Прямо сейчас в комнате 234 сидит подружка кузена вашего лучшего друга, та самая девушка, которая чуть не умерла, удовлетворяя себя рычагом переключения передач в «форде пинто», когда наелась шпанской мушки. Ее зовут Менди.
И парень, который проник в гинекологическую больницу под видом доктора и затеял осмотр пациенток.
И мужик, который разъезжает по разным мотелям и по утрам притворяется спящим — голый поверх покрывала, — дожидаясь прихода горничной.
Все эти пресловутые приятели знакомых наших друзей… они все там.
Человек, покалеченный электрическим доильным аппаратом, — его зовут Говард.
Девушка, которая повесилась голой на перекладине для душевой занавески и едва не умерла от аутоэротической асфиксии, — это Пола, и она законченная сексоголичка.
Привет, Пола.
Дай мне свои подземные зонды. Свои проблесковые маяки.
Эксгибиционистка, полностью голая под плащом.
Мужики, которые устанавливают миниатюрные видеокамеры в толчках женских сортиров.
Парень, втирающий свою сперму в клапаны депозитных конвертов у банкоматов.
Вуайеристы. Нимфоманки. Похотливые старики. Онанисты.
Сексуальные маньяки-маньячки. Злые и страшные буки, которыми мамы пугали нас в детстве.
Мы все здесь. Живые и нездоровые.
Это мир сексуальной зависимости на двенадцать ступеней. Мир болезненного влечения. Вызывающего сексуального поведения. Каждый вечер они встречаются в задней комнате в какой-нибудь церкви. В конференц-зале в каком-нибудь общественном центре. В каждом городе. Каждый вечер. Они даже проводят виртуальные конференции в Интернете.
Мой лучший друг Денни — мы познакомились на собрании сексоголиков. Денни уже дошел до того состояния, когда ему было необходимо мастурбировать по пятнадцать минут ежедневно, чтобы не загнуться от сперматоксикоза. В конце концов он уже просто не мог сжимать руку в кулак и начал всерьез опасаться, что в перспективе ему может стать плохо от такого количества вазелина.
Он хотел перейти на какой-нибудь лосьон, но все средства для смягчения кожи в данном случае оказались неэффективны.
Денни и все эти люди, которых вы считаете извращенцами, или безумцами, или больными маньяками, — они все здесь. Мы собираемся, чтобы поговорить. У нас не много возможностей поговорить о себе откровенно.
Здесь — проститутки и заключенные, совершившие нетяжкие преступления на сексуальной почве, которых выпустили на три часа из тюрьмы. Бок о бок с женщинами, которые любят, когда их насилуют несколько человек сразу, и мужчинами, которые дрочат в книжных у стендов литературы «для взрослых». Уличные проститутки и их клиенты — все вместе. Здесь. Растлители малолетних и развращенные малолетние — вместе.
Нико приподнимает свою пышную белую задницу и резко опускается на меня. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Тугие стенки влагалища сжимают меня плотно-плотно. Вверх-вниз. Мышцы у нее на руках напрягаются все сильнее. Она держит меня за бедра. Бедра уже онемели и побелели.
— Теперь, когда мы с тобой уже знаем друг друга, — говорю я. — Нико? Я тебе нравлюсь?
Она оборачивается ко мне:
— Когда ты станешь врачом, ты сможешь выписывать рецепты на что угодно, да?
Ну да. Если только вернусь в институт. Медицинский диплом — вещь полезная. В плане — очень способствует многочисленным половым сношениям: девочки сами под тебя ложатся и еще очередь занимают. Я кладу руки на бедра Нико. Наверное, чтобы помогать ей приподниматься. Она кладет руки поверх моих рук. Пальцы у нее мягкие и прохладные.
Она говорит, не оглядываясь на меня:
— Мы тут с подружками поспорили, женат ты или нет. Они говорят, что, наверное, женат.
Я мну в руках ее гладкую белую задницу.
— И на сколько поспорили? — говорю.
И еще говорю, что подружки, возможно, правы.
Все дело в том, что мужчина, воспитанный матерью-одиночкой, женат уже от рождения. Я не знаю, как это объяснить, но пока твоя мать жива, тебе кажется, что все остальные женщины, которые появляются в твоей жизни, не могут быть чем-то большим, чем просто любовницы.
В современной интерпретации мифа об Эдипе, мать убивает отца и ложится с сыном.
И с матерью не разведешься.
И ее не убьешь.
И Нико говорит:
— Что ты имеешь в виду, все остальные женщины? Господи, о скольких идет речь? — Она говорит: — Хорошо, что мы пользуемся резинкой.
Для полного списка моих сексуальных партнерш мне надо свериться с записями для четвертой ступени. Со своей аморальной описью. Инвентаризацией. С полной историей моей одержимости — без купюр и цензуры.
Если только я ее закончу. Когда-нибудь.
Для всех этих людей, что собрались сейчас в комнате 234, работа по реабилитационной программе, рассчитанной на двенадцать ступеней, на собраниях сексоголиков — это действительно способ понять себя и излечиться… ну, в общем, вы понимаете.
