулась.
— Где же вы пропадали все эти дни? — поспешно отвечая на приветствие, спросила Саньцяо.
— Дочь моя, благодарение небу, родила мне внука, и я отправилась к ней. Провела там несколько дней и только сегодня вернулась. В пути меня застиг дождь, пришлось завернуть к знакомым одолжить зонтик, а он оказался дырявым. Ну и везет же мне!
— А сколько у вас детей? — поинтересовалась Саньцяо.
— Один сын, уже женат, и дочерей четверо. Вот внук родился у самой младшей, а выдали мы ее *второй женой за господина Чжу из Хуэйчжоу. Он держит соляную лавку у нас тут, возле Северных ворот.
— А вы, матушка, совсем не цените своих дочерей. Разве здесь, в нашем краю, мало мужчин, которые имеют по одной жене? И не жаль вам было отдавать собственную дочь за человека из другого, далекого края?
— Знаете, женщине куда выгодней выходить замуж за торгового человека из чужих краев, — проговорила в ответ старуха и продолжала: — Вот, к примеру, первая-то его жена у него дома, на родине, а моя дочь хоть и является второй женой, но живет здесь при лавке как полноправная хозяйка. И слуги в ее распоряжении, и пользуется она теми же благами и правами, какие имеет старшая жена. Всякий раз, когда я бываю у них, ее муж встречает меня с большим почтением, относится ко мне словно к старшей в семье. А теперь, когда родился внук, будет и того лучше.
— Значит, вам повезло, удачно выдали, — заметила Саньцяо.
Тем временем Цинъюнь подала чай.
— Раз сегодня день такой дождливый да и дел у меня никаких нет, — заговорила старуха, попивая чай, — то хотела бы попросить вас дозволить мне взглянуть на ваши украшения, чтобы хоть запомнить, как некоторые из них сделаны.
— Только не смейтесь, пожалуйста, — отвечала Саньцяо, — у меня они все очень простой работы.
Она достала ключ, открыла сундук и стала вынимать из него головные наколки, шпильки, булавки, ожерелья и прочее.
— Ну, знаете, после таких драгоценностей, что́ могут стоить мои в ваших глазах! — глядя на все это, восхищалась Сюэ.
— Ну что вы! Я как раз хотела осведомиться о цене некоторых из ваших вещей.
— В подобных делах вы ведь сами прекрасно разбираетесь, и мне, старой, не к чему зря молоть языком.
Саньцяо убрала свои вещи, затем принесла коробку старухи.
— Откройте, матушка, и проверьте, — сказала Саньцяо, поставив коробку на стол и передав старухе ключ от нее.
— Вы уж слишком щепетильны, — ответила на это старуха, открыла коробку и стала одну за другой вынимать оттуда вещи. Саньцяо рассматривала их и оценивала. Цены, которые она называла, были в общем вполне подходящими, и торговаться старуха не стала. — Коли так, я не останусь в обиде, — радостно заявила она. — Пусть даже чуть меньше заработаю, зато получу удовольствие, имея дело с таким покупателем.
— Только вот что, мне не набрать сразу всей суммы, — призналась Саньцяо. — Сейчас я могу предложить вам лишь половину, а когда муж вернется, тотчас рассчитаюсь. Он через день-другой должен вернуться.
— Не беда, если и попозже отдадите. Но коли я уступаю в цене, то уж прошу уплатить серебром качественным.
— Ну, об этом не беспокойтесь, — ответила Саньцяо, убирая отобранные украшения и жемчуг, и тут же приказала служанке подать вино. Услышав это, старуха заявила:
— Я и так обеспокоила вас, надоела. Смею ли еще доставлять хлопоты?
— Как раз очень хорошо, что вы зашли; я ведь целыми днями сижу без дела, вот и побеседуем. И если не сочтете, что принимаю вас без должного внимания, то приходите почаще.
— Благодарю вас, не заслужила я такого милостивого отношения с вашей стороны, — отвечала старуха. — Но как у вас здесь тихо, спокойно! А у меня так шумно, так шумно — просто невыносимо.
— Чем же у вас там дома занимаются? — поинтересовалась Саньцяо.
— Да вот принимаем всяких торговцев жемчугом и драгоценностями. То вина им подай, то отвара... и до того все это хлопотно. До смерти надоело! Хорошо еще, что мне приходится ходить по делам в разные места и я мало бываю дома. Крутись я с утра до ночи на нашем пятачке, так меня уж давно доконал бы этот шум.
— Вы ведь живете неподалеку от нас. Когда будет невмоготу, приходите, потолкуем, — предложила Саньцяо.
— Не решусь так часто тревожить вас.
— Ну что вы, матушка!
Пока они разговаривали, служанки поставили на стол две рюмки, положили две пары *палочек и расставили закуски к вину: два блюда куриных, два из солонины, два рыбных, несколько блюд из зелени — всего шестнадцать.
— Зачем же такое богатое угощение!
— Все это приготовлено из того, что нашлось в доме. Уж не обессудьте. — С этими словами Саньцяо налила вина, встала и подошла к старухе. Та, в свою очередь, поднявшись, поднесла вина хозяйке, после чего обе сели.
