И вся троица приземлилась у широких, с узорчатыми стеклами дверей крайней комнаты. Злата осторожно толкнула дверь.
В библиотеке, к счастью, никого не было. На письменном столе лежала широкополая шляпа бабы Власты с синими шелковыми цветами и открытый ноутбук. Злата, открывая ящик письменного стола, задела ноутбук. Экран голубовато засветился. В углу монитора выскочило окошко: «Вам пришло новое сообщение». Она нажала на клавишу, и на экране появилось письмо.
«Дорогая мама, спешу тебя обрадовать тем, что я возвращаюсь. Хитрость моя удалась на славу. И теперь большой дом и деньги Майи Полонской – наши! Ее я бросил в глубине бразильских джунглей – на речном острове Маражо, и ей оттуда точно не выбраться – ведь там водятся анаконды, удавы, речные акулы, крокодилы-кайманы, ядовитые змеи, насекомые и даже растут цветы-убийцы! А живущие там рыбки пираньи от большого животного оставляют один скелет буквально за минуты – такие у них острые зубы. Сам я улетел оттуда на вертолете. Видишь, как удачно я убедил глупую Майю, что поиски ее пропавшего мужа возможны и что я могу помочь, только для этого надо заключить официальный брак. А ты говорила, что она не поверит! Честные люди – наивные люди, тем более влюбленные: они верят любым сказкам, лишь бы эти сказки давали надежду. Пусть теперь она ищет по джунглям кости своего любимого мужа Ивана. Да, я прошу тебя: ее картины не выбрасывай – оказывается, они дорого стоят. Одна ее картина была продана на аукционе за большие деньги! А после того как станет известно об исчезновении Майи Полонской, они обязательно поднимутся в цене. Так что мы будем еще богаче! Твой любящий сын Михаил».
Девочка смотрела на экран, и буквы расплывались у нее перед глазами. Это письмо еще раз доказывало, что мама не забыла папу! И Злату она не бросила – просто ее коварно обманули злые люди.
Обжоркин уселся на шляпу бабы Власты и, глядя на монитор, молчал, потом вздохнул не по-кошачьи и сказал:
– Зато теперь мы знаем, где нужно искать нашу маму! На острове Маражо в Бразилии… В Москву отправляться нет смысла. Да и фотография не очень нужна.
– А, вот здесь кто! – раздался неожиданный возглас.
Услышав его, Злата вздрогнула и похолодела: в дверях стояла баба Власта.
Она была в пижаме с оборками и папином полосатом халате. На ногах задирали носы теплые тапочки в виде собачек. Волосы, намотанные на длинные бигуди, потешно торчали в разные стороны, отчего голова напоминала большую подушечку для булавок. Несмотря на страх, Злата фыркнула – так смешно выглядела баба Власта.
Та от злости мгновенно стала малиново-красной:
– Что?! Ты, похоже, смеешься?! – закричала она. – А тебе говорили, противный ребенок, что читать чужие письма очень дурно? Тебе говорили, что за это могут посадить в тюрьму? Только из любви к твоей бедной покойной матери я не отправлю тебя туда, а просто посажу в грязный, темный подвал, где и должны сидеть такие мерзкие девчонки, как ты!
– Мама жива! – возразила Злата, и губы ее задрожали.
– Ага! Была! Да только когда это было! – злорадно проговорила баба Власта.
– Какая вы злая! – крикнула со слезами в голосе Злата и, вспомнив слова тети Карины о принце и короле, смело сказала: – Вообще-то, если мамы сейчас здесь нет, то все это мое, и этот ноутбук тоже!
– Т-твое? – удивившись неожиданному нахальству маленькой девчонки, безголосо прошептала баба Власта и потом громыхнула откуда-то взявшимся трубным басом: – Твое?!
Уперев руки в бока, она, как полосатая гора, двинулась к письменному столу, за которым, съежившись от страха, стояла Злата.
– Мя-а-а-у! – протяжно вмешался в беседу Обжоркин.
Гора остановилась как вкопанная.
– Это что за мерзкое чучело?! – вглядываясь в замершего кота, протянула баба Власта. – Ты его притащила с помойки?! Вырядила-то его как! Какая-то кепка, жилет… Потешное чучело! Прямо как живой… Может, его в гостиную отнести? Куда это ты его посадила?! – опять загремела гора. – На мою парижскую шляпу?! На мою модную шляпу от Кардена?! – Ее голосу, поднявшемуся под потолок, было тесно, и он бился в закрытые окна, эхом откатываясь назад.
Злата зажала было ладонями уши, чтобы не оглохнуть, и подумала, что бабе Власте надо было стать оперной певицей.
Вдруг нарядный кот исчез, а шляпа стала медленно, словно раздумывая, подниматься над столом, укоризненно покачивая широкими полями. Баба Власта замолчала, будто подавилась звуком собственного голоса. Шляпа поднялась под потолок и назидательно сказала:
– Фи! Как невоспитанно ты себя ведешь! Мне, твоей шляпе, и то за тебя стыдно! Ты же в гостях, а как с хозяйкой разговариваешь?
– Я в гостях? Я! В гостях?! – захлебнулась от возмущения баба Власта.
– Конечно! – важно кивнула шляпа. – И не стыдно такой большой, толстой тете, совсем немолодой, так кричать на ребенка? Мяу! Это не-пе-да-го-гично!
– Ч-что? – заикаясь, выдавила совсем растерявшаяся баба Власта. – Это я толстая? Это я немолодая? Ты, дрянная самозванка! Видите ли, она – «шляпа от Кардена, шляпа из Парижа»! – передразнила она кого-то. – Вот и катись к своему Кардену! Шляпа из подвала – вот ты кто! Фальшивка несчастная! Ты еще будешь меня учить?!