Для меня это как курсы по повышению квалификации. Полезные советы. Новая техника. Руководство, как, где и с кем — и так, как ты даже мечтать не мог. Новые знакомства. Когда эти люди рассказывают про свою жизнь — это, черт возьми, великолепно. Плюс к тому сюда ходят девочки из тюрьмы, которых выпускают на три часа, чтобы они посетили сеансы групповой терапии для секс-зависимых.
Нико — одна из таких девчонок.
Вечер среды — это Нико. Вечер пятницы — Таня. Воскресные вечера — Лиза. Лиза вся желтая от никотина, она даже потеет жидким никотином. Она постоянно кашляет. И она такая худющая, что я почти могу сомкнуть руки у нее на талии. Таня вечно таскает с собой какие-нибудь сексуальные игрушки, как правило — дилдо или нитку латексных бусин. Сексуальный эквивалент сюрприза в коробке с овсяными хлопьями.
Я где-то читал, что красивая женщина — это радость навсегда. Но на своем собственном опыте я убедился, что даже самая распрекрасная женщина — это радость часа на три максимум. Потому что потом она непременно захочет тебе рассказать о своих детских травмах. Самое приятное в этих тюремных девчонках — это когда ты украдкой смотришь на часы и видишь, что уже через полчаса она вернется к себе в тюрьму.
Та же история про Золушку, только в полночь она превращается в преступницу, сбежавшую из тюрьмы.
Я не то чтобы не люблю этих женщин. Я их люблю — как любят красоток с разворотов неприличных журналов, порновидео, Интернет-сайты для взрослых. Для сексоголика тут — вагон любви. И Нико тоже меня не особенно любит.
Любовь — это романтика. А речь идет не о романтике, речь идет просто об очередной благоприятной возможности. Когда каждый вечер две дюжины сексоголиков собираются за одним столом — в этом нет ничего удивительного.
Плюс еще книжки с советами, как излечиться от секс-зависимости, которые здесь продают. Просто кладезь бесценных советов на тему: сто и один способ, как вы мечтали потрахаться, но не знали — как. Разумеется, все они пишутся для того, чтобы помочь тебе осознать, что ты — секс-джанки. Обычно приводится список «если вы делаете что-то из перечисленного ниже, то вы скорее всего сексоголик». Среди этих полезных подсказок:
Вы прорезаете дырки на плавках или трусах купальника, так чтобы были видны гениталии?
Вы заходите в прозрачную телефонную будку с расстегнутой ширинкой или блузкой и притворяетесь, что говорите по телефону, и при этом стоите так, чтобы прохожие видели ваше белье?
Вы бегаете на улице без бюстгальтера или без плотного облегающего белья, чтобы привлечь сексуальных партнеров?
Мои ответы на все вопросы: Раньше — нет, но теперь — да.
Тем более что здесь, если ты извращенец — это не твоя вина. Сексуальная мания и вызывающее сексуальное поведение — это не обязательно совать каждой встречной свой член, чтобы она тебе отсосала. Это болезнь. Это физическая зависимость, которую скоро должны внести в «Справочник статистической диагностики» под определенным кодом, и лечение будет входить в медицинскую страховку.
Вот один интересный факт: даже Билл Уилсон, основатель Общества анонимных алкоголиков, не сумел преодолеть своей тяги к сексу на стороне и всю свою трезвую жизнь изменял жене и мучился осознанием вины.
Вот одна интересная гипотеза: секс-зависимые люди действительно подсаживаются на гормоны, которые вырабатываются в организме под действием постоянного секса. При оргазме в гипоталамической области головного мозга вырабатываются эндорфины, белковые гормоны, которые снимают боль и действуют как естественные транквилизаторы. На самом деле сексоголикам нужен не секс — им нужны эндорфины. У секс-зависимых от рождения занижен естественный уровень моноаминоксидазы. На самом деле им нужен пептид фенилэтиламин, который вырабатывается в моменты опасности, страстной влюбленности, риска и страха.
Для сексуально зависимых чей-то член, сиськи, задница, клитор, язык — это как доза героина. Всегда под рукой, всегда готовая к употреблению. Мы с Нико любим друг друга, как джанки любит свою дозу.
Нико резко опускается вниз, так что мой причиндал бьется о переднюю стенку ее влагалища. Она облизывает два пальца и трет себе клитор.
— А что, если войдет уборщица? — говорю я.
— Было бы здорово, — говорит Нико. — Это так возбуждает.
Я представляю себе, как от наших с ней упражнений на навощенном кафеле останется сияющее пятно. Я смотрю на ряд раковин. Лампы дневного света мигают, и на хромированных трубах под каждой раковиной — отражение Нико. Ее длинная шея, запрокинутая голова. Глаза закрыты. Дыхание сбивчивое и неровное. Ее пышная грудь, обтянутая тканью в цветочек. Кончик языка торчит изо рта. Ее секреции — обжигающе горячие.
Чтобы не кончить так сразу, я говорю:
— А ты рассказала про нас родителям?
И Нико говорит:
— Они хотят с тобой познакомиться.
Я думаю, что бы сказать еще, но это не важно. Сойдет что угодно. Клизмы, животные, оргии, любая грязная непристойность — здесь никого ничем не удивишь.
В комнате 234 идет сравнение воинских подвигов. Все говорят по очереди. Это — первая часть собрания. Вроде как разогревочная.