Саньцяо выпить, оказывается, могла, и немало. А в старуху вино лилось ну прямо как в винный жбан. Пока ели да пили, они все больше и больше нравились друг другу, и обе только и сожалели, что не довелось им раньше встретиться. Просидели они за вином почти до самого вечера. К этому времени дождь прекратился, и старуха стала прощаться. Тогда Саньцяо достала большие серебряные чары и уговорила старуху выпить еще. После этого они поужинали.
— Вы, матушка, посидите еще немножко, — сказала Саньцяо. — Сейчас я приготовлю ту сумму, которая у меня есть, захватите ее с собой.
— Поздно уже, — ответила старуха. — И не стоит вам беспокоиться. Разве обязательно сейчас? Завтра утром зайду за деньгами. И коробку свою тоже не стану брать, — на улице скользко, идти трудно.
— Буду вас завтра ждать, — сказала на прощанье Саньцяо.
Старуха спустилась вниз, взяла зонт и ушла. Да, действительно:
Лишь бабки-сводницы язык
Мог обмануть столько людей на свете.
Но вернемся к Далану. Прождал он у себя несколько дней, а известий от старухи так никаких и не получил. И вот в тот день, когда полил дождь, он решил, что старуха наверняка должна быть дома, и, шагая по лужам и грязи, поплелся в город, надеясь что-нибудь разузнать о своих делах. Но дома старухи не оказалось. Он зашел в винную лавку, закусил, выпил несколько чарок и снова отправился к Сюэ. Ему сказали, что она еще не вернулась. Время было позднее, и Далан уже собрался было в обратный путь, но тут заметил, как из-за угла появилась старуха. Она шла, вся раскрасневшаяся, ноги у нее заплетались. Далан направился ей навстречу.
— Ну как? — поклонившись ей, спросил Далан.
— Рано, рано еще, — отвечала та, отмахиваясь от него. — Только-только посеяла семя, и нет еще ростка. Вот лет через пять-шесть расцветут цветы, пойдут плоды, тогда и попробуешь. А пока нечего тут вертеться да выведывать, — продолжала она. — Я, знаешь, не из тех, кто занимается всякими там чужими делишками.
Видя, что старуха пьяна, Далану ничего не оставалось, как вернуться к себе.
На следующий день старуха купила фрукты, свежую курицу, рыбу, мясо, многое другое и пригласила повара, чтобы тот приготовил все как полагается. Когда все блюда были готовы, она уложила их в два *короба, купила жбан хорошего крепкого вина, попросила соседского парня взять коробы на *коромысло, и они вместе направились к дому Сингэ.
Саньцяо ждала старуху с утра, а та все не шла. Тогда Саньцяо велела Цинъюнь пойти за ворота поглядеть. Цинъюнь вышла на улицу как раз в тот момент, когда Сюэ подходила к их дому. Старуха велела парню занести короба в дом, оставить их внизу, а самому отправляться обратно. Тем временем Цинъюнь уже доложила о ней хозяйке.
Спустившись вниз, Саньцяо встретила старуху как дорогую гостью и повела ее наверх. Старуха долго благодарила, приветствовала хозяйку дома, а затем сказала:
— У меня, у старой, сегодня случайно оказалось простенькое вино, и я захватила его с собой, чтобы за чаркой с вами развлечься.
— Выходит, я ввожу вас еще и в расходы! Не следовало бы мне принимать все это, — ответила Саньцяо.
Тут старуха попросила служанок занести наверх короба и вино, и они расставили все блюда на столе.
— Уж слишком вы роскошествуете! — воскликнула Саньцяо.
— Что мы, бедные люди, можем приготовить хорошего! — улыбаясь, ответила старуха. — Это, собственно, не больше, чем угостить чаем.
Цинъюнь отправилась за чарками и палочками, а Нуаньсюэ разожгла маленькую печурку, и *вино тут же было подогрето.
— Сегодня хоть скромно, но угощаю я, старая, поэтому прошу вас занять почетное место гостя.
— Конечно, вам пришлось из-за меня похлопотать, но все-таки ведь это вы у меня в доме. Как я могу допустить такое!
Они долго препирались, и Сюэ в конце концов пришлось занять место гостя.
Это была уже их третья встреча, и потому они стали ближе друг другу, чувствовали себя свободнее.
— Что это хозяин ваш все не возвращается? — попивая вино, спросила старуха. — Уже и времени-то многовато прошло, как он уехал, — продолжала она. — И как это он решился оставить вас?
— Говорил, что вернется через год, а вот почему-то задержался, — ответила Саньцяо.
— По мне, хоть груды золота, хоть горы нефрита сулит торговля, не стоит она того, чтобы оставлять такую вот, как цветок, как яшма, жену. А вообще, — продолжала старуха, — кто разъезжает по торговым делам, тот в чужих краях живет словно дома, а дома — словно в гостях. Вот, к примеру, мой четвертый зять, господин Чжу: женился на моей дочери, и вечером-то они счастливы, и утром радостны, а о доме он и думать не думает. Съездит раз в три или в четыре года домой к старшей жене, побудет там месяц-другой и возвращается обратно. Она у него там, словно вдова, страдает от одиночества. И разве знает она, как он живет на стороне?