Но парижская шляпа, все так же покачивая полями, не унималась:
– Конечно, буду, если некому. Учиться ведь никогда не поздно, и лучше поздно, чем никогда. Век живи – век учись, два века живи – два века учись! Ученье – это свет, а неученье – унылая тьма… – с наслаждением продолжала она поучать, показывая удивительно хорошее для француженки знание русских пословиц.
Баба Власта взвизгнула:
– Негодяйка! – и запустила в шляпу тапочкой.
Тапочка взлетела вверх и замерла в воздухе. Баба Власта задрала голову, рассматривая свою тапочку с собачьей мордочкой и не понимая, за что она могла зацепиться. Вроде лампа далеко… Тапочка висела, как вторая люстра, только без подвеса.
– Черт ее, что ли, держит? – пробормотала баба Власта. – Надо за очками сходить… А ведь пол-то какой холодный… Прямо как лед…
Женщина поджала мигом замерзшую ногу. Сзади раздался нечеловеческий гогот, и что-то толкнуло ее в спину. От неожиданности баба Власта качнулась вперед и, не удержавшись, упала на четвереньки. На спину ей кто-то прыгнул и, весело гогоча, ухватился за торчащую бигудину, больно потянув волосы. Баба Власта услышала шум крыльев над собой, а сзади ее кто-то стал подпинывать. «Точно, черт», – решила она и скосила вбок глаза. С удивлением она увидела, что над ней поднимаются и опускаются настоящие серые крылья. «Это ангел», – светло мелькнуло у нее в голове. Неловко потоптавшись на четвереньках, холодея от ужаса, она изогнулась так, что смогла увидеть, как сзади ее пинает собственная любимая тапочка! Женщина подняла глаза кверху: над ее головой бешено кружилась французская шляпа, которая мяукала и шипела:
– Шшшш! Если не хочешшшшь в преисподнюю к чертям – мя-а-у или к ангелам – мя-а-у на небо, немедленно убирайся из этого дома! Шштобы через десять минут ни единой подлой душшши здесь не было! Кышшш!
Похоже, шляпа еще и умела слышать мысли. Баба Власта на четвереньках выскочила за дверь.
В доме уже никто не спал. У дверей, не решаясь войти, стояла Фаина. И лестница, и холл внизу были полны людей, которые пытались понять, что за вопли раздаются из дальней комнаты. Внезапно дверь распахнулась, и появилась неожиданно ловко бегущая на четвереньках баба Власта. На спине у нее бил крыльями большой серый гусь, а ее толстый зад методично лупила тапочка в виде собачки. И над этой безумной картиной кружила всем знакомая шляпа, которая громко вещала:
– Нельзя жить обманом! Нельзя обижать других! Запомните и повторяйте: «Я не буду обманывать и обижать людей, зверей, птиц… Я никому никогда не причиню вреда, ни единой живой душе!» Шшшш! Повторяйте! – недовольно прошипела шляпа и для убедительности добавила: – А то выцарапаю глаза!
Она подлетела к Фаине, которая стояла как вкопанная и молчала, и на ее щеке вдруг появились следы кошачьих когтей. Фаина взвизгнула, но какая-то сила потянула ее за левое ухо вверх и подняла под потолок на глазах у остолбеневших людей.
Фаина висела под потолком со скошенной набок головой, дрыгала ногами и кричала:
– Пустите меня! Пустите! Я больше не буду…
Та сила, которая утянула девушку вверх, так же вдруг бросила ее вниз. Все люди, заполнившие накануне дом, бросились вон, натыкаясь друг на друга. Некоторые вразнобой кричали: «Полтергейст! Полтергейст! Нечистая сила!» Фаина не помнила, как выскочила из дома следом за бабой Властой. У нее ныл бок и очень болело ухо. Девушка потрогала его пальцами, и слезы брызнули из ее глаз: бриллиантовой сережки не было!
Глава 13Злата снова хозяйка своего дома
Кот со всех лап несся по ступенькам, за ним, хлопая крыльями, вперевалку бежал гусь, замыкала шествие Злата. Троица выскочила на крышу и наблюдала сверху, как улепетывают последние незваные гости: фокусник и его ассистентка. Ветер уносил вдаль шляпу с синими розами, которая была особой гордостью бабы Власты, а сейчас стала ненужным хламом, но некоторые из бегущих людей, увидев ее, падали на колени, повторяя:
– Я не буду жить обманом…
– Ну вот мы и выгнали этих оккупантов, – удовлетворенно сказал Обжоркин, лапой распахнул жилет и стал вылизывать себе живот.
В ушке над кепкой у него сверкнула звездочка.
– Ой, это что у тебя такое? – воскликнула Злата, беря кота на руки.
Кот фыркнул:
– Не мешай! Что-что… Эта симпатичная штучка не даст потеряться моей кепке. Согласись, что это лучше, чем мазать голову клеем. – В голосе Обжоркина все еще звучала обида на шутку хозяйки.
– Ну не дуйся на меня, – ласково попросила Злата и удивленно воскликнула: – Это же сережка Фаины!
– Не говори, что я ее украл! – торопливо оборвал девочку кот. – Это называется «награда нашла героя». Дурные люди не должны ходить в бриллиантах. Пусть их носят верные коты!
С этим невозможно было спорить, и Злата с большой нежностью стала гладить кота-модника, а потом осторожно потрогала сережку. Она и в самом деле не д